My annoying idol (СИ)

«Одинаковые идиоты. Один –вспыльчивый баран, другой – упрямый осел. Идеальная пара», — так думал Син про своих друзей, когда в очередной раз подрывался посреди ночи из-за надрывного «Сехун» из спальни Лу. Ему всегда долго приходилось успокаивать друга, жмущегося к нему в поисках тепла, и Исин с горечью понимал, что не может ничем помочь, потому что Лухан продолжает мерзнуть: его тепло не для Ханя, маленькие, аккуратные, но холодные ладони старшего не для него.

========== Глава 13 ==========

Jhene Aiko — Wading

Смотреть на то, как он медленно угасает, временами становилось настолько невыносимо, мучительно, и Хуа порой казалось, что он сходит с ума. Сердце в бессилии сжималось, когда он видел любимые потухшие глаза, где больше не горел прежний огонек доброты и кротости. Хуа не мог принять то, что Лухан так сильно изменился с их последней встречи, в далеком прошлом, на школьном балу. Прошло столько лет, а он до сих пор безответно влюблен в этого порой невыносимо упрямого парня. Хуа сгорал от желания прикоснуться к нему, поцеловать манящие губы и прятал тайную мечту запереть его и не показывать никому. Он не знал, почему именно Лу Хань. Из всех учеников и учениц школы его взгляд зацепился именно за светловолосую макушку этого парня, который был старше него на один год. У Лу было свое очарование: когда он улыбался, читая книжки про приключения, Хуа забывал, где находится. Когда Хань чуть склонял голову, приветствуя его в коридоре школы, выражая почтение ему, главе студсовета, Хуа желал лишь страстно поцеловать старшего. Лу Хань, по сравнению с ним, выглядел очень хрупким и совсем уж невесомым, потому Ван частенько просил кого-нибудь из подчиненных оставить на парте Лу обед и коробку его любимых конфет. До самого выпуска блондин и понятия не имел о том, что происходило вокруг него. Он совершенно точно не знал, что все поблажки и подарки на протяжении нескольких лет он получал от Хуа, и только когда парень сам признался ему на балу, Лу стало неловко. Он просто молчал и изредка улыбался, когда Хуа делал комплименты. Это должно было быть… приятно? Нет, Лу не чувствовал ничего, но хотел стать другом милого мальчика, который так безрассудно отдал ему свое сердце. И он стал, а Хуа влюбился еще больше. Все его мечты сходились на Хане, смущенно отвечающем на его поцелуй и шепчущем его имя в тишине ночи, в их общем большом доме. Порой, контролировать себя в присутствии старшего было слишком сложно, но он старался не пугать Лу. Хань оказался настоящим ядом, проникающим так глубоко, что о спасении и речи не могло идти. Все в нем, абсолютно все, притягивало несчастного парня, готового на что угодно, лишь бы Лу Хань обратил на него внимание. Это стало той зависимостью, с которой попрощаться было равносильно смерти, и хоть ее ненавидишь, пытаясь избавиться ради спокойной жизни, она рано или поздно дает о себе знать. Хуа был на самом деле слишком слаб, чтобы сопротивляться привязанности, переросшей в нездоровое обожание. Сильно зацикливался на воспоминаниях, вопреки всему делая недостаточно, чтобы отпустить прошлое, потому неожиданная встреча с Луханом заставила вновь испытать чувства мальчишки, который когда-то открыто заявил о своей любви к старшекласснику. Ван до сих пор помнит, как сладко заныло сердце, стоило Лухану в недоумении похлопать длинными ресницами и чуть приоткрыть красивые маленькие губки. Хуа не был так счастлив со времен того самого выпускного бала в школе.

— Как ты себя чувствуешь? — он чересчур заботлив, но от внимательного взгляда не ускользает, как Хань натянуто улыбается, стараясь отодвинуться от него.

— Все хорошо, — он не знает причины той дрожи в его голосе.

Хуа хмурится. Ему не нравится, как Лу подчеркнуто вежливо отказывает в просьбе пообедать, отшатывается от протянутой руки, будто Ван прокаженный, и поспешно удаляется из кабинета. Он снова строит в голове планы, но те, сразу обреченные на провал, рушатся каждый раз, стоит Хуа завести с Ханем разговор. Это порядком раздражает. В какой раз за этот месяц Лу отказывает ему? Хуа вовсе не устраивают ответы вроде «у меня болит голова», «нужно составить план уроков», «сегодня погода плохая». Есть ли у Лухана достаточная причина для отказа? Он не знает ее, но даже огромному терпению приходит конец, а уж он ждал непозволительно долго.

— Хань, — Хуа нагоняет его в коридоре, дергая за локоть и разворачивая к себе лицом. Лухан отводит взгляд, что еще больше заставляет Хуа негодовать. Одновременно с этим колючая досада расползается огромным пятном где-то внутри, отравляя обычно тихие и спокойные мысли младшего.

— Вы что-то хотели, директор? — Лухан говорит по своему обыкновению тихо и преувеличенно учтиво. Это злит, ведь Хань даже не понимает, что подливает масло в огонь из чувств Хуа, полыхающий с каждым днем все яростнее и яростнее.

— К чему этот цирк? — недоумевает Хуа. — Мы знакомы столько лет, брось это, Хань.

— Мне нужно работать, — единственное, что прилетает в ответ. Ван на мгновение застывает в удивлении и отпускает локоть старшего, тот успевает дойти до своего класса и провернуть ключ в замке.

— Значит, ты все еще сходишь с ума по нему? — голос, полный невыраженной обиды и горечи, заставляет Лухана вздрогнуть, а фраза выбивает из легких воздух. Лухан, словно статуя, стоит у распахнутой двери, спиной к внимательно следящему за ним Хуа, и не шевелится. — Тот… Айдол, кажется? О Сехун. Он тебя держит?

— Откуда… — пораженно выдыхает Лу. Младший ударил под дых, отчего гораздо больнее.

— Слухи ходили, что вы близки, — Ван сам не понимает, что несет и откуда взялись этот яд в голосе и ненависть к совершенно незнакомому человеку. — И потом, знаешь, выводы сделать очень легко. Честно говоря, агентство ведь не делало большого секрета из вашей… «дружбы». Ты часто попадал в камеры и едва ли не светился от счастья рядом с ним. Может, другие этого не замечали, но я… А потом этот неожиданный отъезд. Ходишь как убитый, отказываешь даже в самой малости. Скажи, Лулу… Я настолько противен тебе?

— Я… — старший не успевает договорить: Хуа толкает его в класс, хлопок двери гулко разносится по просторному помещению, а Лу Хань оказывается прижатым к двери железной хваткой. — Что ты…

— Не притворяйся, что не видишь, как я схожу с ума по тебе, — жаркий шепот в область ключиц. Лухану противно до слез и бешено колотящегося в испуге сердца. Хуа будто с цепи сорвался, словно в бреду, шептал что-то бессвязное, зажимая Лу между дверью и своим горячим телом. Омерзительно до душераздирающих криков, которые так хочется выпустить наружу, но ком застрял в горле, не давая старшему нормально вдохнуть. — Знаешь, Хань. Ты эгоист. Я даже не подозревал, что ты настолько бездушный, — Хуа опускает ладонь на талию блондина, заставляя того задергаться сильнее в попытке освободиться. Ван с отстраненной, лишенной всякой адекватности радостью думает, как же замечательно, что его Лулу по-прежнему такой хрупкий. Он бьется в его руках, как птица в клетке, распаляя Хуа. Глаза младшего загораются сладким вожделением и непонятным предвкушением, когда Лухан поднимает на него загнанный взгляд.

— Отпусти, — шипит блондин.

— Чтобы ты снова мучил меня? — издевательски смеется Ван, развязывая свой галстук. Хлестко вздернув черной сатиновой тканью в воздухе, он ловко перехватывает оба запястья Ханя. Ткань галстука скользит по ним, обдавая обманчиво приятным холодком, а в следующее мгновение —крепкий узел, давящий и раздражающий кожу. — Знаешь, я ведь мог не ждать. Просто взять тебя еще тогда, на балу. Ты был полностью в моей власти. Думаешь, смог бы противиться? — Хуа проводит носом по тонкой шее старшего. — Такой хрупкий, — одной рукой придерживая его запястья, второй пробирается под идеально выглаженную рубашку, большим пальцем оглаживая проступающие под кожей ребра. Лухан перестает дышать, широко распахивает глаза, и младший видит в них панику. — Еще тогда ты должен был стать моим.

— Что ты мелешь… — Сглатывая, хрипит Хань. — Хуа, приди в себя. Я совсем не узнаю тебя.