Blackbird (ЛП)

2. Кассандра — в древнегреческой мифологии дочь последнего троянского царя Приама и его второй супруги Гекубы. Получила пророческий дар от влюбившегося в нее Аполлона, однако за то, что она, обманув, не ответила ему взаимностью, он сделал так, что предсказаниям Кассандры никто не верил. Трагическим пророчествам Кассандры не внимали, ее осмеивали и принимали за безумную. Но предсказанное воплотилось в гибели ее семьи и разрушении Трои. Имя ее стало нарицательным, в переносном смысле Кассандра — вестница несчастья.

3. Сфорца — правящая династия в Италии периода Ренессанса, миланские герцоги.

========== Chapter 3: Berlin, Part Three (3) ==========

Ссутулившись на пассажирском сиденье у окна, Юри натянул шляпу низко на лоб и плотно обхватил себя руками. Виктор не мог не бросать на него взгляды, хотя должен был следить за дорогой.

Юри все сделал правильно, и они оба это понимали, поэтому Виктор не собирался лишний раз говорить об этом вслух. Он не знал, какие дисциплинарные меры японцы применяют к гражданскому персоналу посольства; лучшее, на что можно было надеяться, так это на короткий судебный процесс и длинную поездку на поезде — при условии, что не будет раскрыто ничего из того, чем они на самом деле занимались вместе, кроме тасканий по «грязным подворотням». Он видел, что Юри трясло, хотя тот и пытался взять себя в руки. Первый человек, которого убиваешь, может быть самым худшим человеком, когда-либо ступавшим по земле; это не значит, что он не останется с тобой навсегда.

Утреннее городское движение значительно усугубилось из-за последствий воздушного налета. Целые улицы были засыпаны каменными обломками, и по городу постоянно перебирались с места на место пожарные и спасательные бригады. Единственное, что Юри сказал с тех пор, как они выбежали с другого конца переулка, так это что нужно добраться до Театра Народа (1) на северном берегу Шпрее и постучать в дверь, ведущую на сцену. Видимо, таков был его план бегства в крайней ситуации.

Юри придется покинуть Берлин. Виктор засунул эту мысль подальше ко всем остальным, без конца теребившим его нутро. Они поехали вниз по узкой, пустой улице, колеса машины загрохотали по булыжнику, а затем они опять выехали на главную дорогу и пересекли мост через судоходный канал.

«Все будет хорошо, — хотел он сказать, — не волнуйся, я исправлю это, я верну все, как было». Хотелось отмотать время назад до самого утра и удержать себя от поисков Юри, от того, чтобы поставить их обоих в такое положение, от того, чтобы вести себя так чертовски очевидно, когда они все еще находились в общественном месте…

— Думаю, на следующем повороте надо налево, — едва слышно сказал Юри, осторожно глянув в окно. — Нам нужно подъехать к задней части здания, и чтобы нас никто не увидел.

— Хорошо.

Они поехали между высокими домами из красного кирпича, притормозив пару раз, чтобы пропустить небольшую группу велосипедистов и женщину, переходящую улицу с детской коляской. Казалось абсурдным, что все эти люди по-прежнему занимались своими жизнями, как будто ничего не случилось; оправившись после очередной бомбардировки, они спокойно жили дальше, как будто мир не был расколот на две части. Появились знаки, показывающие, как проехать к театру, предназначенные для доставки грузов, и Виктор стал вести машину, ориентируясь на них, пока не заехал в парк в тени здания. Юри сделал длинный прерывистый выдох, и Виктор протянул руку, чтобы коснуться тыльной стороны его ладони.

— Все. Беру себя в руки, — сказал Юри и вышел из машины. И хотя он расправил плечи, казалось, что что-то все еще нависало над ним, пока они шли к двери, ведущей на сцену. Кто-то открыл ее буквально через мгновение после того, как Юри постучал. Маленькая молодая женщина с тонкими чертами лица посмотрела с любопытством на обоих.

— Что вы хотите?

— Я хотел бы поговорить с Эмилем. Пожалуйста, скажите ему, что его черный дрозд должен вернуться домой в гнездо.

Женщина кивнула без намека на удивление и исчезла, закрыв за собой дверь. Виктор засунул руки в карманы пальто, едва сдержавшись, чтобы не обнять Юри, ведь так хотелось продлить любой физический комфорт, к которому оба так привыкли. Не прошло еще и двух лет. Он надеялся, что у них будет больше времени.

Когда дверь открылась снова, высокий мужчина с аккуратной бородкой и беспорядком в русых волосах пригласил их внутрь. Он схватил Юри за плечо и посмотрел на него грустным взглядом, а затем более взвешенным, оценивающим — на Виктора.

— Кто это? — холодно спросил он.

— Вы можете ему доверять, — ответил Юри и сам посмотрел на Виктора. — Это Эмиль, он делает… он сделал многое для того, чтобы помочь мне здесь, в Берлине. Эмиль, это… — он колебался, явно не зная, какое имя использовать.

Виктор рискнул.

— Я Виктор, — сказал он, протягивая руку Эмилю, и тот осторожно пожал ее. — Вы можете помочь Юри в последний раз?

Эмиль принадлежал к какому-то танцевальному коллективу, другие участники которого были самыми неприметными людьми, с которыми Виктор когда-либо сталкивался, но, скорее всего, все они имели отношение к шпионской группе МИ-6, в которой был и Юри. Их завели в тихую закулисную зону с божественно мягким диваном, и какая-то добрая душа налила Юри маленькую рюмку бренди, помогая выйти из шока. Тем временем Эмиль провел несколько тихих разговоров, не достигших ушей Виктора, и вернулся к ним с картонной коробкой, ручкой и записной книжкой.

— Герр Юри, я собираюсь отправить кого-то в Ваш дом, чтобы разобраться с Вашими вещами, поэтому Вам нужно составить список того, что Вам непременно нужно взять с собой, и того, что нужно уничтожить, а также нам нужен Ваш адрес и ключи, — объяснил Эмиль, и Юри молча кивнул. — У меня есть Ваш паспорт на имя Такахаси и разрешение на выезд. Есть ли смысл спрашивать насчет…?

Юри покачал головой:

— Мне очень жаль, Эмиль. Я хранил Вашу визу в своем кабинете и следил за тем, чтобы она не оказалась просроченной, но вчера ночью посольство разбомбили, и она, вероятно, погребена под двумя метрами щебня.

— Нет-нет, я понимаю. Уверен, что фрау Арабеск сможет организовать для меня другой вариант выезда. Составляйте пока списки, а я сделаю несколько телефонных звонков.

Он снова исчез, и Виктору оставалось только ерзать на диване, воюя с нервами, пока Юри тщательно писал два списка своих вещей. Сохранить: некоторые из его книг, запасную пару туфель. Уничтожить: одноразовый блокнот, спрятанное письмо, радиоприемник, который принес ему столько радости…

Там не было ничего, связанного с Виктором. Разумеется, они никогда не дарили друг другу никаких подарков, кроме нескольких одолженных книг и вкусных домашних блюд, но теперь Виктору хотелось бы это изменить.

— Возьми это с собой, — выпалил Виктор, дернув за собственный шарф из мягкой шерсти ягненка, все еще обернутый вокруг шеи Юри.

Тогда Юри посмотрел на него, впервые действительно посмотрел на него с тех пор, как застрелил Хигучи. Его лицо было катастрофически вымотанным и несчастным, но из глаз струилась такая нежность, что она и разбивала, и исцеляла сердце Виктора одновременно.

— Я возьму. Спасибо, — тихо сказал он, а потом добавил через мгновение: — Виктор, это не твоя вина.

— Если бы я не бросился к тебе как идиот…

— Мне, наверное, все равно пришлось бы это сделать, если бы мой стол выкопали из кирпичей. У меня в кабинете было не так много вещей, но если бы обнаружилось, что я хранил визу для человека, которого технически не существует… — он указал туда, куда ушел Эмиль, — то мое положение весьма усугубилось бы, мягко говоря, — он провел языком по нижней губе. — Мы всегда зависали на краю пропасти.

— Итак! — Эмиль появился снова, уже гораздо более веселый, и хлопнул в ладоши. — Герр Юри, только что я переговорил с человеком по имени Лутц в Швейцарии, который будет рад помочь Вам попасть за границу. Вам следует поехать ночным поездом в Фридрихсхафен, но мы сошлись во мнении, что лучше всего, если Вы отправитесь не из Берлина, — он снова посмотрел на Виктора, просчитывая что-то в уме. — Не могли бы Вы отвезти его в Лейпциг сегодня вечером?