Море опалённое свободой (СИ)

- Нигма, – царь вскочил на ноги и, топая по подушкам, нагнал любовника, схватив его за руку. – Прости, не хотел обидеть. Но это глупо, ревновать к животным.

- Может для тебя и глупо, – Волвар пытался развернуть любовника к себе лицом, но Нигма напрочь отказывался смотреть на него. – А для меня ревновать человека, которого я люблю это в порядке вещей. Но ты же никогда меня не поймёшь, потому что не знаешь, что такое ревность.

- Что ты такое говоришь? – спросил Волвар, чувствуя, как в глубине души поднимается злость. – Разве не я тебе постоянно говорю, что люблю тебя. И сейчас готов это говорить и подтверждать свои слова на действии.

Нигме стало неудобно. Волвар был прав, он всегда говорил, что любит Нигму и никогда не позволял себе завести ни одного романа на стороне. Только мать суррогатную для своего будущего ребёнка нашёл, которой сделали инсиминацию. И вот она родила милую девчушку, царевну из рода Ульфри. Но и к ней Нигма ревновал своего любимого и никак не мог избавиться от этой ревности, понимая, что она может разрушить их отношения.

- Прости, не могу ничего поделать с собой, – прошептал Нигма. – Оно само собой появляется, это чувство. Потому что я так сильно люблю тебя, так сильно, что уже не знаю, что делать!

- Глупенький, – хмыкнул Волвар, растаяв от слов Нигмы. Злость сменилась тёплым чувством нежности. Царь тыльной стороной ладони провёл по щеке Нигмы, и в этот самый момент жалобно мяукнуло существо, что крепко сжимал молодой человек.

- Вот, – шмыгнул носом Нигма, отдавая в руки Волвару котёнка. – Всё равно он уйдёт к тебе. Они тебя так любят, и я с ними солидарен. Но ты мой, – он схватил Волвара за плечи и потянулся к нему. – Ты мой и ничей больше.

- Конечно, – улыбнулся Волвар и поцеловал. Потом отбросил бережно в сторону котёнка, который тут же направился неуклюже вглубь кровати, мяукая. Прижав к себе Нигму, царь впился настоящим, долгим и жадным поцелуем в его губы. Тигрёнок сдался сразу же, обнял возлюбленного за шею и прижался сильнее к его телу своим, словно требуя ещё больше ласки.

- Ну а теперь, мой Тигрёнок, – прошептал Волвар, опрокидывая молодого человека на спину на кровать. – Давай поработаем на благо Ансэрит.

- Чего? – не понял Нигма, но Волвар уже тянулся к прикроватному столику, беря в руки баночку.

- Потребуется немного твоей спермы, Нигма.

Волвар показал Нигме баночку, и тот кивнул. Кинув её рядом с любовником, Волвар нагнулся и поцеловал его в губы, скользнув горячей рукой по груди, животу, и вот пальцы протиснулись под резинку трусов. Нигма тяжело задышал, сердце ускорило темп. Молодой человек прикрыл глаза, приобнял царя за шею, притягивая его ближе к себе, вернее вдавливаясь в его тело своим.

Оттянув резинку трусов, Волвар вынул полувозбуждённый член, ласково провёл по стволу ладонью. Оторвавшись от губ, спустился вниз, скользнув, словно невзначай, по соску. Опалив кожу живота своим дыханием, он оставил след от поцелуя на выбритом лобке молодого человека и только потом взял в рот пульсирующий орган.

Нигма застонал, протяжно и сладко, выгибаясь в спине. Губы Волвара он любил, любил, когда они целовали его губы, когда целовали его щёки и закрытые глаза, любил, когда забирали в рот соски, когда оставляли жаркие следы на теле. И безумно любил, когда они скользили по стволу члена, прихватывали головку и втягивали его в рот. Благо член у Нигмы был не таким уж большим. А там уже им помогал язык, и вместе они делали такие немыслимые вещи, что от одного воспоминания об этом голова Нигмы шла кругом.

Почувствовав, что Нигма готов кончить, Волвар схватил баночку и направил член в раскрытый зев склянки. Через несколько секунд, не без помощи царя, молодой человек излился в баночку, поджимая пальцы на ногах, кусая губы и жмуря глаза. На щеке медленно проступила неясно метка Истинного, и в который раз Волвар задался вопросом, как он мог родиться Истинным будучи изначально нищим? И всегда приходилось этот вопрос отставлять в сторону, потому что это было уже не важно. Главное, Нигма был с ним, рядом и любил его, Волвара Великолепного.

- Многовато, – хмыкнул царь, глядя на содержимое склянки и закрывая её плотной крышкой. – Постарался.

- Замолчи, – буркнул, тяжело дыша, молодой человек. – Лучше иди ко мне и войди в меня. Хочу тебя… Люблю тебя…

Растворяясь в Нигме, целуя его, лаская ладонями и прижимаясь к нему, Волвар забывал обо всём, что творилось вокруг. Он переставал быть царём, и если днём не мог быть свободным, то ночами и ранними утрами, когда солнце ещё пряталось за горизонтом, он отращивал крылья и погружался в пучину своего опалённого свободой моря.

«Серп Луны», рассекая морские глади, на всех парусах шёл на запад, где уже к горизонту клонился розовый диск солнца. Его лучи опаляли воду своим огнём, скользя языками к быстро плывущему галеону. Навстречу «Серпу Луны» на далёком горизонте с севера появились паруса другого корабля, и галеон принялся менять курс, делая плавный оверштаг. На палубе слышались крики, моряки бегали взад-вперёд, выполняя приказы помощника капитана.

Мальчик, тонкий, как веточка яблони, невысокого ростика, ловко лавируя между матросами, подбежал к квартердеку. Получив несколько приказов помощника, быстро бросился в каюту капитана. Скользнув в дверь, он пробежал по узкому, маленькому коридорчику и, остановившись возле ещё одной двери, стукнул в створку своим худеньким кулачком. Ответом ему был звон посуды, стон и странное рычание. Мальчик закусил нижнюю губу и нахмурился: чем там капитан занимается с послом? Однако, ему нужно было передать важный приказ: появился корабль на горизонте. Но входить без спроса в каюту капитана было запрещено уставом. Поэтому мальчик, подняв руку и сжав кулачок, приготовился стукнуть ещё раз, но в следующую секунду дверь приоткрылась.

- Юный Морлис, – сказал посол. – Что-то случилось?

Волосы посла были растрёпаны, и он осторожно их приглаживал. Рубашка расстёгнута до груди, и в ней проглядывали волоски. Он тяжело дышал и прятался частично за чуть приоткрытую дверь. Посол мальчику нравился, он был добрым и красивым.

- Корабль на горизонте, – отозвался мальчишка. – Скорей всего «Владыка Океанов».

- Спасибо, господин Морлис, – улыбнулся посол, и мМорлис почувствовал, как его маленькое и хрупкое сердечко стукнулось чуть быстрее. Улыбка у посла всегда была тёплой и доброй. – Я обязательно передам капитану ваши слова. Простите, он сейчас немного занят вычислением маршрута. Ещё раз спасибо.

- Угу, – отозвался парнишка, вытянулся стрункой, щёлкнул каблуками сапожек и быстро помчался на верхнюю палубу. Хэнги выдохнул, прикрыл дверь и, повернувшись к столу, проговорил:

- Не стоило нам этого делать в такой чёртов момент.

- Трахни уже меня, – пробормотал Данки, распластанный обнажённым на столе, на тех самых картах, на которых полчаса назад он делал расчеты маршрута «Серпа Луны». – Быстрее.

Хэнги некоторое время смотрел на обнажённого Данки, на его дрожащий, сочащийся смазкой член, а потом, сделав несколько шагов к столу, проговорил:

- Боюсь, капитан Муар, я не успею закончить то, что начал.

- Ммм, – простонал в бессильной злобе Данки. – Я тебе приказываю, всунуть в меня свой член и трахнуть мою чёртову дырку.

Хэнги склонил на бок голову, вздёрнув брови. Руки Данки были разведены в стороны, стянуты верёвками под столешницей. Ноги согнуты в коленях, тоже разведены в стороны и так же стянуты верёвками под столом. Обнажённый Данки был прекрасен. За четыре года он нисколько не поправился, однако это тело пленило Хэнги так сильно, что он считал его самым красивым и лучшим. Да и вообще для него Данки стал символом изящества и красоты, Иренди любил Муар до разноцветных кругов в глазах, до скрежета в зубах.

Хэнги не мог ослушаться своего хозяина, который обычно давал ему самому право решать, когда кончать и как это делать. На этот раз Иренди послушно ворвался в дырочку Муар, но решил внести в это свою лепту. Он трахал Данки как всегда грубо и резко. Молодой капитан стонал, кусал губы, выгибался в спине, смотрел на Хэнги своими похотливыми, голубыми глазами, сходя с ума от наслаждения. И вместе с этим взглядом сходил с ума и адмирал, который несколько лет назад стал послом Содружества Молодых Правителей, покинув пост директора Академии.