My annoying idol (СИ)

— Сехун? Снова вспомнил? — Лухан придерживает меня за руку, и я оказываюсь сидящим на ближайшей скамейке у фонтана. Здесь безлюдно, потому что это место находится достаточно далеко от главного корпуса больницы.

— Авария, — я смотрю на хена, а тот содрогается, стоит мне произнести это слово.

— Ты вспомнил аварию?

— Я… — хмурюсь, стараясь приоткрыть уже надоевшую завесу и черкануть хоть что-нибудь на этом листе воспоминания. К моему счастью, мне не приходится долго ждать, и память сама услужливо подкидывает все новые картинки того вечера. — Это была какая-то вечеринка. Девушка… Я не хотел ее видеть. Она ждала от меня каких-то действий, но мне было противно даже находиться рядом с ней. Мы поругались… Из-за тебя… — хен вздрогнул и посмотрел прямо в глаза, — Я разозлился и уехал. Принял какие-то таблетки и по дороге начал засыпать. Был дождь, и я почти ничего не видел. А потом удар. И… больше ничего не помню…

— Сехун-а, — Лу снова плачет. Когда же я перестану быть причиной его слез? Он прижался ко мне, обнимая за шею, я положил руки на его талию, поглаживая по вздрагивающей от рыданий спине. Кай говорил, что Лухан часто плакал, когда я был без сознания. Сейчас он плачет ничуть не меньше. Как человек вообще способен вынести столько отрицательных эмоций, сколько вынес их Лу? — Прости меня, пожалуйста.

— За что ты все время извиняешься? — прошептал я, утыкаясь носом ему в висок.

— Если бы я был рядом… — снова всхлип. — Я бы не позволил тебе сесть за руль. Ты бы не принимал тех таблеток. Ты бы не сбил человека и не попал в аварию…

Я…

Сбил человека?

Комментарий к Глава 19

Есть немного времени, поэтому ловите, дорогие :*

Не забывайте делиться со мной впечатлениями, пожалуйста)

Очень приятно видеть, что кому-то интересно читать :3

========== Глава 20 ==========

После слов Лухана я не мог найти себе места. Естественно, мне было безумно страшно. Вина перед родственниками человека, которого я даже не знаю, затопляла, давила на меня с каждым днем все сильнее. Наверное, они проклинают меня, ненавидят. И самое паршивое во всей ситуации, что я не могу ничего исправить или облегчить и их боль, и свои собственные страдания. В моей жизни теперь нет большего кошмара, чем осознание того, что я убил человека. Пусть не собственными руками, неумышленно, но я это сделал. В голове сплошная каша из миллионов вопросов. Как мне быть? Как жить с этим? С безграничной виной и ненавистью ко мне других людей? Ведь наверняка об этом знают все. Что мне сделать, чтобы хоть как-то заслужить прощение? И главное, заслуживаю ли я его вообще? Я никогда не чувствовал большего смятения, чем сейчас. Мне сложно принять действительность, потому что я словно другой человек после случившегося: потеря памяти заставляет меня чувствовать глубокую пропасть между Сехуном до аварии и после нее. Отказываюсь верить в то, что это я, но не могу отрицать того, что является реальностью. За несколько дней я только больше закрылся от окружающих меня людей и ушел в себя. Мне надо было серьезно подумать, но как бы я не старался, не знал, как загладить свою вину.

Лухан снова винит себя в моем плохом самочувствии, и мне не под силу видеть его боль. Кажется, он единственный, кто заставляет меня отвлечься от совсем невеселых мыслей о грядущем наказании. Наверное, в этом и проявляются мои чувства к нему, которые я считал забытыми и оставленными в прошлом вместе с потерянной памятью. Все чаще понимаю, что лишь его присутствие рядом успокаивает меня, принуждает ломать молниеносно возведенную стену между мной и остальным миром. Как бы это странно не звучало, но Лу для меня — психолог, справляющийся лучше Чанеля. Не в обиду новому ушастому другу, однако мой Хань лечит гораздо быстрее.

Привычно тихое «как ты?», спокойный взгляд и холодная ладошка на моей щеке. Я тянусь к ней рукой, в ответ шепча «нормально», но он видит, что ни черта не нормально, поэтому мы покидаем до тошноты надоевшее здание больницы и идем гулять. Ханю нравится укромное местечко между высокими кустами жасмина и роз, около небольшого пруда, где стоит совсем неприметная скамейка с невысокими чугунными ножками, завернутыми в помпезные спирали точно так же, как и ручки с коваными цветами, среди которых еле-еле угадывается маленькая тонкая фигурка балерины. Мы часто сидим здесь до тех пор, пока меня не начинают искать в больнице.

Вечером, укутавшись в серый кардиган, утаскиваю на колени Лухана, утыкаясь подбородком в его плечо, и наблюдаю, как рыбки в пруду беспокойно расчеркивают невидимыми линиями воду. Я чувствую, как Лу смущен, и мне нравится смотреть, как он отводит взгляд и мило краснеет, но ничего не говорит, потому что явно не против моих прикосновений. Я бы подарил ему больше, если бы не собирался дождаться восстановления памяти. Все-таки время еще не пришло, а я не хочу торопить события. Нужно разобраться в себе и своих чувствах, расставить все точки над «i». Только что-то мне подсказывает, что, независимо от того, какая жизнь у нас с Луханом была до этого момента, я сам очень скоро переверну все вверх дном, и уже будет откровенно плевать на наше расставание.

***

Чонин пробормотал что-то бессвязное, заставляя Сехуна нахмуриться. Старший перевел дух, оттягивая тот момент, когда ему придется выложить все, что знает. После того, как все остальные покинули палату Сехуна, младший схватил его за рукав, останавливая, и в лоб задал интересующие его вопросы. А что он может сказать, кроме правды? Мысленно молясь, чтобы Лухан не узнал о том, что ему пришлось потревожить Хуна рассказом, Чонин начал:

— В общем, не знаю, когда это у вас началось, но вы с Ханем начали встречаться. Тогда он еще работал в агентстве, и ты его здорово так встряхнул. — Из-за вопросительного взгляда Сехуна Каю захотелось побиться головой о стену. — Айдол, встречающийся со своим менеджером, притом, того же пола, еще не дошло, какой шок это вызвало бы у людей?

Сехун показательно фыркнул, отвернувшись к окну.

— Ты начал терять голову, — вздохнул старший, сочувственно глядя на Се. — Однажды на съемках вы целовались и, видно, не заметили, что кто-то заснял все. Потом Сухо случайно услышал разговор директора. Он говорил на повышенных тонах о том, чтобы некто прекратил шантажировать его, иначе он заявит в полицию. Только он не мог этого сделать, потому что тогда пришлось бы поднимать все детали, а они касались ваших отношений с Лу. И Ким Тэ Хо сонбэним едва ли не открыл тайну сам, потому что оставил ваши фотографии на виду. Одна из них оказалась у Чунмена, и он решил предупредить вас. Без понятия, что произошло, но после «предупреждения» Лухан уволился, а слухи замяли новостью о том, что ты встречаешься с Соён. У Ханя началась депрессия, и вы разошлись. Он уехал в Китай, а ты совсем с катушек слетел: глотал таблетки, изводил себя тренировками. Как-то прямо на сцене в обморок грохнулся. Тогда Бэкхен с Чанелем тебя предупредили, что кончишь плохо, если не прекратишь принимать. Соён тебя жутко бесила, — Кай сглотнул. — На дне рождения она порядочно выпила, потому лезла к тебе. Ты потащил ее наверх, и я подумал, что она таки добилась своего, но потом ты как ошпаренный вылетел. Я даже не успел остановить тебя! Сел в машину и уехал. Дальше ты и сам знаешь.

— Кроме аварии, — прохрипел Хун, боясь поднять взгляд на друга. — Я еще что-нибудь учудил?

— Сначала тебе предъявили обвинение в избиении Соён и хранении наркотиков, — теперь уже фыркнул Кай. Намаялся же он, пока таскался то тут, то там, выясняя через какие угодно связи правду. «Подставил под удар» и себя, и Кенсу, забыл про график, схлопотал по шее от директора, едва ли не опоздав на собственный концерт. Это хоть и можно было назвать верхом неблагоразумия или просто тупости (с точки зрения Су), но все-таки Чонин жутко гордился тем, что смог посодействовать следствию. Да и адвокат Сехуна был человеком весьма интересным. — Но с этим мы разобрались. Соён заплатила следователю за то, чтобы на тебя повесили насилие.