Я без ума от французов (СИ)

– Перевернись, – говорит Тиерсен негромко, ему хочется посмотреть на это и с другой стороны. И он тут же жалеет об этом, когда Цицеро выскальзывает из-под него, хихикая и вставая на четвереньки. Потому что сзади он выглядит настолько восхитительно, что Тиерсен только поднимается на коленях и немного робко касается снова прикрытого скользнувшей вниз сорочкой бедра. Веснушчатые лопатки открыты ему и выступают сильно, когда Цицеро выгибается, оборачиваясь. Он тоже не хочет пропустить ничего. Тиерсен страстно и быстро оглаживает голую, разгоряченную спину, цепляя кончиками пальцев кружевную кайму, и целует вдоль позвоночника, сгребает волосы Цицеро, оттягивает его голову, тут же прижимаясь к согласно раскрытым губам. Так жарко, и вовсе не от неостывшей духовки, и Тиерсен стаскивает торопливо собственные трусы свободной рукой, бросая их на пол и прижимаясь членом к крепкой заднице под двумя слоями тонкой ткани. Он тычется влажной головкой грубыми движениями, оставляя пятнышки на шелке, целуя Цицеро, больно оттягивая его волосы. И перестает, отрывается, сдерживая себя сильно. Снова задирает сорочку и проводит пальцами по неширокой полоске ткани, которая – Тиерсен понимает – действительно жмет тесно, но он надеется, что Цицеро потерпит еще немного, и надавливает пальцами, вталкивая ткань плотнее между ягодиц.

Цицеро неудобно смотреть назад, но он опирается на локоть, глядя через плечо, потому что такой увлеченный взгляд Тиерсена стоит того. Тот выглядит совершенно безумно, растрепанный, с горящими карими глазами, и ласкает Цицеро как-то несмело, будто сдержанно.

– Хватит прохлаждаться, Тиерсен, у Цицеро уже вся шея затекла! – маленький итальянец чуть торопит его, не только потому, что ему неудобно в этой позе: белье действительно жмет вставший член. Но он смеется, когда Тиерсен вздрагивает.

– Ты сам напросился, – он улыбается в ответ, нажимает сильнее и обхватывает плотно стянутые яйца через ткань, сжимая, скользя по ним тесно ладонью, двигая ей вперед, подрачивая член через тонкие трусики. И тут же сдвигает их, и Цицеро довольно вздыхает, помогая Тиерсену пальцами, оттягивая резинку и свободно пропуская член под ней, постанывая, когда она бьет его по животу, когда он наконец обхватывает ствол ладонью.

Тиерсен наклоняется ниже и проводит языком между ягодиц. Кожа чуть влажная от выступившего от тесного белья пота, и Тиерсену нравится этот вкус. Цицеро отворачивается обратно, наклоняя голову, лаская свой член ладонью, и прогибается сильнее. И Тиерсен, отклонившись на секунду, вздыхает горячо, когда Цицеро выше задирает задницу и шире расставляет ноги. Тиерсен дышит тяжелее, ему не хватает дыхания от этой открытости, с которой Цицеро доверяется ему. И он только вталкивает большой палец в плотно обхватывающую его задницу, сгибая его, получая за это довольный высокий стон. Тиерсен коротко потрахивает Цицеро пальцем, оглядываясь в поисках чего-нибудь, чем он хочет смазать своего итальянца. Конечно, Тиерсен уверен, что сейчас хватит и слюны и его смазки, но он хочет чего-нибудь сладкого, такого же сладкого, как его Цицеро. И находит взглядом миску с ореховым кремом на соседнем столе. Тиерсен хватает свободной рукой Цицеро за бедро, подтягивая его к краю стола, не собираясь вытаскивать пальцы, которых втолкнул уже два, чувствуя, как они входят свободно.

– Что Тиерсен хочет? – Цицеро оборачивается к нему, на секунду замедляя движение своей руки.

– Хочу сделать тебя еще слаще, – Тиерсен смеется, и Цицеро смеется вместе с ним, когда замечает направление его взгляда, и сам двигается удобнее. Тиерсен не знает, почему ему так важно не прерывать ничего, но только опирается на самый край коленом, не переставая трахать Цицеро пальцами, едва не падая, и тянется неудобно, все-таки цепляя миску самыми кончиками пальцев и чуть не опрокидывая ее на пол. Но он даже не роняет ничего, перетаскивая ее к себе, и Цицеро изгибается, смыкаясь тесно вокруг его пальцев, и короткой наградой целует его в щеку, все еще смеясь. Тиерсен смахивает упавшие волосы с его лица и не удерживается, отставляет миску, вытягиваясь, ложась на бок, целуя Цицеро в губы, медленно скользя пальцами в нем. Но это минутный перерыв, и они возвращаются обратно скоро, и Цицеро снова поглаживает себя, пока Тиерсен набирает крем в ладонь и размазывает щедро между его ягодиц, тут же не удерживаясь, слизывая часть. Тиерсен ласково растирает нежный крем по коже, поглаживая теплый вход, чувствуя, как слипаются рыжие волоски под пальцами.

Тиерсен набирает еще крема, размазывая по своему члену, и это неожиданно весело, и он опять смеется, засовывая пальцы в рот и находя смешавшийся со смазкой вкус необычно приятным. Возможно, его любимому ореховому крему не хватает тонкой солоноватой нотки. Но стоит забрать еще немного, как Цицеро хватает миску и перетаскивает ее к себе, засовывая пальцы в крем и облизывая их с довольным смешком. Тиерсен улыбается и шлепает его по заднице, и еще раз, до чуть порозовевшей кожи.

Цицеро облизывает пальцы, снова и снова пачкая их в сладком, но поднятый член тоже требует внимания, и он опускает руку, измазанную в креме, обласкивая себя. И это так скользко и сладко, и Цицеро очень нравится, и он набирает еще крема и дрочит себе, постанывая от удовольствия.

Тиерсен пристраивается удобнее, проводя сладким и липковатым членом между ягодиц Цицеро, и стискивает зубы от того, как горячо пульсирует в паху. Протолкнуть головку совсем легко, но Тиерсен останавливается на несколько секунд, потому что член сильно подрагивает, и только потом входит до конца, так гладко, и от этого кусает губы, кусает сладкие пальцы.

– Ан-нх! – Цицеро стонет несдержанно и громко, чувствуя Тиерсена целиком, от головки до основания, и запрокидывает голову, и рыжие волосы падают на голую спину. И Тиерсен может двигаться медленно, должен двигаться медленно, чтобы не кончить прямо сейчас, и он держит Цицеро за поясницу, насаживая на себя, но сдерживаться совершенно невозможно, когда маленький итальянец живо подмахивает ему, вскрикивая с каждым движением, сжимая ладонь на своем члене. Он соскучился по этому, и хотя ему и хочется взять Тиерсена самому, так тоже хорошо, лучше не бывает, особенно когда так сложно решить, есть крем или размазывать по члену, когда Тиерсен входит на всю длину, пытаясь сдерживаться. Но Цицеро не хочет, чтобы он сдерживался, и резво двигает бедрами ему навстречу, чувствуя, как с короткими шлепками Тиерсен бьется яйцами при каждом грубом толчке, и от этого маленький итальянец стонет громче, прикусывая пальцы, скользя локтем. Тиерсен двигает его вперед быстрыми толчками, и Цицеро через полминуты опирается уже обеими руками и скользит ладонями, и его колени разъезжаются от заданной им самим скорости.

Тиерсен двигает бедрами так быстро, и от горячих стонов Цицеро едва удерживается, и внизу живота все сжимается, все тело напряжено, и он дышит рвано через рот, понимая, что сейчас нужно либо остановиться, либо… Тиерсен вталкивается грубо еще несколько раз, и вскрикивает, дергая Цицеро на себя за бедра, и кончает в него, прижимаясь раскрытыми губами к голой и соленой спине.

– Господи… – Тиерсен шепчет, продолжая ласково натягивать Цицеро на себя, чувствуя, как выплескивается толчками его сперма. – Ох-х, милый мой Цицеро… – он обхватывает маленького итальянца за живот и двигается медленно, вздрагивая и постанывая от немного болезненного удовольствия. – Прости, я так быстро… Но невозможно удержаться, когда ты такой.

– И что теперь, Цицеро самому себе бубенчики перебирать? – маленький итальянец выгибается, целуя Тиерсена. Он не сердится вовсе, хотя ему и не очень хочется просто додрачивать себе, но это был, хоть и короткий и быстрый, но хороший секс.

– Ну, думаю, с этим я могу тебе помочь, – Тиерсен смеется тихо и выходит осторожно, потираясь еще не до конца опустившимся членом о мокрую задницу, целуя горячо потную спину, пусть от этого во рту и становится еще суше.

Он спускается ниже, и Цицеро снова возвращает ладонь на свой подрагивающий член, когда чувствует горячее дыхание на пояснице. Маленький итальянец расставляет ноги удобнее, и Тиерсен, положив ладони ему на ягодицы, поглаживая их и слегка разведя, коротко целует ямочку над ними и проводит языком вниз, до горячего и мокрого темно-розового входа. Из него чуть сочится каплями смешавшаяся с ореховым кремом сперма, и Тиерсен глубоко вталкивает язык, коротко потрахивая им Цицеро, чувствуя, как он сжимается и открывается тут же, подается навстречу и стонет высоко. Тиерсен крепко прижимается губами и – “Ангх, Тиер-рсен!” – вытягивает собственную сперму, сочно и мокро, совершенно не брезгуя этим. Цицеро чистый, он хорошо вымыл себя перед тем, как надеть все это, и Тиерсен чувствует только сладкий вкус крема и соленый – спермы и пота. И отрывается, довольно облизывая губы, и Цицеро со стоном выгибает спину, утыкаясь лбом в стол, сжимая пальцами край.