Мы больше не проснемся (СИ)

— Твои родители, — он сглотнул и все-таки поднял голову, встречаясь взглядом с мальчиком. Словно бы он принял решение ответить за все, отбросить трусость и принять грудью все обвинения, которые, по его мнению, он заслуживал. — Они убиты. По моей вине. Их смерть лежит на моей совести.

— Простите, но их убил Волдеморт, — мягко ответил Гарри. — Вы не м…

— Формально! — мужчина вскочил на ноги и заметался по пещере, перестав обращать внимания на мальчика и уйдя в собственные мысли. — Он бы никогда их не нашел, если бы не я. Если бы не я — ты жил бы у замечательных Лили и Джеймса, а не у этих…

Блэк издал неопределенный рык, выражающий гнев и презрение.

— О чем вы говорите?

Мужчина стушевался и сел на свое место, немного помолчав.

— Не думал, что когда-нибудь смогу рассказать тебе о том, что натворил. Это очень сложно… Ты знаешь, что такое Заклятие Доверия? — дождавшись недоуменного взгляда гриффиндорца, он продолжил. — Оно позволяет скрыть целый дом от недоброжелателей. Волдеморт мог искать их десятилетиями, даже жить с ними на одной улице, но так и не найдя нужного дома. Это заклятие накладывается на определенного человека, его называют Хранителем Тайны. Он несет на себе главную ответственность — оберегает Ключ, главное звено в этих чарах. Только он может рассказать адрес проживания Заклинателей. То есть тех, которые доверились Хранителю Тайны. Только он мог сообщить местоположение твоей семьи…

Последнюю фразу он прошептал, уткнувшись ничего не видящим взглядом в пространство перед собой. Гарри неподвижно переваривал полученную информацию, холодея от осознания.

— Вы… Вы были Хранителем Тайны? — Гарри выдавил из себя эти слова, с трудом борясь с постепенно нарастающей яростью и отчаянием.

— Нет, — Блэк зажмурился. — Нет-нет.

Эти слова дались ему нелегко. Они выжигали на нем невидимое клеймо вины и сумасшедшего горя. Ошибки, которой уже не исправить.

— Поначалу они хотели выбрать меня, но я настоял на обратном. Я боялся. Я знал, что Волдеморту прекрасно известно о моей дружбе с твоим отцом…

— Вы дружили с папой? — перебил мужчину Гарри, не веря своим ушам и чувствуя, как что-то сдавливает его сердце.

— Конечно, — второй раз за день лицо мужчины озарила улыбка. Впрочем, тут же померкшая за еще более сильным оттенком отчаяния в глазах. — Конечно… Я сглупил. Испугался, что он доберется до меня и пытками, зельями, чем угодно — выведает тайну. О, тогда я мнил себя гениальным и восхитительно догадливым. Я… уговорил Джеймса назначить Хранителем Тайны другого человека. Кроме меня, того ублюдка и четы Поттеров о решении никто не знал, так было надежнее. Он был слабым и самым неприметным в той войне. Того, кого Джеймc тоже считал другом. Кого другом считали мы все.

Блэк прикрыл лицо обеими руками. Сам Гарри чувствовал, как внутри все обливает то огнем, то холодом. Перед взором вновь застыли улыбающиеся лица родителей, смотрящих на него с такой жадностью, с такой любовью, из зеркала Еиналеж.

— Знаешь, в тот день я закупался подарками. Хеллоуин на носу, а я как всегда делал все в последний момент. Лили и Джеймсу я купил дом. Не смотри на меня так, в те дни я был очень богатым наследником, хоть и изгнанным из рода. Он был очень красивым, будто сошедший со страниц маггловских сказок. И далеко за городом, там, где их никто бы не нашел. И тебя в том числе. Тебе я выбирал подарок по собственному вкусу и наставлениям Джеймса, — Сириус заулыбался, а темные глаза потеплели, — мы с ним постоянно тебя баловали, за что часто получали от твоей мамы. Ох, видел бы ты, как она ловко расправлялась с нашими горячими головами не менее горячей рукой! Я решил подарить тебе метлу. Маленькую совсем, но получше той, что у тебя уже была. На радость Докки, кошке вашей. Я… — Сириус запнулся, а глаза будто остекленели. — У меня было предчувствие. Жуткое, страшное предчувствие. Когда… Когда я появился у вашего дома…

Мужчина задохнулся словами, но судорожно продолжал говорить:

— Он был практически разрушен. Я стоял перед развалинами вашего дома и уже ничего не мог сделать. Понимаешь? Я опоздал… Я… Держал маленького плачущего ребенка над телом его мертвой матери, — он смотрел на свои трясущиеся руки, будто и сейчас продолжал держать маленького Гарри. — Джеймс был внизу, под обломками. Мой лучший друг лежал под грудой камней, навсегда мертвый. Навсегда. Ты… Очень сильно плакал. Я не мог оставаться там долго, а вдруг за тобой вернутся? Выбежал на улицу, а там уже был ваш лесничий. Бледный, сам плачет, ты плачешь, да и я… кажется, плакал. Мне пришлось тебя отдать, он что-то упомянул про Дамблдора. А он смог бы тебя защитить, позаботиться… Ведь в моих мыслях была лишь месть. Месть и сумасшедшие горе, которое распаляло мою ненависть. И я просто ушел. В ту ночь я потерял абсолютно все. Моих друзей, свое честное имя, свободу и надежду. Один в кромешной тьме, в которую собственноручно и загнал себя. Сириус Блэк, виновный в смерти лучшего друга и самой доброй женщины, которую я когда-либо знал. Сириус Блэк, предатель своего рода, по вине которого несчастный ребенок вот уже двенадцать лет живет в семье, которая его ненавидит. Я пойму, если ты убьешь меня. Я заслужил смерти.

Блэк прикрыл глаза, а его руки безвольно повисли вдоль тела, ударившись пальцами о каменный пол пещеры.

Гарри мало соображал, что делает. Он лишь помнил, как на негнущихся ногах подошел к мужчине и положил обе руки тому на плечи, борясь с надрывным плачем и бешено стучащим сердцем. Странное дело — очки на нем, но перед глазами все расплывается, словно мир погрузился в воду. В его бесконечно льющиеся слезы.

Гарри упал на колени рядом с мужчиной, а простое прикосновение к плечам переросло в судорожную хватку, словно мальчик боялся утонуть, захлебнуться и упасть вниз, к той же тьме осознания правды. Она обрушилась на него разрушающим потоком, который было невозможно спрятать. Где-то на грани сознания он слышал, как трещат камни, раскалываясь от магического выброса.

Бесконечно долгих пятнадцать минут они просидели в таком положении, не смея шевельнуться и сказать хотя бы слово. Боясь, что любое неосторожное действие может спугнуть внезапного спутника их горя. Они оба нуждались друг в друге, прямо сейчас — разделяя чувства на две равные части.

Гарри с трудом успокоился и поднял глаза на Блэка, который смотрел на него одновременно робко и… с надеждой?

— Прости меня. За то, что никогда тебя не знал. Никогда не пытался узнать. Прости меня, Сириус, — он мотнул головой, не позволяя себе вновь расплакаться. — Ты ни в чем не виноват. Ты же… хотел как лучше, верно? Думал, что это… спасет моих маму и папу. Пожалуйста, не осуждай себя, пожалуйста, пожалуйста.

— Гарри… — мужчина вздохнул. — Ты слишком добр ко мне.

— Ты ни в чем не виноват, — яростно зашептал мальчик, сильнее сжав тощие плечи бывшего заключенного. — Кроме того, что ты не сбежал из этой поганой тюрьмы раньше!

К Гарри возвращалась способность нормально мыслить, но сердце продолжало раздирать от боли. Нет, он не помнил своих родителей и не мог в полной мере прочувствовать эту боль потери, но он видел перед собой сломленного под гнетом горя мужчину. Завышенное чувство справедливости гриффиндорца было сильно ранено от правды. От ужасной правды.

Лучшего друга его родителей предали. Его маму и папу предали!

Ни о чем более жутком и неправильном он и помыслить не мог. Нет ничего страшнее разбитого сердца.

А у Сириуса оно было изранено на мелкие-мелкие осколки, которые до сих пор продолжают кровоточить.

— Кто он? Кто был Хранителем Тайны? — все мысли переключились на незнакомца, несомненно, дружившего с его семьей. Отдавшего их врагу.

— Я не могу сказать тебе, прости. Все что угодно, но только не это. Я не подвергну тебя опасности. Никогда. Только не еще один Поттер, — твердо сказал Блэк, а в серых глазах сверкнула доселе невиданная Гарри сталь. — Я поклялся убить предателя и я это сделаю. Ради этого я и сбежал из Азкабана.