Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 29 глава ======

29

Святейшей инквизиции сегодня с утра было не видно и не слышно – поди, разбери, то ли узнали уже все, что хотели, то ли выбирают время, чтобы нагрянуть. К вечеру Этьен уже извелся – работа валилась из рук, книги не шли на ум чуть ли не первый раз в жизни, а к алкоголю библиотекарь решил не прибегать – мало ли кто заглянет. К привычной уже тревоге за судьбу книг, монастыря в целом и, чего греха таить, за собственную шкуру, добавились беспокойные мысли. В них хватало место и Николаю, и ночному визиту Ксавье, и завтрашней встрече с Лисом, и одолевавшему библиотекаря последнее время странному недугу, который он с упорством, достойным лучшего применения, относил на счет усталости последних дней и вероятных последствий злосчастного снадобья. По идее, стоило заглянуть к падре Себастьяну – выяснить, как продвигается проверка... заодно и повод выяснить, что там с Николаем. И, наверное, надо рассказать про Ксавье... Запутанные каменные коридоры, знакомая наизусть дверь... и очень не вовремя накатившая нерешительность. Что за ерунда, с чего бы ему нервничать перед разговором с Себастьяном? Этьен провел ладонью по лицу, будто стирая невидимую паутинку, сделал глубокий вдох и постучал. Мужчина открыл нескоро. Вид его был растрепанный и очень странный. Из рукавов рясы виднелась дорогая ткань рубахи с узором, волосы и вовсе растрепались волнами по плечам. Себастьян спешил... явно спешил... – Что-то случилось, брат Этьен? – мужчина впустил того к себе, чуть приоткрыв дверь. И сразу закрыл, прислонившись к той спиной. Долгим взглядом изучал гостя, а потом кивнул на стул. – Хорошо, что пришел. Еще не поздно... У тебя есть шанс спастись. – Спастись? – библиотекарь медленно опустился на стул, ощущая, как внутренности завязываются морским узлом. По виду аббата было понятно: произошло что-то серьезное. – Что случилось, падре? – Я оставил тебе наследство, Этьен. Достаточно, чтобы ты смог начать новое дело, когда стихнет шум, – сообщил Себастьян. – Сегодня ночью в монастыре будет армия короля Фернандо. Здесь всех убьют. Мне пришлось вас обманывать ради вашего блага. Вам с Николаем сегодня же надо уезжать. Сейчас. Сию минуту. Вот, – он полез в шкаф и передал Этьену бумаги. – По этой бумаге ты получишь деньги в Улазье. – Собирайся. Бери лучших лошадей... Ты меня понял? – Нет, не понял, – в голосе молодого человека появились нотки обычно несвойственного ему упрямства. – А как же все остальные? Вы, Кристиан... Микаэль, Сей, Гиральд, Луис... Прочие монахи? – Кристиан давно получил свою долю, мой мальчик, – покачал головой аббат. – Микаэль – он ученик королевского лекаря. Его примут при дворе. Сей поедет со мной. А Гиральд... Он... Послушай, – мужчина тяжело выдохнул. – Ты долго скитался с бродячими артистами. Ты пришел к Богу. Но теперь Бог от тебя отвернулся. Король не оставит камня на камне. Мы все не уйдем. Нас переловят, как баранов, и перебьют. Невозможно спасти всех, Этьен. Надо спасать самое главное – жизнь. А пока вы с Николаем устроитесь на новом месте,- не следует говорить, зачем на самом деле. Не время – достаточно будет человеку получить весть, чтобы запустить колесо. – Мы так часто отворачивались от Бога... неудивительно, что Он от нас отвернулся, – хмыкнул Этьен. Падре прав, конечно – невозможно спасти всех, а неписаное правило устава Валасской обители “Каждый сам за себя” библиотекарь прочно усвоил одновременно с “Не доверяй никому”. Им с Николаем еще крупно повезло, могли бы оказаться в числе прочих... тех прочих, о которых Этьен сейчас старался не думать. Сделать для них он все равно ничего не успеет, да и не сумеет. Вспомнился вчерашний разговор с Гиральдом насчет путей отступления... ну вот, даже самому не пришлось об этом заботиться, все уже обдумали и решили за него. Как всегда. – А что собираетесь делать вы? – библиотекарь поднял взгляд на аббата. – Уходить, мой мальчик. До этих берегов скоро дойдет несвобода. Власть укрепляется, и нам уже не протянуть на остатках войны. Наша участь – искать другие пастбища и жить иначе. Потому и хочу я, чтобы вы забыли и про монашество, и про Валасский монастырь. Как можно быстрее... – Себастьян пересек комнату, поднял Этьена на ноги, обнял за плечи и прижал к себе: – Ты всегда был мне, как сын, – сказал с нежностью. – Ты смелый, принципиальный... Твой ум – он заслуживает многого. Я надеюсь, что мои уроки и твоя деятельность позволят тебе стать больше чем просто разбойником. А теперь ты должен спешить... – новое молчание. – Ты любишь Николая? – Смелый... да ладно вам, падре, – Этьен уткнулся в плечо мужчины. Раньше он бы ни за что не позволил себе подобной фамильярности, но сейчас-то можно... От неожиданной нежности, от кольца горячих сильных рук по телу медленно разливалось тепло, непривычное, но такое приятное. Самой естественной в мире вещью было обнять Себастьяна в ответ, что Этьен и сделал. Думать не хотелось ни о чем, и меньше всего – о времени, которого, по словам аббата, было так мало. – Николая? – вопрос поставил Этьена в тупик. Вот уж о чем ему не приходило в голову задумываться! – Он мой самый близкий друг... был. У меня от него никогда секретов не было, и он единственный, к кому я спиной не опасался поворачиваться – знал, что не ударит и что прикроет... думал, что знал. Люблю, наверное... даже сейчас... не знаю... – Этьен поднял лицо и внимательно посмотрел на аббата. – Или вы о другом? – О другом... Николай – он... любит тебя... слишком сильно любит, Этьен. Он столько ошибок в жизни натворил и еще сделает. Если ты его не направишь. Его деньги, половину суммы, я на тебя отписал. Иначе прогуляет зазря, – аббат погладил библиотекаря по голове. – Ты для него надежда. Счастье. Возможность... – горячие губы коснулись лба. – Я тебе одежду приготовил. Светскую. Наша ряса станет завтра символом опасности. Простая купеческая тебе пойдет. В нее же одень и Николая. Я к нему заходил. Спит еще, но, думаю, скоро в себя придет. – А что с ним? – библиотекарь не видел Николая с того памятного разговора и был уверен, что бывший друг его избегает... выходит, нет? – Всего лишь воздействие зелья. Оно вызвало долгий сон. И Николай еще дня три проспит. – Себастьян тяжело вздохнул. – На тебя надежда. Ты сможешь его вывезти незаметно. Будь умницей. Послушай меня, укроти свой нрав и просто сделай, как надо. А с Николаем вы ведь объяснитесь и помиритесь. Обязательно. -Какого зелья? – в глазах Этьена отразился ужас, он дернулся из рук Себастьяна. – Вы что... после того, как я ушел, вы с Кристианом напоили его этой дрянью?! Зачем? Одной “проверки” было недостаточно? – Николай решил отравиться. Этьен, неужели ты подумал... – брови аббата сошлись к переносице. – Что за недоверие? Ты... – понимание и внезапное удивление. – Ты в него влюблен? – Влюблен? Падре, да что за ерунда вам в голову лезет? Я же сказал, он мой друг. Самый близкий. Может быть, единственный... – Этьен решил не добавлять “бывший”, да и вообще за последние два дня он уже порядком устал обижаться на Николая. – Травиться? Вот дурной... – молодой человек замер, распахнув глаза во всю ширь, и очень тихо спросил: – Это... из-за меня? Аббат повернулся полубоком и отправился к окну, чтобы долго смотреть на сумерки и вдыхать сладкий запах весны. Когда-то он тоже был молодым. Когда-то не замечал восторженных взглядов. Николай любил Этьена так сильно, что прятал свои чувства, что заставлял переступать через гордость. Он и сам... сам никогда не позволит показать библиотекарю истинного отношения, той платонической страсти и влюбленности. – Не знаю, хочешь ли ты это узнать, Этьен. Я не имею права такое говорить. Спроси у Николая, когда вывезешь его за пределы Валассии. Он тебе будет благодарен. Этим ты спасешь его жизнь. – Как скажете, падре – библиотекарь опустил голову – волосы на несколько мгновений скрыли лицо – затем вновь упрямо вздернул подбородок. – Что я должен делать сейчас? Переодеться? Переодеть Николая? Или это можно сделать в дороге? И как я его до телеги дотащу? Он же большой и тяжелый... – Мальчик мой, – теплота в голосе, и вот аббат вновь обнимает Этьена и притягивает к себе. – Ты такой сильный! У тебя все получится... Поверь, ты только в начале пути. Все впереди... Еще есть места, где нет проклятия огня. И ты... Впрочем, о чем я говорю... Тебе пора. Я попрошу стражу донести Николая до телеги. А потом... Так тяжело прощаться! Так тяжело, что я тебя не увижу больше... Этьен привычно дернулся, отстраняясь... а затем так же порывисто обвил мужчину руками и прижался к нему. Насколько это правильно и уместно, ему было как-то уже наплевать. Ему предстояло долгое и трудное путешествие, у Себастьяна были какие-то свои загадочные планы, которые он так и не приоткрыл... да и ни к чему: если брата библиотекаря перехватит инквизиция, развязать ему язык особого труда не составит. Этьен уважал Себастьяна как строгого наставника, восхищался его умом и силой, его целями, категорически не одобрял его методы, иногда боялся, никогда не доверял... и только сейчас понял, насколько глубоко к нему привязан. Сегодня они виделись в последний раз... и слова, которые в любой другой день стали бы ободрением, сейчас причиняли только боль. – Мальчик мой, – мужчина еще крепче прижал библиотекаря и зарылся носом в его волосах. – все будет хорошо. Я тебе обещаю. Вы успеете. Я думаю, что успеете. Только береги себя... Эти годы были самыми веселыми, самыми правильными в моей жизни. И ты правда мне стал настоящим сыном. Иди же, пора... – еще одно одобрительное похлопывание по плечу и тоска в сердце. – Да, падре, – Этьен с чуть слышным вздохом разомкнул объятья. Глаза жгло, как будто туда перца насыпали. “Сейчас разревусь как девчонка, вот будет весело...” – Мне нужно вернуться к себе, взять кое-какие вещи... потом идти сразу на конюшни? Или вернуться сюда? – Думаю, ты должен собрать вещи. Я пришлю к тебе стражников, чтобы вы смогли забрать Николая из кельи. Теперь иди... Попрощаемся теперь. Я еще многое должен сделать. – сердце дрогнуло под пристальным взглядом Этьена, но Себастьян очень спешил. Он спешил спасти хоть кого-то в начавшейся войне, где победит власть и где нет места простым людям. Не бог, но человек, аббат очень хотел, чтобы хоть кому-то повезло больше, чем ему когда-то. – Тогда прощайте, Себастьян, – в золотистых глазах дрожали и плавились огоньки свечей. Затем Этьен отвернулся и, не оглядываясь, вышел из кельи. *** Чистое-чистое небо. Чистая-чистая гладь воды. небо на земле. зеркальное отражение. Как он тут оказался? Зачем пришел? Сей не знал... Просто шел. Все, конец, будто сердце на кусочек, в дребезги и осколками ранит. а вода холодная... чистая, красивая.. Шаг, второй.. холодно...и на лице вода... Брызги? Слезы? Не понятно... все в тумане, а в голове только что услышанный разговор.. да разговор ли? так, обрывки...ничего не значащие слова. Зато интонации.. Как же холодно.. но больше не будет больно, совсем. Осторожно оглядевшись, Микаэль тенью направился к маленькому озерцу в глубине монастырского сада. Глубокое и холодное – оно служило идеальным местом для того, что б спрятать в нем что-то нужное и важное. В прочном кожаном вощеном мешке с туго затянутой горловиной, с длинной веревкой, привязанной к тяжелому камню на дне – у травника здесь хранились совсем уж опасные и редкие снадобья. А также родовые печатки и нужные документы. Тихо ступая из-за веток ивы, что спускались до самой воды и полностью закрывали озеро от любопытных глаз, Микаэль вдруг успел увидеть, как кто-то сделал последний шаг, и вода полностью накрыла темную макушку. Выждав пару секунд – мало ли, может, кто совсем с ума сошел и решил искупаться, монах быстро стянул с себя рубашку и сбросил сапоги. И нырнул – прямо с берега, уходя глубоко под воду и хватая под руки надумавшего топиться. Вынырнул, отплевываясь и ежась от ледяной воды, и тут же поднял спасенного чуть повыше, откидывая темные пряди с белого лица. Оказалось, что умирать – это страшно. Сею хотелось всплыть, вздохнуть воздуха и плыть, плыть к берегу, спасаясь от этой страшной темноты, толщи воды над головой, от этого холода.. вот только что ждет его там, если он вернется? И вдруг чужие руки хватают, дергают, тянут.. на воздух, наружу, к солнцу, что так любят его цветы.... Мальчик закашлялся, судорожно цепляясь в плечи своего спасителя.. Спасителя ли? Открыл глаза, улавливая знакомые черты лица и.. Взбрыкнулся. – Пустите! Пустите, я хочу умереть! Зачем, ну зачем вы меня вытащили?! Пустите... – Всхлипнув, мальчик уткнулся в плечо брата Микаэля, кусая губы. Его трясло. От холода, от страха... Чего он боялся? Мальчик сам не знал... – Ффффуууууууух... Именно, что только и выдохнуть зло получилось сквозь сцепленные зубы. Одной рукой удерживая бьющегося в истерике мальчишку, травник чуть размахнулся и отвесил тому легкую пощечину. – А ну тихо! Ты весь монастырь сюда собрать надумал?