Магическая постоянная (СИ)

Он отодвинул чужую ладонь, сам расстегнул оставшиеся пуговицы. Потом наклонился, прикасаясь губами к животу Курта, лизнул щекотно вдоль ребра.

Курт слегка выгнулся на постели, запустил пальцы в волосы Блейна, поймал его взгляд и улыбнулся — довольно, любяще, уверенно. И сам Андерсон тоже вдруг расслабился, успокоился. Он же был с Куртом, чего ему бояться.

За окном ярко горел йольский костёр, разгоняя тьму. И никакое зло не могло сегодня потревожить обитателей этого дома.

Курт проснулся рано. Сел на кровати, улыбнулся. Он давно не испытывал этого чувства — приятной, тяжёлой сытости во всем теле. Блейн лежал рядом, на боку, ещё спал, тихо посапывая. Курт заметил пару царапин на его спине и виновато чмокнул в плечо, вылезая из кровати.

— Ты куда? — сонно пробормотал Блейн, тут же переворачиваясь на другой бок.

— В ванную, — отозвался Курт. — Потом завтракать. Спи, рано ещё.

— Рождественское утро. Мы должны проснуться вместе и подарить друг другу подарки, — Блейн начал ворчать. — Вот в кого ты такой жаворонок?

— В маму, — хмыкнул Хаммел, снимая с вешалки на шкафу свою повседневную длинную мантию, под которую можно было ничего не надевать. — Я приду к тебе через пару часов, как ты проснёшься.

— Обещаешь?

— Могу даже непреложный обет дать.

Андерсон хмыкнул, подтаскивая к себе подушку Курта, обнимая её одной рукой. Курт посмотрел на него, вздохнул. Это началось после прошлого Рождества, верно? Тогда они начали общаться. Уже целый год — считая все их разлуки.

Это большой срок или маленький?

В ванной Курт замер, проводя пальцами по засосам. Блейн и раньше проявлял повышенное внимание к его шее — тыкался в неё носом, целовал, — но этой ночью вёл себя как дорвавшийся до сладкого ребёнок, весь излизал и искусал. Курт его, впрочем, не останавливал; сам ведь не мог перестать цепляться за сильные, широкие плечи Блейна. И даже исцарапал его. Значит, они были в расчёте.

Скрывать маленькие синячки заклинанием или мазать специальной мазью Курт не стал. Только понадеялся, что Клеменс ещё спит. Похвастаться перед друзьями успешной личной жизнью хотелось, а смущаться перед взглядом матери своего бойфренда — не очень.

Курт захватил со спинки кровати всё ещё свежий венок омелы и спустился вниз. Ему повезло — за столом по-хозяйски расположились Себастиан и Эллиотт, тоже ранние пташки, завтракающие кашей и пудингом.

— Посмотрите на его довольное лицо, — хмыкнул Себастиан, глядя на вошедшего в столовую Курта. — Как ночка, Курт? Поспал хоть немного?

— Сегодня даже ты не сможешь испортить мне настроение, — ответил Хаммел, аккуратно присаживаясь за стол под смешки парней. Он потянулся за кофейником.

— Секс был хорош? — Эллиотт говорил таким светским тоном, будто вёл беседу о погоде или курсе галлеона.

— Дело не в сексе, — Курт вздохнул, почти укладываясь на столешницу. Всё-таки он не выспался. — Просто это как…

— Курт Хаммел не может найти слов, — пробормотал Смайт, качая головой. — Неужто я дожил до такого дня.

— Осталось дождаться кого-то, кто сможет заставить тебя замолчать, — отозвался Эллиотт. — Эй, Курт. Я рад за тебя. За вас.

— Спасибо, — Курт допил кофе, потом поднялся. — Пойду, кину венок в огонь.

— Я схожу с тобой. Вчера во время ритуала не рискнул подходить, а сегодня можно, — Себастиан тоже встал. — Остальные ещё спят?

— Дрыхнут как сурки, — Гилберт сосредоточено намазывал масло на булочку и замер, услышав знакомый звон. Он медленно обернулся и начал смеяться. Под аркой, на выходе из столовой, висела омела — там и остановились заключённые Себастиан и Курт.

— Да быть того не может, — закатил глаза Хаммел, поджимая губы.

— Почему же я единственный зритель? — простонал Эллиотт сквозь смех. — Я покажу это воспоминание всем, кому смогу!

— Хватит ломать комедию, — проворчал Себастиан, наклоняясь и быстро целуя Курта. — Ах, всё ещё на вкус как твой сладкий мальчик.

— Я чистил зубы, не пытайся меня дразнить, — отозвался Курт, испепеляя взглядом исчезающую омелу. — Всё ещё жду, когда под неё попадут Пак и Финн.

— Мы ждём этого уже три года, — философски напомнил Эллиотт.

Костёр во дворе не собирался гаснуть, но Курт всё-таки подбросил пару веток. Венок из омелы сгорел быстро, выпустив в воздух пару искр.

— Я почти уверен, что вчера на нём не было ягод, — протянул Себастиан, роясь по карманам мантии. — Ведь мы оба знаем другое, более грязное значение омелы, да?

Курт не стал отвечать, но покраснел до ушей, отворачиваясь.

— Сперма, — ехидно продолжил Себастиан. — Оплодотворение. Хотел забеременеть, Куртси?

— Бред-то не неси. Ты знаешь, что я выбрал её по другим причинам.

— Но на ней за ночь завязались ягоды!

Курт недолго помолчал, кусая губы, а потом тихо начал:

— Блейн ночью без палочки погасил свечи, которые я зажёг. Но он точно подобного не умел раньше. Недавно я рассказал ему, что чистокровные в своих поместьях могут такое, а вчера он…

Себастиан вздохнул. Когда он заговорил, голос у него был спокойным, серьёзным:

— Ну, либо твой мальчик гений, либо векторы вашей магии так хорошо совпадают, что вы, можно сказать, получили благословение.

— Векторы магии, благословение, не слишком ли в глубокие дебри мы увязались?

— Это единственное оправдание, которое я могу придумать, — кивнул сам себе Смайт, а потом подошёл к огню. Курт заметил у него в ладони маленькую фарфоровую куколку, совсем кроху, но удивительно мастерски украшенную.

Курт знал, что эта кукла принадлежала одной из младших сестёр Себастиана. Раньше, когда они только познакомились, у него было много таких памятных вещичек — игрушки сестёр, перчатки с вышитыми инициалами, заколка матери. Постепенно Себастиан избавлялся от них, выкидывал воспоминания так же, как семья выкинула его. Куколка, как знал Курт, была последняя.

— Мы прогремели, в буквальном смысле, на весь мир, — жёстко произнёс Себастиан, будто оправдываясь под взглядом Курта. — И они… Всё ещё считают меня неправильным. Так пусть катятся Мордреду в задницу.

И кинул куколку в костёр.

— Хей, — произнёс Курт, подходя ближе. Возможно, он не был так близок к Себастиану, как Хантер, но он намного лучше знал это чувство — неодобрение, осуждение, одиночество. Так что Курт притянул друга в объятия, сжал крепко на пару секунд, а потом отступил.

В полной тишине они вернулись в дом.

— Знал ли ты, когда мы только встретились, что пару лет спустя будем праздновать у меня Рождество и утешающе обниматься во дворе? — спросил Курт, разуваясь.

Себастиан фыркнул.

— Мы ненавидели друг друга первые пару месяцев. Если бы кто-то сказал мне подобное в начале — я бы проклял его.

— Я бы тоже.

***

Как и обещал, Курт вернулся к Блейну в кровать. Был уже десятый час, все постепенно просыпались. Блейн тоже заворочался, когда Курт в одних штанах скользнул под одеяло.

— Доброе утро, — прошептал он, открывая глаза. Хаммел поцеловал его, наплевав на утреннее дыхание. Блейн неожиданно покраснел и отодвинулся. Курт нахмурился, снова подаваясь вперёд, почти укладывая Блейна на спину.

— Что такое?

— У тебя ничего не болит? — справился с собой Блейн, немного неловко улыбаясь. Курт расслабился и вернул ему улыбку.

— Ничего. Всё просто отлично, — Курт навис сверху, наклонился к чужим губам. — Потому что у меня самый лучший на свете бойфренд и мне вчера было очень-очень хорошо.

Андерсон расслабился, положил руки Курту на талию, первым потянулся за поцелуем.

— Мне тоже вчера было хорошо. Значит, ты тоже лучший бойфренд?

— Как повезло нам и как несчастны все остальные, — рассмеялся Курт, позволяя перевернуть себе на спину и поцеловать ещё пару раз. — Ладно, хорошего помаленьку. Иди в ванную. Все уже, наверное, завтракают.

— А подарки? Ты не хочешь подарить мне что-нибудь?

— Как тебе не стыдно, подарки не выпрашивают!