Просто ещё одна история (СИ)

- Так то же в телевизоре! - не сдаётся мать. - Там же всё понарошку.

- А по-настоящему такого не бывает, думаешь? Ещё и как бывает! Время, Тань, такое. Всё меняется. И люди - тоже. То, что вчера им плохо было - сегодня уже нормально. Только знаешь, ты думай, что хочешь, а я сыном горжусь. Вспомни, разве он когда кого обидел, обманул? Украл что? Нас уважает, никогда слова грубого не сказал. Свой кусок хлеба честно зарабатывает. Друзей у него много, и все его любят. Безотказный. Наталье вон сколько помогал? То-то! Теперь вот друга своего в беде не бросает. А с кем и чего он в постели своей делает - это его забота. Вон, у Борисыча сын и женат, и дети есть, а что толку? Пьёт, жену лупит, на отца с топором бросался. Нет, мать, что не говори, а за Матвея нам стыдиться нечего!

Всё, больше не могу. Захожу на кухню, немилосердно пылая ушами.

Нас накрывает общей неловкостью. Отец первым собирается с духом:

- Как там друг твой? Отошёл? Ты прости, сынок! Это я так, от растерянности начудил. Не каждый день такие новости узнаёшь. А Максим ничего - с характером парень. Раньше времени не сдулся, - добавляет он.

- Дать бы вам обоим по шее! - журит нас мать. - Один наливает, другой - ни слова не говорит. А если бы организм не выдержал? А до больницы ближайшей - двенадцать километров. Да и какая там больница - фельдшер и медсестричка…

- Ладно ворчать-то! - оправдывается отец. - Мог бы и отказаться.

- Не мог, бать, - качаю головой, - он тебе доказать хотел. Ты ж его к стенке припёр, условие поставил…

- Так уж и припёр, - ворчит отец, но по всему видно, что ему действительно стыдно за свою выходку.

- Знаете что, родители, - я набираюсь храбрости, - давайте-ка мы сейчас всё обсудим, да и закроем эту тему. Вы мне всегда говорили: что бы не сделал, главное - вам не врать. Я тут подслушал немного - уж простите, случайно получилось, - и понимаю, что вас вся эта ситуация никак не радует. Но врать не буду - Максима я не брошу. Ни при каких условиях. Особенно сейчас. Он мне слишком дорог. И у него больше никого нет.

Они переглядываются.

- Как нет? - не сдерживается мама. - Он же говорил, что отец?.. И мать, наверное, тоже имеется?

- Да, но только отец его в психушку и засадил.

- То есть как - отец? - у обоих в глазах - недоверие. - За что?

- За ТО, бать, именно за ТО!

Отец смотрит на маму с видом: “Видишь, я же тебе говорил, что разное бывает!” У мамы наворачиваются слёзы.

- А разве так можно? Разве ж за это сейчас в психушку забирают? - всё ещё сомневается она.

- С его связями и деньгами - всё можно. Даже сделать из собственного сына подопытное животное для учёного-садиста.

И я рассказываю им. Почти всё. Опуская лишь особо жуткие подробности. К концу рассказа мамины глаза краснеют от слёз, а отец закуривает прямо на кухне, нарушая одно из главных табу этого дома.

- Максим очень не хотел, чтобы вы про нас узнали. Боялся, что вы его возненавидите, презирать будете. Так что не было у него выбора, батя, когда ты свой ультиматум на тему мужиков предъявил.

Но отец сосредоточен на каких-то своих мыслях. Мама берёт меня за руку:

- Ты, Матвеюшка, на нас не обижайся. Мы же только счастья тебе хотим. Если ты так для себя решил - значит так и будет. И Максиму скажи, что мы ничего плохого о нём не думаем. Он хороший мальчик, умный, добрый, только очень уж замкнутый. Я понимаю - это из-за его семьи, да? Вот только жаль, что детишек у тебя не будет.

- Наталка за нас обоих норму выполнила, - усмехаюсь я. - Или тебе троих внуков мало? Так они вроде на этом останавливаться не планировали…

- Если отец у Максима действительно такой серьёзный человек, то я вас, пожалуй, завтра на заимку отвезу. Вечером, чтобы перед соседями сильно не светиться. А вы чтоб сидели, никуда со двора не выходили, - перебивает отец, обдумав нашу ситуацию.

- Как завтра? - охает мать. - Я же им и приготовить ничего толком не успею. А ведь ещё нужно заказчикам молочку развезти. Может, позвонить, на другой день перенести?

- Нет, мать! Всё должно быть как обычно, чтобы подозрения не вызывать. Думаешь, те, кто ребят искать будут, соседей не расспросят? Да и повод в район поехать придумывать не придётся. Тут всё продумать надо. Ты, Матвей, завтра с утра собери себе инструменты какие. Вещи посмотрите. Тебе мои подойдут, а Максиму что-то из зятевого подберёшь - они с Лёшкой вроде одного роста. Сапоги обязательно и дождевики. Мало ли сколько в лесу сидеть придётся? В мастерской моей пошерстишь -верёвки, плёнки метров десять отрежь, мешки спальные проверь, казанок найди, посуду походную. И удочки обязательно - там озеро рядом, я туда в прошлом году ведро малька запустил, думал, как соберётесь на мой юбилей, вместе рыбки половим. С тобой, с внуками… Ну да ладно! Дожить ещё надо, - отец поглядывает на маму и замолкает на полуслове.

А ведь правда - ему в октябре исполняется шестьдесят. Совсем вылетело из головы за всеми заботами. В груди неприятно замирает - сделал родителю подарок к юбилею!

- Ничего! - отмахивается отец. - Не последний юбилей. Ну, отпразднуем вместо шестидесяти шестьдесят один. Делов-то!

Мать тяжело вздыхает, поднимается, ставит чайник на огонь.

Мы ещё какое-то время сидим на кухне, обговариваем разные детали. По маминой просьбе рассказываю, как мы с Максом познакомились. Она улыбается, но глаза грустные. Она всё понимает. И где-то глубоко в душе на всякий случай прощается, даже не осознавая этого.

Заваривает свежую порцию травяного чая для Максима. Отец виновато предлагает: “Рассольчику в холодильник поставь!” Отдавая мне чашку, мама тихонечко шепчет, пока отец курит в окно:

- Сделай отцу подарок на день рождения: живым останься. Очень тебя прошу!

- Ну, мам… - тоже шепчу недовольно, но она наскоро целует меня в подбородок:

- Всё, иди! Максим один там, ты ему нужен…

Рано утром родители загружают в багажник своей “четвёрки” молочные продукты собственного производства - развозить по клиентам, живущим в райцентре. Я помогаю им, хочу отдать матери деньги, которые передал мне Артурчик, но она категорически отказывается:

- Ты с собой забери. Мало ли - вдруг пригодятся?

- В лесу? - сомневаюсь я.

- Ну, всякое бывает, - убеждает меня мама.

Машина выезжает за ворота. Отец не разрешает мне их закрыть - конспирация прежде всего!

- Смотри, чтобы к нашему приезду уже всё было собрано! - предупреждает строго, щёлкнув замком на воротах, а потом очень крепко жмёт мне руку. Тоже прощается.

- Прорвёмся, батя! Мы ж Кузнецовы…

Когда шум мотора затихает, я возвращаюсь в дом, к Максиму. Он сидит на диване, подтянув колени к груди и обхватив голову руками.

Иду на кухню, заглядываю в холодильник. Вместо рассола там - графин томатного сока. На столе - упаковка ибупрофена. Мама обо всём позаботилась. Несу всё в комнату, вместе со стаканом воды.

Макс выпивает болеутоляющее и с недоверием смотрит на графин:

- Что, помогает?

- Сейчас проверим, - наливаю сок в опустевший стакан. Макс делает острожный глоток.

- Я сейчас кофе сварю, а ты давай, поднимайся. Или предпочитаешь кофе в постель, дорогой?

В меня летит подушка. Я успеваю увернуться и выскочить из комнаты.

После сока, кофе, лекарства и чая с мёдом Макса наконец немного отпускает.

- Не думал, что так развезёт, - говорит он огорчённо.

- Двести грамм водки после двух месяцев хрен знает чего? - уточняю я.

- А как твои родители отреагировали? - нервничает, снова губу кусает.

- Ты батю покорил просто тостами своими, - посмеиваюсь, добавляю строгим тоном, - и перестань губы кусать, а то мне тебя сразу поцеловать хочется.

- Действительно, хочется? - в его голосе опять сквозит неуверенность и отчуждённость. Да что же его так гложет?

- Доказать? - поглядываю я искоса. Мы сидим на кухне, я пытаюсь заставить Макса хоть немного поесть. Он ковыряется в тарелке с овсяной кашей, которую мама заранее приготовила, сдобрив молоком и домашним маслом.