О горячей любви к драконам (СИ)

Если бы не драконы, неловко вышло бы - получилось бы, что Инквизитор смотался в глубинку с хахалем отдохнуть и потрахаться. Но драконы и правда были, и были они слишком близко к людским поселениям, так что Адаар отправился их убивать. Фредерик увязался следом.

- Должен же я убедиться, что наука пошла вам впрок!

- Увижу, что ты без брони - выебу, - только и вздохнул Адаар, которому это все не нравилось.

- А что, это обязательное условие?

Адаар так зыркнул, что Фредерик замахал руками и пообещал хоть спать в броне, если уж милорда это волнует. Но все прошло на удивление гладко. Против науки не попрешь! Адаар и сам не понял, чего не хватает, когда дракон кончился. Потом дошло: тело не болело так, словно его пиздили молотом на наковальне.

- Что, босс, ученье - свет, а неученье - тьма? - подмигнул Бык, без которого, понятно, дело не обошлось.

Он-то все одним из первых просек, когда они с Фредом… того-этого. И Дориан, и Блэкволл, и даже Кассандра - все свои. Но все старательно молчали, деликатные, хоть обосрись. Так, намекали - кто подмигнет иногда, кто усами пошевелит. А что такого-то? Адаар и не скрывал. Ну да, трахались они. Вот про “милого” и Якорь в груди Адаар бы никому не рассказал, ну так никто и не наглел, чтобы про такое спрашивать.

Фредерик, который за дракой в отдалении наблюдал, из-за камушка, тоже не хуй там грыз - выдал потом Адаару полный разбор по тактике, тот только моргал. А потом попросил у Адаара драконью тушу на опыты. Кокетливо так. Адаар разрешил - нахуя ему самому драконья туша? А так польза будет.

Туш этих аж три штуки в итоге набралось - и пришлось их в Скайхолд переть, что в заморозке, что в бочках с крепким вином, слеза наворачивалась, на что вино хорошее переводили! Зато Фред счастлив был, порхал бабочкой. Адаар ему в Скайхолде подвал под лабораторию отдал - уж если собирать всякую падаль, то пусть она воняет в одном месте. С условием, что Фредерик не будет таскать в спальню образцы “полюбоваться”. Только вскрытия вскрытиями, а гонять Адаара по теории профессор не забывал.

- Где расположены самые чувствительные места у… Каарас! Каарас, что вы творите?!

- Чувствительные места ищу.

- Не у меня, а у песчаного плакальщика!

- Хуй его знает. Фред, давай прервемся, уже башка скоро треснет. Ей и без того сегодня плохо будет…

Спасибо, хоть спорить не стал, скатился на постель, растянулся рядом. Длинный, худой. Без маски - маска рядом на подушке валялась. В спальне он ее теперь снимал всегда.

- И что же будут делать с вашей многострадальной головой?

- В уши выебут, как обычно, что ж еще. Очередная делегация с родины твоей. Какой-то барон Мартен.

- Кто?.. - что-то его подбросило на постели, сел, руки в волосы запустил.

- Барон Мартен, если я чего не переврал. Жозефина говорит, что пиздюк последний, хотя полезный.

- Не могу не согласиться с такой характеристикой, - Фредерик потер лицо ладонями. - Леди Монтилье, как всегда, права.

- Так вы чего? Встречались когда-то? - Адаар приподнялся на локте.

- Перекинулись парой слов. Будьте осторожны, Каарас. Это скользкий и опасный человек. Не нужно с ним откровенничать.

- Нахуй оно мне надо, - проворчал Адаар. - Как будто это я с ними всеми подолгу пизжу. Я на приеме все равно для мебели. Раскланяемся да разойдемся.

- Пожалуй, так будет лучше всего. Вы ждете его к ужину?

- Я его вообще не жду… но припрется к ужину, да, на халяву все пожрать горазды.

- Тогда у нас есть еще примерно полчаса, - Фредерик вдруг оказался близко-близко, прижался тесно, словно весь под Адаара заточенный. - Разрешите похитить немного вашего времени, милорд Инквизитор?..

Ужин удался средней паршивости, но чего ждать еще от ужина с орлейской делегацией? Барон Мартен оказался толстячком лет сорока с неожиданно красивыми глазами – такие глаза бы бляди дорогой, а не пузану в уродской носатой маске. Зато легко удалось выполнить обещанное Фредерику и не болтать лишнего – барон сам пиздел без перерыва, так что Адаар не понял, как высокий гость (хотя на самом деле низкий, несмотря на модные каблуки) умудрялся что-то есть. У самого Адаара с этим вечно не ладилось – только кусок откусишь, так каждому, сука, сразу есть дело до мнения Инквизитора. И вот хоть давись, хоть глотай, не жуя, хоть отвечай с набитым ртом, и пусть вся знать еще раз убедится, что Инквизитор – скотина невоспитанная. Да и то сказать, что еда на приемах, когда принимали послов, была по моде – какое-нибудь гнездышко из теста, в нем лежит ложка салата, и эту хреновинку положено смаковать под вино и расхваливать вкус. Адаар однажды по простоте душевной спросил Жозефину, с чего они вдруг стали на гостях экономить, так та обиделась…

Так что посреди ночи Адаар проснулся от бурчания в животе – рычало так, словно в кишках личный дракон завелся. Хорошо еще, что Фредерика не разбудил, тот ночевать не остался, к себе ушел. А Адаару уже не впервой были ночные вылазки на кухню, главное, чтобы никто не запалил. Ладно, если слуги, а вот как-то парочка из посольства, правда, ферелденского, возжелала на звезды посмотреть на ночь глядя, а от этого зрелища пришла в такое буйство, что решила перепихнуться прямо у окна в коридоре. Только начали, а тут Адаар с куриной ногой в одной руке и с куском хлеба в другой! Пиздец неудобно вышло, а по Скайхолду потом слухи ходили, что милорд не то за нравственностью бдит, не то за гостями подглядывает… Дориан тогда ржал, как припадочный, и просил «милорда, с которым добродетелями сравнится лишь мать Жизель» не изгонять его, мерзкого мужеложца, за пределы Скайхолда.

Поэтому от кухни до своих покоев (слово-то какое – «покои»! Знала бы мать, где ее сынок-лоботряс жопу пролеживает…) Адаар добирался кружным путем. Заодно и воздухом дышал с крепостной стены, а стража там была ко всему привычна, ее явлением Инквизитора не смутишь. Дракона в кишках он успокоил холодным мясом и кружкой пива. После пива потянуло по естественной надобности, но чем еще хорош был путь по стене – отлить можно было по дороге, не ползти до отхожего места. Так что Адаар на время скрылся в тени, а когда оттуда выбрался, затягивая завязки на штанах, увидел приземистую фигуру, которая брела по двору в сторону Фредерикова подвала, где лежали разделанные на куски драконы. Адаар прищурился и узнал барона Мартена.

Барон ему не понравился – правы были те, кто его пиздюком называл. Все у него с улыбочками, с шутеечками, а глаза, как у гургута – так и смотрит, падла, как ухватить половчее. Такой с шутками да прибаутками без мыла в жопу залезет. К Адаару, правда, он и не вязался, но тут не угадаешь, когда такой весельчак тебе свинью подложит и с какой стороны. Правда у Адаара была благодарность императрицы Селины, если эта бабешка хоть сколько-то ценила собственную жизнь, так что подсылать какого-то хуя с мешком дерьма ей резона не было. Да и за ужином он не слишком выкобенивался, так, как нормальный дворянин из Орлея, они все с припиздью. И Жозефина не жаловалась. А все же Адаар жопой чуял, что не все так просто. Вот нахуя барона посреди ночи понесло к Фредерику в лабораторию? Заблудился спьяну? Или возжелал на опыты посмотреть? Да даже самого Фредерика на ужине не было, так что он никого не мог пригласить поглядеть, как красиво драконья чешуя меняет цвет в кислоте. Кстати, правда красиво, там такие блестки золотые получаются, Адаар видел… Но не драконью же лапу барон решил спиздить на память посреди ночи?

Поднимать тревогу Адаар не стал – позовешь кого, а окажется, что гость и правда заблудился, позор будет на весь Орлей, Жозефина умается последствия разгребать. Сам решил разобраться – что может против Инквизитора один барон, который если и воевал в последние годы, то с жарким и плюшками?

Барон уже спустился в подвал, нигде не запнулся и не зашумел – вряд ли был пьяный, значит. Адаар прокрался за ним к двери, медленно прижался ухом к щели у косяка.

- …не смог насладиться вашим обществом за ужином, - вот голос у барона Мартена, в отличие от него самого, был приятный. Лучше бы баллады распевал на досуге, а не по посольствам мотался.