Море опалённое свободой (СИ)

Человек его не остановил, но Лорени его бы не послушал, скажи тот «стой». Он спешил, спешил на помощь к Цурбусу, молил всех богов, чтобы они ему помогли. Нога болела, но, кажется, Иренди уже сросся с этой болью. Почему-то на глаза наворачивались слёзы, губы дрожали, в горле застыл ком горечи. Кладбище не хотело заканчиваться, и Иренди казалось, что оно бесконечное. Но когда закончился последний борт очередного корабля, и Лорени спрыгнул в бассейн, оставив за спиной искорёженные временем корабли, его взору предстала не менее ужасная картина.

На мгновение сердце Иренди остановилось. Дышать стало нечем, дыхание перехватило. Он даже несколько раз прикрыл глаза, а потом их открыл. В нескольких метрах от него стоял Аденжурль, пронзая своей шпагой тяжело дышавшего Цурбуса. В лучах заходящего солнца, под опалённым красным пламенем небом, Лорени показалось, что само время остановило свой бег.

*Полуют – надстройка в кормовой части судна.

====== 14 глава Последний укол ======

Как только Лорени стремительно побежал к кладбищу, Цурбус тут же попытался встать на пути у бросившихся за ним головорезов. Троих удалось задержать, а вот четверо всё же успели проскочить. Взмахнув шпагой, он окинул всех холодным взглядом, скосил его на Аденжурля, который тут же бросился на юношу, невзирая на то, что бедро было проколото.

Цурбус метнулся к головорезам, спугнул их строй шпагой, кто-то даже попытался вступить с ним в бой, но тут подоспел Аденжурль. Он налетел на Бахму с таким остервенением, что Цурбус сразу же получил четыре пореза: два на груди и два на руках. Трое головорезов отступили, переглянулись, но бежать к кладбищу не собирались. Посчитали, что на парня хватит и четверых. Про своего друга они уже забыли, хотя, когда схватка закончится, вспомнят, помянут, всплакнут.

Цурбус отбивался, как мог, однако понимал, что капитан «Элибесты» его теснил, и перевес схватки был на его стороне. Но своих позиций Бахму сдавать не собирался. Из памяти вырывались самые затаённые воспоминания – чему обучал Цурбуса отец. Его слова снова атаковали мозг, наставления, картинки того, как он показывал тот или иной удар, укол, блокировку, уход, скольжение… Да, Джан Гур был идеален в фехтовании, чего не скажешь о его сыне. Хотя, у Цурбуса просто не было достаточно хорошей практики. К тому же наносить удары с желанием убить, это абсолютно другое, нежели наносить их в целях обучения.

- Сучонок, – хрипел Аденжурль, взмахивая шпагой. Кажется, уставать он не собирался, да и рана его мало беспокоила, но Цурбус решительно отмёл эти мысли. У Бахму теперь было два преимущества: молодость и рана на бедре Аденжурля. – Крысёныш… Ублюдок!

Слова-оскорбления вылетали из уст пирата с каждым уколом, но Цурбус пока парировал их, скользя по планктону в бассейне и выжидая, когда же капитан «Элибесты» сделает хотя бы одну ошибку. И пират практически её сделал, но вовремя успел отбить летящую в его грудь шпагу Цурбуса. Бахму выгнулся, чтобы нанести этот удар, но не хватило доли секунды. Аденжурль поставил неуклюжий блок своей шпагой, клинок скользнул по стали пиратского оружия. Капитан «Элибесты» тут же провернул несколько раз шпагу вокруг своей оси, делая кистью небольшой круг. Цурбус чуть не потерял своё оружие. Пришлось отступить и на мгновение остановить бег схватки. Оба тяжело дышали, были мокрые, кровавые и желающие остановить этот поединок, как можно скорее.

- Знаешь, чего тебе не достаёт для победы? – хрипло, сглатывая слюну в тщетной попытке промочить горло, проговорил Аденжурль. Бахму ничего не ответил, вступать в диалог не хотелось, особенно с капитаном «Элибесты». – Ненависти, – ответил Аденжурль, когда со стороны оппонента не послышалось ни звука. – Если бы ты меня очень сильно ненавидел, то, быть может, и победил бы.

- По мне, – всё же проговорил Цурбус. – Так ненависть мешает в битве. Лишь равнодушие может холодить кровь, мозг и сердце. Лишение всяких эмоций, так говорил Охура Джан Гур, способствует победе даже в самой безнадежной битве. Я вас ненавижу, Аденжурль, но не до такой степени, чтобы хотеть убить. А вот вам, как раз таки, и мешает это чувство. Да, ещё и то, что во мне вы видите моего отца, которого уже однажды убили. Не пойму вашего желания убить меня. Только ли из-за того, что я его сын?

- Из-за этого, мой мальчик, только из-за этого, – прохрипел пират и без предупреждения бросился на Цурбуса.

И снова обмен ударами, уколами и быстрые уходы из-под опасности. Аденжурль и Цурбус сплелись в единый клубок, но именно в этот момент Бахму увидел насколько пират устал, что рана его всё-таки сильно тревожила. Цурбус осознал, что если не воспользуется этим моментом, то капитан «Элибесты» рано или поздно пронзит его сердце своей шпагой. И Цурбус, взяв свои последние силы в кулак, через несколько ударов и блокировок, изменил направление боя в своё русло, жестоко и грубо навязав его Аденжурлю.

Пират захрипел, заскрипел зубами, зарычал, но уже ничего не мог сделать. Цурбус теснил его, гнулся, приседал, выворачивал свою руку, прыгал, отбегал и снова нападал. Аденжурлю показалось, что Бахму ускорился, но он знал, это стал медленнее он сам и уже чувствовал, как холод смерти тихо и непринуждённо подкрадывается к его сердцу, зажимая его в ледяные тиски. Аденжурлю стало страшно, злость накатила огромной волной, и он, зарычав, бросился в глупую атаку, открывшись.

Цурбус ушёл в сторону, парировав удар клинком, развернулся, стукнул пирата эфесом по голове, потом пнул его от всей души в спину. Аденжурль отлетел в сторону, готов был упасть, но остался стоять на ногах, погрузив руки в воду и упираясь ими в планктон. Цурбус взмахнул шпагой, пират выпрямился, отбил удар, но следующий уже не смог. Правда, чуть отклонился в сторону, и тонкое лезвие клинка проскользнуло по виску, пронзило ухо, а когда вырывалось обратно, отрезало часть ушной раковины. Капитан зарычал от боли, но взмахнул своей шпагой и отступил. Цурбус продолжил нападать, Аденжурль отбиваться. И быть может, исход битвы был бы предрешён, если бы не выстрел из пистолета. Секунда, Бахму отвлёкся лишь на секунду, утратив пыл сражения и движение схватки, а вот Аденжурлю этого хватило. Он, захрипев, выкинул тело вперёд, пронзая Цурбуса своим тонким и острым клинком.

Выстрел произвёл один из головорезов Аденжурля, когда осознал, что капитана теснят, и быть может ещё через три-четыре минуты шпага молодого Джан Гура пронзит его сердце. Это был отвлекающий манёвр. Капитан ничего не говорил своим людям и приказывал не вмешиваться в битву, но пират рассудил по-своему. Иногда надо ослушиваться приказов, хотя за всю свою жизнь сделал это только раз.

Цурбус нахмурился, посмотрел на тяжело дышавшего и окровавленного Аденжурля. Тот не спешил вытаскивать шпагу, словно тем самым подчёркивая то, что он выиграл этот поединок. А потом они вместе опустили глаза вниз. Клинок пронзил плечо Бахму. Цурбус нахмурился сильнее, то ли ненависть, то ли злость исказила его лицо. Аденжурль цыкнул, поняв, что его шпага не достигла сердца Цурбуса.

- Цурбус! – послышался родной и дорогой крик Лорени, но на этот раз Бахму не собирался реагировать на посторонние шумы. Шпага Аденжурля скользнула назад, но Цурбус перехватил её ладонью, взмахнул своей шпагой, но не успел опустить. Послышался новый выстрел, а затем голос, знакомый и почти родной, но не такой дорогой, как голос Лорени.

- Капитан Таджи Аденжурль, именем Его Величества царя Волвара Великолепного предлагаю сложить оружие и сдаться. В противном случае, у нас есть право на ваше полное уничтожение.

Аденжурль скосил взгляд в сторону и посмотрел на худого, холёного и вполне приятного на внешность молодого человека. Тот держал в руках мушкет последней модели и был настроен решительно.

- Ты кто такой? – спросил хрипло Аденжурль.

- Данки Муар, князь Ле-Турфи, к вашим услугам. Но, капитан Аденжурль, не стоит тратить время на то, чтобы его запомнить.

Пират хрипло хмыкнул, вновь посмотрел на Цурбуса, который продолжал держать его шпагу, всё ещё вонзённую в плечо. Руку со своей шпагой Цурбус так и не опустил, оставив её занесённой над головой. И всё же Аденжурль сделал свой выпад. Он не хотел сдаваться, это было выше его достоинства. Как и не хотел умирать в какой-нибудь тюрьме или вздёрнутым на нок-рее. Волвар с такими, как Аденжурль, не церемонится. Он беспощаден к изгнанникам и отверженным, и совсем недавно он лишил Аденжурля своей милости, забрав кое-что очень важное и ценное.