Море опалённое свободой (СИ)

До ночи они делали приготовления, которые вроде бы за время путешествия уже можно было сто раз переделать. Однако, всегда оставалась малая суета. Потом легли спать и ровно в пять утра повскакивали со своих коек, умылись, поели и через сорок минут сгрудились на верхней палубе. Две шлюпки были спущены на воду, пустые ящики были загружены. Правда, среди тех, что им дала дирекция Академии, вдруг появился ещё одни. Как бы невзначай. Цурбус не стал ничего говорить, но про себя отметил сей важный факт.

Сальмит, моргая сонными газами, обошла ровные шеренги кадетов. Небо светлело, точки звезд гасли, оставляя небосвод для дневного светила. Таял серп луны.

- Коралловое море, – заговорила Сальмит, широко зевнув и взлохматив шапку, выцветших под лучами солнца, золотистых волос. – В это время года не слишком опасно. Кораллы сейчас спокойны, их рост остановлен, но миграция улиток всё ещё проистекает. Поэтому в первую очередь окучивать надо те кораллы, на которых этих тварей больше, чем мух на говне. Всё ясно?

- Да! – отозвались глотки.

- Тогда вперёд… – и зевнула.

В шлюпках помещалось как раз по шесть человек, но только четыре из них были сборщиками. Шлюпка, в которую загрузился Цурбус, отчалила от корабля на минуту раньше второй и, рассекая воды носом, устремилась в серость нового утра.

Плыли в тишине, но с замирающим сердцем. Коралловое море славилось своей непредсказуемостью и красотой. Кораллы рвались из морской воды вверх, к синему небу и к золотистому солнцу, принимая такой разношерстный облик, что порой казались настоящим городом. И в них действительно жили: птицы, букашки, мошки, мотыльки, морские обитатели: от крабов до ползучего планктона. Сами же улитки обитали на внешних стенках кораллов, присасываясь к поверхности так крепко, что отодрать их можно было только с помощью острого лезвия специального ножа.

Вообще это путешествие было опасным для такой слабой группы, какой была восьмая. Однако, все те, кто сидел в двух шлюпках, пока об этом не думали. Это самое лучшее путешествие, что могло произойти за год практики в их жизни. И даже Цурбус им был доволен.

И вот через двадцать минут им стали встречаться первые коралловые отростки, выступающие из морской воды. Небо стало светлее, на востоке стал брезжить рассвет. И глазам кадетов действительно открылся настоящий город. Коралловые рифы рвались ввысь, сплетались между собой, образуя некое подобие колонн. Изгибались, становясь аркой или скользя хребтом по волнам, словно змей. Разветвлялись, становясь каменными деревьями. Высились сплошной, с выпуклостями стеной, исходились заострёнными конусами, сплетались в сети над головами, проплывающих под ними шлюпок. Кадеты, как зачарованные, смотрели на это чудо природы и не могли оторвать глаз от алых и синих переливов, от поросших зелёным и золотистым мхом внешних стенок, от закутанных планктоном и морским плюющем, распустившимися цветами на коралловых отростках. Из глоток кадетов вырывался благоговейный трепет, и даже Цурбус от волнения прерывисто задышал. Они попали в настоящий город кораллов, город, а вовсе не море.

Оцепенение прошло, когда солнце показало первые свои лучи, которые скользнули по вершине одной из гладких колонн коралла, и на глаза Бахму упал первый блеск от раковинки. Он мотнул головой, окрикнул своих товарищей, которые слегка недовольные оторвались от созерцания окружавшего их чуда. Пришлось взяться за работу и, погоняя их грубыми и резкими словами, Цурбус распределил каждого сборщика по кораллу. Себе выбрал самый проблемный: высокий со скользкими стенами. Он уходил точно шпиль высоко в небо и в отличие от некоторых не собирался гнуться, волноваться, расщепляться и тому подобное.

Отдав ещё несколько распоряжений остающимся в лодках, Цурбус поудобнее перетянул снаряжение и взмахнул руками. Когти, что он держал зажатыми в руках, щёлкнули, выпустив парочку отростков, и, ступив одной ногой на борт шлюпки, Цурбус со всего размаху, вонзил когти в стену коралла.

Да, янтарные улитки были проблемной находкой. Мало того, что они располагались на вершинах кораллов и редко когда доходили до самой кромки воды, так ещё их домики имели свойство плавиться в лучах солнца. Они так накалялись, что выделяли смолу, которая крупными каплями, скатываясь, падала в море. Вот это и было самое ценное и дорогое в улитке. За смолой на самое дно моря не полезешь, не было такого снаряжения, чтобы опускаться на глубину нескольких километров, а поместить их в искусственный водоем и на выращенный в домашних условиях коралл можно было.

Да, отодрать улитку было сложно от коралла, но помимо этого было ряд неудобств в её добыче. Первое, смола была настолько горячей, что можно было получить серьёзный ожог. И для такого случая собиратели улиток одевали перчатки. Второе, улитки могли вырастать до неприличного размера. Звались они королевскими улитками и имели в три раза большую ценность. Но таковых было очень и очень мало. Нарваться на королевскую, даже за годы сборов, было иногда не возможно. Однако, бывали такие люди, которым удача улыбалась. И Цурбус на данный момент был именно таким удачливым идиотом.

Достигнув начала улиточного строя, он закрепился удобнее, расстегнул кошель на бедре, куда собирался складывать собранные улитки и принялся осторожно подрезать их ножом. Смола была слегка засохшая и не сильно горячила руку, так как было раннее утро, и солнце ещё не успело прогреть поверхность раковинки. Сначала Бахму старался резать как можно аккуратнее, а потом понял, что таким образом провисит на этом коралле вечность. Потому стал более груб, прикладывал к этому максимум сил и уже через полчаса насобирал чуть меньше половины кошеля.

Улитки коралл облепили основательно. Не было видно даже просвета. Цурбус правильно начал с западной стороны и, срывая их по кругу, он медленно, но уверенно обходил в пять обхватов коралл. И когда в кошеле стало больше половины, наткнулся именно на неё. Она висела вниз головой. Слизняк медленно и противно прятался в раковину, выглядывая одними усиками и вылупленными, маленькими глазёнками.

«Чтоб тебя… сволочь», – подумал Цурбус и медленно оглянулся. Может, пронесёт и ему не надо будет возиться с этой раковиной, которая была больше его головы. Он лучше насобирает десять кошелей мелких, чем выколупывать вот этого засранца. Для многих эта встреча была бы великим геройством. Но только не для Бахму. Ему этот геморрой не был нужен. Конечно, возьми он эту улитку и сразу же его оценка бы повысилась, как и всей группы. Да, вот только, что-то в лом было…

Однако, отмахнуться не получилось. За спиной, на другом коралле болтались сразу двое. Они тоже приметили эту здоровущую улитку и весело что-то орали. «Козлы, – вновь подумал Бахму, с тоской поворачивая голову в сторону янтарного домика. – Чтоб вам пусто всем было». В очередной раз вздохнув, он достал вторые, запасные перчатки. Снял первые, вторые натянул на руку, сверху одел те, что снял. Улитка располагалась на восточной стороне. Лучи солнца касались её домика, и она уже исходила каплями смолы. В очередной раз выругавшись про себя, Цурбус скользнул остриём кинжала под низ улитки.

Возился он с ней минут тридцать. Слава богу, и одежда была специальная для таких случаев. А то точно бы получил максимум ожогов и провалялся на больничной койке до конца путешествия. Капли смолы падали на капюшон спецовки, и вскоре на голове у Бахму образовалась ячейка янтаря, радостно поблескивающего в лучах солнца. Ей было радостно, как и его товарищам, которые что-то кричали со всех сторон. Ему грустно и паршиво. Спецовка была такой душной, что Бахму можно было вместе с этой одеждой и выжимать. Более того, улитка норовила соскользнуть, и Цурбус ломал голову, как бы её не уронить в море.

Кое-как, сам не понимая, как именно, он всё же отколупнул эту пресловутую живность от скользкой стенки коралла, предварительно перетянув её домик верёвкой. И когда последние миллиметры были срезаны, домик быстро соскользнул вниз. Цурбус удержал верёвку в руке, намотав её на сгиб локтя, и затем медленно стал опускать улитку в шлюпку, которая уже давно ждала эту находку. Когда она опустилась на дно маленького судёнышка, Цурбус выпустил верёвку и перевёл дух. Вот же ж везение-то, а!?