Герой не твоего романа (СИ)

Собственно, на этом представление и завершилось: Ючон, не издав никаких эротичных звуков, кончил. Джунсу едва не подавился спермой, раздраженно выпрямился и вытер губы тыльной стороной ладони.

Майор, виновато глядя на него, поскорее застегнул джинсы.

- Минута? – возмутился Джунсу. – Офицер, быстро стрелять надо не в этом случае!

- Да у меня ж почти два года секса не было, я как-то… – Ючон почесал щеку. – Это… Можем сейчас еще, если хочешь.

- М-да… – Джунсу снова развалился на кровати. – Сначала дендрарий свой побрей.

Ючон, мрачный и злой от стыда, ушел из спальни.

Юно заметил новый разлад в отношениях ЮСу: художник явно готовил порцию едких шуточек на другую тематику, а майор всячески его избегал. И если первый комментировать ситуацию отказался, то второй честно признал, что добрался-таки до постели Джунсу, но в очередной раз подтвердил статус стёбного персонажа и, что называется, запорол рейтинговую сцену. Герцог хорошо понимал эту проблему, но ему попался более деликатный Хичоль, который стоически терпел и многочасовые секс-марафоны, и неизменно порванную одежду. Поэтому оборотень решил поговорить с Джунсу, объяснить ему: нечего из-за одной неудавшейся ночи любви ставить крест на отношениях. В конце концов, майор действительно провел без интима печально много времени, а если он недостаточно эротичен – то его ведь всему обучить можно, ну, научился же он читать!

- Он на меня уже обиделся, – сказал Джунсу. – Что мне с ним теперь делать?

- Он не обиделся, всего лишь злится, – возразил Юно. – Это исправить намного легче. Покажи ему, что ты сожалеешь!

И Джунсу показал. Ючон, вернувшись со съемок сериала, нашел на своей кровати подарок и записку: «Послание в другую галактику от виноватого землянина ^^ Прости за то, что оттолкнул по глупости!» Просияв, майор отправился к герцогу и радостно заявил:

- Глянь, че мне Су подогнал! – Он протянул оборотню подарок. – Типа прощения так просит. Кулек с песьими башками!

- Гениально. Друг мой, это не «кулек с песьими башками», а букет из плюшевых мишек.

- Серьезно? – Майор, улыбаясь от уха до уха, стал вертеть подарок в руках. – А почему я решил, что это псинки?

- Вероятно, потому, что ты – идиот, – объяснил герцог беззлобно.

- Наверное, – согласился майор. – Слышь, а че с ним делать?

- О, это целый ритуал, – авторитетно заметил Юно. – Ты должен крепко-крепко обнять букет и со счастливым писком покататься с ним по кровати, потом сфотографироваться с ним на фронтальную камеру смартфона, выложить снимок как минимум в двух соцсетях и указать, что это подарил твой зайка, которого ты очень-очень любишь, а когда вернется этот самый зайка, отблагодарить его страстным оральным сексом… – Ючон переводил изумленный взгляд с оборотня на букет. – Шутка. Просто выброси эту гадость. – Герцог резко отобрал у майора плюшевый букет, подлетел к окну, открыл его и вышвырнул. – Рано мириться, прояви гордость!

- Во кретин! – Майор высунулся из окна, но увидел, что «дежурные» поклонницы уже поймали мишек и рассматривают их. – Девчонки! – Закричал он. – Отдайте на охрану, это подарок!

Школьницы оказались фанатками совсем другой группы. Они даже не знали Пак Ючона – решили, что это менеджер. Прочитав послание, девочки подумали, будто речь идет о группе, у которой имидж инопланетных визитеров, а вовсе не настоящем пришельце, и слово «галактика» дало им зацепку… В итоге майор, который чуть позже подошел к охраннику, назад свой букет не получил. А вот Крис из EXO тем вечером рассказывал сонбэ из других групп, что некий фанбой прислал ему кучу плюшевых мишек с запиской, в которой извинился, видимо, за обиду на уход из коллектива.

- Думаю, молодой человек, это не тебе, – сказал Хичоль, узнавший почерк Джунсу. – А кому-то изъясняться надо точнее…

- Букет выкинули из окна, – развел руками Юно. – Могла, конечно, и ошибка произойти.

Художник, находившийся рядом, обиделся; а Ючон отсутствовал и опровергнуть ничего не смог.

Хичоль и Кюхён действительно отправились в Бразилию – всего на два дня, не включив поездку в расписание. Певцу это было нужно, чтобы остаться вдвоем. Он уже знал, что горячие латиноамериканские ночи, веселье и музыка даже на воспитанника монастыря действуют, как афродизиак. А вот монах видел в качестве цели только зарядку амулета, и дал это понять еще в бизнес-классе самолета, где уткнулся в книгу и не желал ее захлопывать, как бы артист ни изгалялся. Тот уж и свои наушники ему в уши запихивал, и нес пошлую чепуху, и даже, подняв подлокотник, одну ногу на эту проклятую книгу закинул – Кюхён только улыбнулся и аккуратно ногу убрал.

- Ты на меня злишься! – выпалил Хичоль незадолго до приземления.

- Вовсе нет, я спокоен, – возразил монах.

- Спокойно злишься, это еще хуже! Ты обижен на меня, больше не доверяешь…

- Неправда, я никогда тебе не доверял. – Кюхён перевернул последнюю страницу. – Я с самого начала знал, кому отдал свое сердце, и даже если в какой-то момент мне стало больно из-за твоей измены, потом я вспомнил, кого полюбил, и понял, что разочаровываться в тебе – это так же глупо и бесполезно, как просить Джунсу хотя бы один день никого не оскорблять.

Хичоль обиделся – по сути, ему сказали, что такой безответственной дряни, как он, умный человек вообще доверять не будет. И вот: карнавал, толпы людей танцуют, радуются, наслаждаются красочным великолепием парада – а эти двое стоят рядом друг с другом и не разговаривают. Кюхён хотя бы с интересом смотрел на проезжающие мимо украшенные машины и вычурно одетых участников, чтобы отвлечься от мучительного жжения на коже под амулетом; Хичоль же вообще казался чужим на этом празднике жизни, как ребенок, которого взрослые сильно отругали и затем привели на увлекательное детское представление: вроде, должно быть весело, но перед глазами еще угол, в который поставила мама, а филейная часть еще слишком хорошо ощущает папин ремень.

Кроме того, артисты слишком поздно собрались на карнавал: все гостиницы – приличные и даже отвратительные – были забиты до отказа, пришлось снимать комнату в квартире пожилой пары. Провести там предстояло только одну ночь, но она была ужасна: старик за стеной храпел, старуха во сне разговаривала, кровать, на которую лег Хичоль, скрипела, даже если просто перевернуться с боку на бок, а старый диван, доставшийся Кюхёну, был столь неудобным, что отдохнуть на нем мог разве что неприхотливый монах. Вдобавок, за окном, которое скрывали тонкие занавески разной длины, кто-то отчаянно шумел.

- Кю, иди сюда, – шепотом попросил Хичоль, хлопая ладонью по своей кровати. – Я привык с тобой спать, у меня в одиночестве – бессонница.

- Возможно, ты почти не спишь, потому что вампир? – спросил Кюхён, не двинувшись.

- Ну, да, конечно… Но с тобой как-то уютнее.

- Ты хочешь выпросить у меня прощение. Я знаю, что это в твоем представлении. А мне и так уже тяжело справляться с амулетом.

- Я не трону, тупица! Честно! – Старик за стеной перестал храпеть, и Хичоль замолчал в ожидании: неужели он разбудил деда? Но вскоре храп возобновился с новой силой, и певец продолжил: – Просто ложись рядом. Трусишка, блин. Ты специально на меня обижаешься и вообще рад, что на тебе этот амулет, потому что из-за этого со мной спать нельзя. Ты ужасно боишься, вот чего. Что облажаешься, мне не понравится, я опять начну ходить на сторону… Знал бы ты, какое дело нехитрое!

- Я, конечно, взволнован, но не более того, – ответил Кюхён, все-таки забравший постельные принадлежности и перебравшийся на недостаточно широкую для двоих кровать. – Боишься тут ты. Строить серьезные отношения. Тебе кажется, что если ты подпустишь к себе кого-то, привяжешься к одному человеку, станешь чувствовать себя в безопасности – в тебе тут же разочаруются, предадут, бросят, и придется опять прикрываться излюбленным образом беззаботного пофигиста, но это будет в два раза сложнее. Но ты ведь знаешь, что я другой, и мои чувства к тебе не изменятся. Вывод: либо я для тебя – просто забавный персонаж из фанфика, и ты не уверен, что хочешь быть со мной по-настоящему, либо ты думаешь, что я стану таким же, как остальные, едва распрощаюсь со старым образом жизни.