My annoying idol (СИ)

— Может, потому что ты никогда не знал меня?

— Хуа!..

— Можешь кричать сколько угодно, — настырные руки одну за другой расстегивают пуговицы на рубашке Лухана. Ван с жадностью наблюдает за тем, как блондин тяжело дышит, беспорядочно бегает глазами по классу. Младший совершенно не дает Лу сдвинуться с места хоть на миллиметр, еще больше пугая его. — Наконец-то, ты будешь моим.

— Хуа, пожалуйста!..

— О, тебе нужно просить только о большем, когда я буду вбиваться в тебя. Скажи, что хочешь почувствовать мой член в себе, Лулу, — Хуа тянется к ширинке на джинсах старшего и щелкает пряжкой ремня, спускает их до колен, все еще не выпуская запястья Лу из захвата.

— Ты с ума сошел, — обреченно шепчет Хань, пытаясь избежать прикосновений к своему лицу. По щекам уже потекли слезы обиды, которые Хуа старательно стирает с нежной кожи, зацеловывая подбородок Лу. Еще никогда в жизни Лухан не чувствовал себя настолько паршиво и грязно. Касания младшего до того мерзкие, его голос притворно-нежный, приторный настолько, что блондина едва ли не тошнит.

— Сошел, — соглашается Хуа, хмыкая. — Из-за тебя. Если бы ты сразу согласился быть со мной, не было бы всех этих лет страданий.

— Страдал все это время ты один, — выплевывает Лухан, уходя от новых прикосновений. Он сжимает губы в тонкую линию, молясь, чтобы Ван пришел в себя. Он, кажется, не переживет, если младший тронет то, что принадлежит другому. «Только не губы, — мысленно просит старший. — Я все еще могу чувствовать его. Не хочу, чтобы этот человек касался там, где можно только ему».

— Ты не хочешь, — усмехается Ван.

— Как же ты догадался, — в ответ такая же усмешка, приправленная толикой горечи и бессилия. Лухану надоело все. Ему слишком больно.

— Так сильно любишь своего Сехуна? — Хуа ведет дорожку из поцелуев до плеч, одной рукой обхватывая ягодицу Ханя. Гримаса отвращения застывает на лице блондина.

— Оставь его, — цедит Лу сквозь зубы. Он брыкается в руках младшего, изо всех сил пытается ударить того, но связанные руки не позволяют этого сделать. — Не смей произносить это имя.

— Я никогда не смогу обратить твое внимание на себя, — Хань вздрагивает от неожиданно громкого и безумного смеха прямо над ухом. Ван подхватывает его на руки, заставляя ноги сомкнуться за спиной, усаживает старшего на свои бедра. — Но… Думаю, теперь мне это не нужно. Ты ведь все равно останешься со мной, малыш Лулу.

Лухана воротит от ставшего в раз ненавистным голоса. Голова, до этого забитая дурными мыслями, раскалывается от набатом стучащей по бесполезно мечущемуся и страдающему сознанию идеи: «Если он сделает это… Лучше не жить».

Как легко он решился сейчас… Хань усмехается сам себе, закрывая глаза. Становится все равно, что Хуа возбужденным, голодным взглядом исследует его тело. Теперь… Пусть делает, что хочет. Если Хань больше не увидит Сехуна, ему незачем хранить себя для него. После столь тошнотворного зрелища Лухан сам не захочет больше существовать…

— Хань? — Лухан распахивает глаза и взглядом ищет обладателя слишком знакомого встревоженного голоса. — Хань, ты здесь? — Исин дергает ручку двери с другой стороны, и Лу открывает было рот, чтобы закричать, но рука Вана, накрывшая его губы, мешает это сделать. — Хань, открой сейчас же!

Блондин кусается и ерзает, извивается всем телом, отчего младшему становится сложнее удерживать его.

— Лу Хань, немедленно открывай дверь! — Исин остервенело барабанит по двери, но затихает, стоит услышать мычание изнутри. — Лухан, что с тобой? Тебе плохо?

Ван шипит, отдергивая ладонь. Лухан вырывается, отталкивает парня, и тот отступает на несколько шагов, занятый болью в руке.

— Исин! — дверь распахивается, и Лу валится прямо на ошарашенного друга, от неожиданности застывшего на пороге.

— Лу… Что с… — Исин переводит рассеянный взгляд с практически обнаженного Лухана на поправляющего одежду Вана, в одно мгновение понимая, что произошло. Он сглатывает, притягивает к себе дрожащего старшего и смотрит на Хуа, все еще в смятении и волнении за Ханя. Только стоит подумать о том, что могло бы случиться, опоздай он, Исин, словно ошпаренный, подлетает к младшему, хватая того за ворот рубашки. — Ты… — Син перестает контролировать себя, и копившиеся месяцами злость и негодование, обращенные к Вану, выходят наружу. Хуа смотрит спокойно и даже безразлично, Лухан позади них просит прекратить. — Я с самого начала знал, что тебе не стоит доверять.

— Тогда почему доверился? — хмыкает младший. Он не пытается освободиться от рук, сдавливающих шею. Неожиданно кулак врезается в скулу с такой силой, что у Хуа начинает кружиться голова, а следующий за этим удар в солнечное сплетение вынуждает осесть на пол. Заслужил. Исин дергает парня за волосы, поднимая его голову и принуждая смотреть точно ему в глаза.

— Потому что не такой гнилой душой, как ты! — восклицает Исин, — Силой чужое не возьмешь. Неужели так трудно было понять, что он предан тому, кого любит?!

— Я тоже люблю! — рычит младший.

— Ты любишь себя и тешишься мыслью, что Хань принадлежит тебе. Заканчивай с этим, — шатен неприязненно смотрит на Вана в последний раз и разворачивается, утаскивая Ханя за собой. Он спешно натягивает на него свою куртку и приводит в порядок волосы. Лухан закусывает губу, не в силах посмотреть другу в глаза. Исин чувствует неловкость и бормочет почти ласково: — Хватит считать себя виноватым во всем.

— Спасибо, — шепчет старший, — За все.

— Ты же знаешь, что я тебя не оставлю, — Син улыбается, показывая ямочку на щеке, которая всегда поднимала настроение людям вокруг него, но Хань по лицу читает, что шатен чем-то обеспокоен.

— Говори.

Чжан убирает с лица наигранную улыбку, знает, что с Ханем притворяться не имеет смысла в равной степени, как и говорить ему ложь. Исин останавливается уже возле машины, нервно перебрасывает из руки в руку ключи и старается отвести взгляд от пытливого Лу.

— Исин.

Младший некоторое время собирается с духом, чтобы тихо пробормотать:

— Сехун… Он попал в аварию вчера вечером.

========== Глава 14 ==========

По крупицам собирая разбегающиеся мысли в нечто похожее на заезженную, уже вызывающую тошноту и отвращение, единую фразу: «Надо сосредоточиться на работе», — Сехун сильно давит на тяжелеющие с каждой секундой веки и делает по три глубоких вдоха и выдоха. Перед глазами плывет, и айдол, будто через сгустки тумана над холодной землей, от которого по коже пробегает неприятный холодок, видит, как напротив появляется обеспокоенное лицо Чонина. Как сквозь толщу воды, слышит взволнованный голос и резкие восклицания и проваливается в пугающую темноту, выпуская из ослабевших рук микрофон.

Он открывает глаза и промаргивается, чтобы бледные пятна перед глазами, наконец, исчезли, понимая, что находится в собственной спальне, а рядом, на стуле возле кровати, дремлет незнакомый молодой мужчина в белом халате, откинув назад голову. В коридоре кто-то тихо переговаривается, и Се понимает, что там, по меньшей мере, столпилось человека четыре. Он недовольно пихает незнакомца в колено, и тот крупно вздрагивает, случайно смахивая с носа очки.

— О? — достаточно громко восклицает шатен. — Как ты себя чувствуешь?

Он принимается суетиться вокруг ничего не понимающего О, который все еще с подозрением вчитывается в надпись на бейдже: «Бен Бэкхен, терапевтическое отделение больницы С*** при университете Ёнсе».

— Кто вы и что здесь делаете? — хрипло осведомляется актер, натягивая одеяло повыше, будто оно спасет его от нежелательного внимания к себе.

— Бен Бэкхен, твой лечащий врач, которого ты с этого момента должен слушаться как мать родную, — бормочет шатен, делая в блокноте какую-то пометку и вскакивая со стула, чтобы в следующее мгновение стащить с младшего одеяло и поудобнее перехватить стетоскоп.

— С чего бы вдруг? — вопросительно приподнимает бровь Сехун, недовольно цокая и вырывая одеяло из тонких пальцев.