Просто ещё одна история (СИ)

А пока я стою на скале над узким извилистым фьордом, вдыхая солоноватый влажный воздух. Максу нравится Норвегия - сдержанность климата в сочетании с буйной красотой природы. Похоже, здешняя атмосфера действительно действует на него исцеляюще.

Тогда, год назад, когда мы, обнявшись, стояли на коленях перед его отцом, целящимся в нас из пистолета, я был уверен, что жизнь моя на этом и закончится. В глазах Виктора Лесового не было ничего, что могло дать хотя бы крохотную надежду на спасение. Только холодная безотчётная ненависть. И страх, страх перед тем, чего он боялся больше всего на свете. И не только в своём сыне. Макс озвучил то, в чём успешный бизнесмен и прирождённый хищник никогда бы не сознался даже себе - его необъяснимая ненависть была лишь обратной стороной тщательно подавляемого желания. Озвучив это, Макс подписал нам обоим смертный приговор. Не знаю, как Лесовой уладил бы дело с двумя трупами, хотя скорее всего, меня бы объявили виновным в смерти Макса. Ну а я… Кого интересует наркоман-насильник? Убит при задержании - очень ёмкая формулировка.

Но наши ангелы снова вытащили нас. Правда, совершенно неожиданным и почти невероятным способом. Хотя, почему невероятным? Такой исход был вполне предсказуем.

Когда Виктор Лесовой готов был уже нажать на спусковой крючок, чтобы отправить нас на тот свет, его буквально на секунду опередила мать Макса. Несчастная женщина, доведённая до отчаяния двухмесячными переживаниями и чувством вины, решила, что в следующий раз она любой ценой должна будет защитить своего сына. Где и как она раздобыла оружие - никто так и не узнал. Но дамский браунинг, хранящийся в её дурацкой сумочке, спас нам с Максом жизнь. И отнял её у Виктора.

Каким образом она убедила мужа взять её с собой в этот раз, тоже не совсем ясно. Скорее, тут сыграло роль отношение ко мне самого Виктора: он не был уверен, что я настолько значим для Макса, чтобы тот согласился подчиниться только ради моего спасения. Страдающая неизлечимой болезнью мать, жизнь которой самые продвинутые в области медицины светила измеряли в нескольких месяцах, казалась ему более надёжным орудием манипуляции.

Прижимая к себе Макса, я не молюсь. Его губы - холодные, солёные от крови - это всё, что я осознаю в тот момент. И когда после громкого хлопка не чувствую ни удара, ни боли - почти не удивляюсь. Удивление приходит позже, когда Макс выскальзывает из моих рук, бросаясь к отцу. Когда Виктор вдруг оседает на землю, стекленея глазами. Когда растерявшиеся бодигарды, не зная, что им предпринять в этой ситуации, только через несколько минут начинают запихивать своего раненного бесчувственного хозяина в салон джипа, справедливо рассудив, что так будет быстрее, чем вызывать скорую.

- А с этими что? - кивает на нас один из охранников. Старший пожимает плечами:

- Грузи в тачку, потом разберёмся.

Нас с Максом садят во второй джип, один из охранников усаживается рядом с водителем.

- Рыпнетесь - пристрелю! - обещает он, помахав перед нами оружием. Вера Владимировна, неожиданно спокойная, садится в машину к мужу.

Из раны на ноге сочится кровь. К счастью, никаких крупных сосудов проскочившая навылет пуля, похоже, не задела. Макс молчит, почти не мигая смотрит в одну точку. Мне хочется ему что-то сказать, как-то поддержать, но любые слова прозвучали бы глупо и неуклюже.

Реанимобиль коммерческой скорой помощи встречает нас на полпути к городу. Джипы останавливаются, Лесового бережно переносят в жёлтый ситроен. Макс пытается открыть дверь, но охранник поворачивается к нам и снова грозит пистолетом:

- Сидеть! С вами неясно ещё.

Вера Владимировна стоит, прислонившись к крылу машины и обеспокоенно поглядывает в нашу сторону. Из “скорой” выглядывает доктор в новой синей форме, разводит руками.

- Чёрт! - шипит наш охранник и высовывается из окна. - Не довезли?

- Не успели! - старший из бодигардов присаживается на капот.

- И что теперь? - совсем скисает “наш”.

- Будем ждать Николая Васильевича. Я ему позвонил, он тоже уже едет.

- У нас там ещё раненый, - вдруг подаёт голос Вера Владимировна, обращаясь к врачу скорой. - Посмотрите, пожалуйста!

Врач смотрит на старшего из охранников, тот кивает. Наш водитель открывает перед доктором дверь.

Макс, пользуясь возможностью, выбирается из машины. Его больше никто не останавливает. Я не выдерживаю:

- Макс!

Он оборачивается, натыкается на меня взглядом, его глаза приобретают осмысленное выражение:

- Ничего, Матвей… Мы живы, - тихо произносит он, а потом идёт к ситроену. Заглядывает внутрь. Виктор лежит на носилках, глаза его закрыты, левая рука свешивается на пол. Макс смотрит, хмурится, потом осторожно берёт отцовскую руку и кладёт её Виктору на грудь. Направляется к матери, обнимает её, крепко прижимает к себе. Охранники ему не мешают.

- Я не хотела, - шепчет женщина, - не хотела… Но иначе нельзя было, правда? - она заглядывает сыну в лицо. Он гладит её по растрепавшимся волосам.

- Да, иначе было нельзя…

Я почти не чувствую, как доктор обрабатывает мою ногу. И в голове, и в сердце - полный сумбур. Возле нас останавливается “BMW”, оттуда выбирается человек в штатском, в котором я почему-то безоговорочно угадываю обещанного Николая Васильевича. Он сразу же спешит к реанимобилю, осматривает труп, подзывает старшего бодигарда. Они о чём-то шепчутся - известно, о чём! - потом полицейский подходит к Вере Владимировне.

- Вера Владимировна, вы хоть понимаете, что наделали?

- Да! - женщина кивает, прижимаясь к Максу. - Я защитила своего сына.

Николай Васильевич проводит рукой по лицу - вся эта история заметно его напрягает. Ну, ещё бы! Такое разгрести - это не никому неизвестного механика в тюрьму посадить.

- Максим Викторович, вы можете подтвердить слова матери?..

Наверное, крови я всё-таки потерял достаточно, потому что дальше всё размазывается, расплывается, и я проваливаюсь куда-то в глухую ватную пустоту.

Прихожу в себя в больнице. Палата - явная вип, со всеми удобствами. Никаких перекошенных тумбочек и панцирных кроватей. Нога почти не болит, только в голове шумит и слабость во всём теле.

В дверях появляется Тамара. Лицо озабоченное, в руках - пакет сока.

- Ты откуда?

- Конкретно сейчас - от врача, - улыбается она. - Ох и поволновались же мы, Матвеюшка!

- Рана же пустяковая… - не понимаю я, о чём было волноваться.

- Рана, может, и пустяковая, но когда Степан позвонил и рассказал, что у вас случилось, я думала - с ума сойду! Кстати, родителям твоим мы ничего не говорили. Ну, про стрельбу и прочее. Сказали, что Лесовой вас нашёл, но вам удалось договорится. Сам потом объяснять всё будешь в подробностях.

- Спасибо, Тамар! - я ей действительно очень благодарен, - А где Макс? И Вера Владимировна? Что с ними?

- Не переживай, - Тамара снова улыбается. - Макс тут рядом, а его мама - в полиции, показания даёт.

- А Степан - он как узнал?

- Следил. Держался из осторожности подальше, поэтому твою выходку с мотоциклом толком не оценил. Зато видел, как вы все садитесь в машины, и поехал следом. А когда тебя скорая забрала - прямо до больницы. Отсюда и позвонил. Я, кстати, врачу сказала, что твоя сестра, а то он со мной даже разговаривать не хотел.

- Тамара, я хочу видеть Максима, - откидываю одеяло, намереваясь встать с кровати.

- Я не знаю, можно ли тебе вставать? - сомневается Тома. - Максиму врачи не разрешают, пока не сделают все анализы. Я заходила к нему, действительно, всё неплохо. Ну, настолько, насколько возможно в данной ситуации.

Не слушаю, шарю у кровати в поисках какой-нибудь обуви.

- Ясно! - вздыхает Тамара и подкатывает к кровати стоявшее в углу кресло-каталку.

- И сам могу! - протестую я, но Тома неумолима:

- Или так, или доктора сейчас позову.

Она везёт меня в соседнюю палату, я вижу полулежащего под капельницей Макса, порываюсь встать с кресла. Тамара хватает меня за плечо: