Герой не твоего романа (СИ)

А идиот – он на то и идиот, чтобы ничего не понимать. Все так же подойдет и влепит по спине, поделится пищей (которую приличный человек есть не станет), сообщит «офигенно интересную» новость (например, Джунсу трусы не надел). Ну не нравился он Юно на внешность, никогда не нравился! А все равно к нему тянуло…

- Как у вас дела с художником? – спросил он однажды.

- А как они будут, – вздохнул майор. – Мы же на сто лет вперед всю программу переделываем так, чтобы две группы вместе околачивались. Откуда время-то, чтобы это… доминировать над ним.

- Время, хоть пару часов, всегда можно выкроить, – сказал герцог и, немного помолчав, ляпнул прежде, чем успел это понять: – Вот сегодня ночью – не хочешь сходить куда-нибудь со мной?

Безумие захватывало полностью. Он пригласил майора на свидание. Если откажется – его на дуэль вызывать? А если согласится…. тогда вообще ЧТО?!

- Типа развеяться? – уточнил счастливый обладатель чугунной головы. – Да не, у нас так-то все нормально, он почти не хамит. Ну, только если я реально туплю. Но спасибо. – Он с улыбкой похлопал его по плечу. – Ты отличный друг.

Не отказался и не согласился. Третий вариант. Герцогу стало немного легче. Но сложнее стало той же ночью, когда близкому к помешательству оборотню приснилось, что на свидание они все-таки пошли. Закончилось дело постелью, и все было таким ярким, что во время завтрака герцог с трудом заставлял себя смотреть на майора, словно и правда его совратил (даже звучало это глупо, а во сне понравилось). Но взгляд все равно раз за разом возвращался к пришельцу и художнику, последний из которых, видимо, решил взять врага измором: поглаживал по всем цензурным местам, шептал на ухо то романтическую ерунду, то легкие пошлости, дарил почти невесомые поцелуи… Либо надеялся, что от безумного желания получить хоть какое-нибудь продолжение этих игр майор согласится подписать унизительный для себя мирный договор, либо сам уже готовился идти на уступки и выплачивать контрибуцию. Во всяком случае, пахли эти двое не так, как будто полночи занимались сексом.

- Хёны, у вас роман? – тихо спросил Чанмин, глядя на ЮСу.

- Нет, он теплый, я об него руки грею, – ответил художник.

Ючон захохотал – наверное, искренне, притворяться ради собеседника он все равно не умел. И вообще вид у него был такой идиотски-блаженный, что Юно начал сомневаться в своем обонянии. Надо было подойти и нагло обнюхать со всех сторон.

- Хёны, сегодня очень важный день, помните? – снова заговорил Чанмин. – Мы не только снимаемся в развлекательном шоу, но и выступаем на музыкальной передаче!

- Серьезно? – сдвинул брови Юно. – Последнее кто подтвердил? Не лидер Super Junior? – Макнэ кивнул, и герцог брезгливо поморщился. – Я объявил сотрудничество групп, и Пак Чонсу теперь решения принимает? На каких правах, хотелось бы мне знать?

- На правах твоего… хёна? – предположил Чанмин.

- Кого? – Аристократическому возмущению не было предела. – Ючон, иди и скажи ему, что больше я такого не потерплю.

Майор хотел встать, но Джунсу вцепился в его руку.

- Юнни сам сходит, он большой мальчик, – сказал художник.

Герцог улыбнулся, старательно делая вид, что его не задел ни произвол артиста, ни то, что последнее слово осталось за Джунсу.

На кухню вошел Джеджун, который упорхнул, едва приготовил завтрак, ради макияжа, укладки и костюма (Хёкдже посмеивался над его невзрачным видом вне сцены, и омега номер один всячески доказывал омеге номер два, что он тоже не лыком шит; в действительности, как полагал Джунсу, дело было в обычном психозе беременного, а по мнению Кюхёна – в том, что он готов был хоть час макияж делать, хоть макраме плести, лишь бы не думать о вновь потерянном возлюбленном и перспективе поставить на уши, в лучшем случае, одно родильное отделение). Джеджун был в тонкой светло-синей кофте и узких черных брюках, на глаза израсходовал тушь, подводку и три оттенка теней, а волосы изящно уложил с косым пробором. На кухне он увидел, что Чанмин опять находится на грани между тихими слезами и обидой на весь мир, поэтому подошел к нему, погладил по голове и спросил, как макнэ спалось, готов ли он вести за собой «корейскую волну».

- Хён такой красивый, – от чистого сердца восхитился Чанмин. С Джеджуном он даже часто забывал вредничать.

- Спасибо. – Омега кокетливо поправил прическу. – Если хочешь, мы и тебе сейчас подберем…

- Этот хён совсем дура, – сказал Джунсу, вставая из-за стола и хватая Джеджуна за руку. – Пошли отсюда…

Чанмин начал всхлипывать, спрятав лицо в ладонях. «Маму» отобрали, утро не задалось.

- Мелкий, а че с тобой? – спросил майор.

- Вы вообще мои хёны? – закричал макнэ, так резко поднявшись, что стул покачнулся и упал. – Я вас не узнаю! Что с вами? Юно хён, почему вдруг Джеджун хён стал меня любить, а ты перестал замечать?

Ючон протянул к нему руку и, обняв за талию, усадил себе на колени.

- Не реви, мелочь, любят тебя все, – сказал он: видимо, слезы ребенка не могли оставить его равнодушным.

Юно снова почувствовал крепкую привязанность к другу.

- Я понимаю, он напоминает пятилетнего, но ему двадцать семь, – напомнил герцог. – Не сажай на колени посторонних мужчин, идиот, это обидит Джунсу. – Ючон отпустил макнэ, и тот стал пятиться от него к выходу. – Кстати, ты такой довольный, что у тебя уровень интеллекта упал пунктов на пятнадцать… Один из вас все же уговорил другого?

- Ну да, он следующей ночью обещал. – Майор смущенно улыбнулся и потер ладонью шею. – Сегодня че-то не захотел, но завтра, говорит, точно. А я его не соблазнял! Я ему говорю: не хочешь со мной как я прошу – так давай и ничего начинать не будем, тебе-то всяко пойдет, ты красивый, а из меня че за баба получится? И он такой… Не, я не передам, красиво сказал, как ты. – Ючон подпер щеку кулаком и посмотрел в потолок, вспоминая прошедшую ночь. – Про то, что он хочет попробовать, для него это интересно, и мне он разрешит. Ну, это в общих чертах, а у него так звучало, что я сразу прибалдел.

- То есть ты не соблазнял, – заключил Юно, – а, как истинный захватчик, пришел на понравившуюся территорию и объявил: либо становитесь колонией, либо мы вас сожжем дотла. Конечно, жители выбрали первое. А еще не терронец…

- Юн, вот сейчас обидно было, – серьезно сказал майор.

Герцог прекрасно это знал – специально и проехался.

- Вот ты тупой, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, а не тоскливо.

- Тоже мне открытие, – пожал плечами майор.

- Ты некрасивый, – продолжил герцог.

- И вот тут земные гены свое взяли! – гордо сказал Ючон.

- Тогда почему же?.. – в отчаянии вопросил оборотень.

- Канон, мать его за ногу, – широко улыбнулся майор, думая, что речь идет о внезапно проснувшихся чувствах Джунсу.

Юно тихо зарычал и обхватил голову руками.

Джунсу отвел Джеджуна в комнату и поставил перед зеркалом.

- Нравится тебе кофточка? – загадочно спросил он.

- Да, красивая, – растерялся омега. – Спонсоры предоставили ради рекламы.

- Чудесно. Мозгов совсем нет. – Художник наклонился к самому уху Джеджуна и сказал так, будто сообщал некую страшную и совершенно неприличную тайну: – У тебя уже… животик видно.

- Нет! – Джеджун, тем не менее, покраснел, и слой косметики его не спас. – Ничего не видно, ты придумываешь!

- То есть мамочка в упор не видит, что у нее живот округляется, а другие глаза таращат, – покачал головой Джунсу. – Теперь понимаю, откуда берутся идиотки, которые до попадания в роддом не знают о своей беременности.

- Нет, Джунсу, сам-то я вижу, что он начал расти… – Омега пригладил и без того обтягивающую кофточку, встал в профиль к зеркалу. Отрицать очевидное было бесполезно – он всегда был худым, как узник концлагеря, и уже примерно неделю с особо теплым чувством в сердце признавал, что живот заметно увеличился, подтверждая догадку о его положении (а то мало ли – у врача ведь не проверишься). Но ему казалось, что «заметно» ему одному, ждавшему малейших изменений собственной фигуры, а окружающие ничего не поймут – вся одежда, которую он носил до беременности, все еще была впору. – И скоро все остальные будут видеть, срок уже – три месяца. Но пока, честное слово, это легко скрыть.