О горячей любви к драконам (СИ)

О том, что произошло, Адаар никому не рассказывал, но весь Скайхолд гудел от слухов. Адаар был готов к тому, что ему насуют хуев за то, что шпиона к себе подпустил, но его вроде бы… жалели?

Сначала к нему заявился Каллен и предложил, если вдруг чего, по-дружески размяться, потренироваться и вообще… Чего «вообще», Адаар не понял, но потренироваться согласился. Потом с тем же предложением заявилась Кассандра. Мол, надоело в одиночку чучело рубить, не хочет ли Инквизитор…

- Вместо чучела постоять?

- Составить компанию.

Потом неожиданно приперлась Вивьен.

- Только не говорите, что вам тоже приспичило потренироваться, - помрачнел Адаар. – Не в кондиции я.

Вивьен вдруг цепко ухватила его за подбородок и посмотрела в лицо.

- Цветик мой, возьмите себя в руки. В вас верят сотни людей, извольте соответствовать, пока опасность не минует. Всем нужен милорд Инквизитор. Мы обсуждали, какая это ответственность. И попросту неприлично так расклеиваться из-за новых ходов в Игре. Подобная несдержанность в эмоциях недопустима, если вы не хотите полностью потерять лицо.

Адаар еще раз показал несдержанность в эмоциях, потерял лицо и в паре крепких выражений выдал все, что думает об Игре и всех, кто в нее играет. А Вивьен вроде бы даже и не обиделась и не оскорбилась. Никто в эти дни на него не обижался, даже если Адаар вел себя, как еблан. От этого он чувствовал себя убогим и срывался чаще. Но все как будто задались целью его отвлечь. Сэра даже испекла ему печенье. Адаар чуть зубы о него не сломал, но она вроде старалась. А может, и шутила так, хрен поймешь ее.

А некоторые так отвлекали, что лучше бы, блядь, и не пробовали.

Сначала они с Быком проебали союз с кунари. Ну и хуй бы с ним, невелика потеря, Адаар этих сегеронских ебанатов никогда не жаловал, а «Боевые Быки» были свои, их венатори сдать ради какой-то дипломатии подлость была бы последняя. Кунари обиделись на что-то, гниды, и прислали письмо в духе «мы никого не виним, но если вы все сдохнете, плакать не будем». А Быка заклеймили тал-васготом и мудаком последним. Как по Адаару, так Бык уже давным-давно вел себя, как тал-васгот, а не правоверный кунари, но он всерьез чего-то стал страдать, так что они решили надраться вдвоем – у обоих был повод.

Начали-то вдвоем, а продолжили толпой. Подробности Адаар помнил смутно. Вроде сначала они сопли развесили, слово за слово, а потом после пятой понеслась… Вспоминалось, как он, Дориан и Блэкволл плясали на столе, задирая ноги, а Бык хлопал в ладоши и чего-то радостно мычал. Стол не выдержал, даром что дубовый, и к хуям развалился, так что вышла куча мала, а снизу оказался Борода. Пока его доставали и проверяли, целый или нет, он вдруг расквасился, стал лить слезы и стонать, что все в Скайхолде добры к нему, а он не заслужил добра и права называться другом. Адаар послал его проспаться, Блэкволл вышел, шатаясь, и обнаружился только через две недели в Вал Руайо под именем Тома Ренье. Его еще и повесить собирались за старые грехи.

Адаар понесся галопом в Вал Руйао, и ему разрешили свидание – еще бы не разрешили, бля, после всех заслуг перед Орлеем. За пятнадцать минут Блэкволл скорбно молчал, потом оправдывался тихо, потом оправдывался громко, потом снова молчал и раздувался с бородой торчком. Адаар все это время попросту орал, так что вся тюрьма развлекалась.

- Ты опиздохуел, что ли?! Хули молчал?! Ебло-то не вороти, я здесь! Подсказываю: у тебя над бородой в голове есть дырка, называется рот. Так вот надо было его открыть и сказать словами: у меня проблемы. Три слова, блядь! Три! Или рыцарю считать до трех слишком сложно?! А мне теперь за тобой, пиздокрылом, через полстраны переться!

- Так и не ехал бы.

- Ага, блядь, размечтался! Захлопни ебальник, раньше надо было говорить, а теперь заткнись! Ну заебись, ну заебись, ну заебись…

Тут Адаар сообразил, что Блэкволлово молчание его так раздраконило, потому что в Скайхолде не один Блэкволл до последнего молчал и сопли на кулак мотал в углу, и взбеленился еще больше. Так что расстались они недовольными друг другом.

В итоге Бороду все-таки вытащили, благодаря связям Жозефины, и убили на это столько денег, что дешевле было бы тюрьму штурмом взять, развалить, а потом новую построить. С позолоченными решетками. Но, главное, увезли этого Стража-не Стража обратно, и тут оказалось, что Адаар еще и обязан его судить.

- Совсем пизданулись?

- Так положено, милорд, - Жозефина держала лицо и сосредоточенно хмурила тонкие брови. – Вы представляете в Скайхолде закон, а Блэкволл… или Том Ренье повинен как в преступлениях против Орлея, так и против Инквизиции.

- Я ебу скелет в гробу… - вздохнул Адаар и отправился вершить суд, потому что спорить с Жозефиной было все равно что в карты играть – дураком останешься, и хорошо, если в штанах.

Блэкволл, холера бородатая, еще пытался что-то героически пиздеть про свои преступления и прегрешения, ему бы в балаганах выступать. И такой он, и сякой, и не надо ему жалости, и Адаар сам не лучше, раз вытащил его из тюрьмы. Придурок. При чем тут «лучше-хуже»? Что, если бы Адаар загремел в тюрягу, Блэкволл бы его там бросил, потому что нехуй благородным рыцарям возиться с каким-то чмом каталажным? Ага, как же, отнеси мой хуй поссать. Чего начал-то?

- Борода, - рявкнул Адаар, когда Блэкволл зашел уже на третий круг, - ты меня историей о своем мудачестве затрахал во все щели. Я ее слышать больше не могу, так что давай по-быстрому. Остаешься в Инквизиции или нет? Если да, то да, если нет – разбежимся. Давай в одно слово, а то за тобой записывать умаялись уже, у девочки скоро рука отвалится!

Блэкволл пожевал губами, моргнул и спросил:

- И все?

- Нет, блядь, устроим ритуал с приношением младенца и свальной еблей. Конечно, все!

- Остаюсь.

- Родил, наконец. Ну вот и ладушки, - Адаар поднялся с трона. – Суд окончен, всем спасибо.

- А что, - тихо спросил Блэкволл, когда Адаар поравнялся с ним, - если бы я сказал «нет», лучники на стенах ждали бы, когда я выйду за ворота?

- Совсем ебанулся взаперти, - только и покачал головой Адаар.

Посреди такого балагана страдать над горькой судьбинушкой времени и не оставалось, куда там. Если и находился свободный час, так Адаар его либо с «Быками» проводил, либо тратил на тренировки и муштру солдат вместе с Калленом, потому что магия магией, драконы драконами, ведьминские дела – ведьминскими, а в бой с армией Корифея надо было отправлять простое солдатье.

Вот ночами пиздец наступал, да, но тут уж ничего не поделать было. Адаар терпел и наутро гонял солдат еще сильнее.

Долго не доебывался до него только Дориан, спасибочки за это. Вот только и он однажды вечером приперся к Адаару, когда тот только из ставки вернулся и был злой, как в жопу укушенный – орлейская знать опять чего-то чудила, и от Жозефиновых пояснений про браки, дуэли, примирения и родство у Инквизитора мысли мутились и глаза на переносицу съезжались, а надо было еще чего-то решать.

- Уделишь время? – Дориан без стука заявился. Как к себе домой ходят, блядь, никакого уважения.

- Что, и ты хочешь потренироваться и вообще? – буркнул Адаар. – Давай в другой раз, что-то у меня желания нету, ни для тренировок, ни для вообще.

- Еще чего, - фыркнул Дориан, стряхнул со стула лежащие там штаны, сел и заглянул в стакан, который на столе стоял. Ничего там не было, в стакане. Адаар пить в комнате себе запретил – что он, пьянь последняя, чтобы тут с зеркалом чокаться? Если уж приспичило выпить – вали в «Приют Вестника» или хоть на конюшню к Бороде, у него всегда заначка была. А в одиночку – хуже нету. – Про твои тренировки уже вся крепость в курсе. А я себе дорог в целом виде. Это тело слишком хорошо, чтобы я его так бездарно испортил.

- Нихера себе. Ты за словами-то следи. Я что, кого-то на тренировке покалечил?! Да ни разу не было.

- Вот я и не хочу, чтобы первый раз случился на мне, - отрезал Дориан. – А с твоим режимом дня и тренировок это вот-вот случится. Ты в зеркало себя видел? У тебя глаза красные, как у зараженного храмовника.