Море опалённое свободой (СИ)

Восьмой группе повезёт ещё и в том плане, что на ней одни мышки и неучи, а вот Цурбус всё-таки был не из слабаков и мог выбиться, хотя бы, в какие-нибудь канониры. Здесь же, команда состояла из круглых отличников, которыми с одной стороны было легко управлять, а с другой сложно, потому что каждый норовил всунуться с каким-нибудь советом. Лорени понимал, что они подходили к нему с дружеской и товарищеской точки зрения, однако Иренди стал замечать очень не характерный факт: каждый стремился вырваться вперёд. Пытался обратить на себя внимание самого куратора.

Единственный, кто делал всё наоборот был Данки Муар. В первый же день на своём посту, он отравил всю команду, подмешав в суп чёрт знает что. Кто-то не стал есть, кто-то попытался. Но, невзирая на то, пробовали ли пищу приготовленную Данки или нет, все оказались на больничной койке. Лорени с высоты своего нового статуса отчитал Муар, отругал, пригрозил, и на следующий день, когда команда в более-менее здоровом виде была выстроена на палубе, сделал выговор Данки, лишив его оценки. Увы, оценку вернул ему директор, правда слабенькую, потому что оказалось, что на обед и ужин кок Муар приготовил адмиралу очень вкусную пищу. Пришлось ещё выяснять Данки ли это был, и когда оказалось, что Данки, Лорени просто не знал, как себя вести с этим напыщенным засранцем. Сам капитан Иренди пострадал не так сильно от готовки кадета-кока, однако приятных воспоминаний по этому поводу у него не было.

Но больше всего Лорени раздражало то, с каким видом по вечерам, после того, как рабочий день подходил к концу, Данки прогуливался с принцессой под ручку по верхней палубе корабля. В первой группе было не мало знатных юношей и девушек, однако, Юрую выбрала именно Муар. Почему? Никто не мог ответить. Сам Лорени, конечно, подкатывал к ней свои яйца, улыбался, целовал ручки, говорил комплименты, но уже на второй день, она послала его не мягким текстом далеко, и легко и просто отдалась во власть улыбкам и слащавым словам Муар. Здесь Данки предстал совершенно в другом виде. Таким его никто раньше не видел. Раздражало ли это? О, да, очень сильно, особенно Лорени. Но здесь он был бессилен, принцессы имели право выбирать себе фаворита, и она с лёгкостью выбрала себе Данки.

Конечно, Лорени было невдомёк поведение Муар, а вот Хэнги это понимал. Данки действовал с точки зрения обиженной барышни, которой мужчина отказал в намёках на дальнейшее общение. И хотя они каждый вечер делали те самые непристойности, адмирал всё чаще и чаще задумывался о том, что надо бросать эти пошлости, вычёркивать Данки из своей жизни и вновь возвращаться к тому, о чём он уже забыл. К своему уединению и одиночеству. К воспоминаниям о любимой жене, имя которой он порочил каждый раз, когда совокуплялся с Данки.

Лорени об этом не знал, это была страшная и мрачная тайна Хэнги, которая душила его каждую ночь. А вот если бы сын узнал об этом, то точно убил бы отца, заколов его своей же рапирой.

Но Ло только следил за принцессой и, ставшим вдруг, ненавистным Данки. К концу девятого дня Иренди-младший вдруг подумал: а стоит ли Муар его ненависти? Что же получается, когда нет рядом – боже упаси – Цурбуса, он просто переключается на первого попавшегося? “Нет”, – тут же отвечал он самому себе. Данки был другим, с Данки было по-другому. Лорени Цурбуса ненавидел всеми фибрами души, а вот Муар он странным образом презирал, может потому, что не мог его перетянуть на свою сторону. Вот и Яфси недавно вышел из команды его друзей. Думая об этом, Лорени вдруг начал задаваться вопросом, а что подвигло их, Яфси и Данки, встать на сторону Цурбуса. А ещё Волдин! Он тоже вроде как бы с ним. А всё равно, с другой стороны…

На десятые сутки они прибыли в такой же большой, как и Шоршель, форт Адо-Рель. Форт был построен на таком же планктоне, на каком стоял Шоршель, однако, в отличие от Шоршеля, он был круглым, в центре имел небольшую бухту, куда запускались корабли, везущие на себе важную персону или груз. Остальные же, малозначимые суда бросали якоря за пределами форта, так как пирсов во внешнем круге форт не имел.

«Северному ветру» позволили зайти внутрь этого дивного массива, и команда галеона тут же, пораскрывав рты, уставилась на трёхэтажные и двухэтажные постройки, полукругом высившиеся над водной заводью. Они имели огромные террасы, на некоторых высились беседки. Широкие ступенчатые лестницы вели от самой кромки воды, даже в некоторых местах спускались под воду, вверх к зданиям. Небольшие аэродромы принимали малой и большой формы дилижансы, которые уносили своих пассажиров высоко в небо, где, невдалеке от форта, мерно располагался материк государства Форлендольф.

Галеон просигналил на пирсы, и ему тут же отозвались тремя цифрами. Перед тем, как спуститься с корабля, адмирал выстроил команду, включая и матросов, и кадетов на верхней палубе и, обведя их строгим взглядом, заговорил:

- Форт Адо-Рель славится своей непосредственностью и лёгкостью. Я очень вас попрошу держать себя в руках, – и при этих словах откуда-то снизу послышались весёлые возгласы дам, крики мужчин, громкий, заливистый смех, раскаты дневных фейерверков, которые рассыпались в голубом небе сотнями огненных искр, падая вниз лёгким дождём зелёного, красного, синего, оранжевого и много ещё какого цвета. Хэнги вздохнул.

- Мы находимся на территории другого государства, – рявкнул он так, что глядевшие во все глаза в небо кадеты тут же вздрогнули и обратили внимание на директора. – Здесь свои законы, которые никто для вас и ради вас менять не будет. Однако мы – корабль, принадлежащий королевству Джиншеппе, и мы те, кто принадлежит другим законам и самое главное уставу. Потому я требую от вас максимум внимания и сдержанности. Если кто-то сунет свой нос, говорю доступным языком, не в ту тарелку, вылетит сразу же, без оценок.

Пятьдесят восемь глоток сглотнули. Лорени выдохнул, желая поскорее добраться до дома. Поход был скучным, даже такая красота, что была за бортом корабля, даже вот этот самый корабль и волнительные красотки на пирсе, его не радовали. Иренди впервые, в этот самый момент, подумал, что такими скучными и нудными путешествиями зарабатывать себе оценки просто нелепо и смешно. Как же он сможет пробиться в адмиралы, если запаха пороха не почувствует, если кровь не прольёт?

- Мы простоим в форте Адо-Рель трое суток. За это время вы должны будете запастись провиантом, пресной водой. Пополнить ряд медикаментов, уборочных средств. Проверить техническое состояние корабля, парусов, пушек и их готовность к стрельбе. Плотникам – состояние плавучести корабля, мачт и корпуса… Мне не стоит повторять приказы капитана Иренди, которые в данной поездке не обсуждаются. Но я всё же замечу, что любое послабление будет строго наказываться. Разрешено осмотреть форт и государство только тем и в том случае, когда вы закончили свою работу и отчитались капитану и первому помощнику.

Иренди перевёл дух, быстро взглянул на стоявшего в конце шеренги Данки и всё же спросил:

- Есть вопросы?

- Нет! – ответили дружно пятьдесят восемь глоток, и, когда не последовало раздражающего «есть», адмирал утвердительно кивнул.

- Тогда, выполнять приказ.

- Есть!

Лорени снова принялся отдавать указания, краем глаза заметив, что принцесса в сопровождении своей свиты и сам адмирал ступили на трап и сошли с корабля. Словно невзначай проводив их взглядом, Иренди оглянулся на выстрел фейерверка и вновь начал подгонять команду. Здесь он отыгрался немного на Данки. Поскольку тот был коком, да ещё и главным, и к удивлению и раздражению Лорени, очень вкусно готовил, Иренди отправил его за провиантом и водой. Рассудив, что Муар как раз три дня и будет выполнять его приказания. В помощь несчастному он никого не дал, надменно посмеявшись ему вслед. Данки, не оборачиваясь, ступил на трап и был таков.

Вернувшись к своим обязанностям, Лорени с головой ушёл в дела и на этот раз был строже и нетерпеливее. Но кадеты, словно и не слыша его, наглым образом вымаливали у него минутку свободы, отлынивали иногда от работы, перегибаясь через перила и заигрывая с девушками. Девушки-кадеты покупали косметику, парфюмерию и украшения, заглядываясь при этом на мужчин. Иренди становился всё более раздражительным, понимая, что грубить друзьям нельзя. Однако, он был капитаном и неуважение и непослушание со стороны команды его слегка напрягало. Факт того, что с ним не считались, как с капитаном, бил по самолюбию сильнее, чем появись перед его очами Цурбус.