Замри и присмотрись (ЛП)

Перевесив пакеты на одну руку, Гарри вытаскивает палочку, чтобы отправить патронуса, и замирает. Он слышит голоса, и, хотя он не может видеть Драко и Сандрин, они определенно находятся где-то поблизости. Он хочет позвать их, но что-то в их разговоре заставляет его колебаться.

– У него есть право на выходной, Драко, – говорит Сандрин, ее голос звонко разносится по окрестностям. – Ты ведь ему даже не платишь.

– Знаю, – мрачно отвечает Драко. – Дело ведь не в шеде, и ты об этом прекрасно знаешь.

Гарри за воротами давится вздохом. Ну, он хотя бы может нормально дышать, но мысли в голове продолжают скакать галопом. Он прижимается к холодному железу и ждет.

Сандрин смеется.

– Как он должен о чем-то догадаться, если ты никогда ничего не говоришь прямо?

– Тебе проблем не хватает? – спрашивает Драко, а Сандрин смеется еще громче.

– Ну да, конечно… Не думай, что я тебя боюсь, – говорит она.

– А ты вообще кого-нибудь боишься? – удивленно спрашивает Драко. Гарри недоуменно хмурится.

– Твою мать, иногда, – говорит Сандрин. – Особенно когда она расспрашивает меня о личной жизни. Я думала, что, раз я теперь замужем, она потеряет к этому интерес, но не тут-то было.

Драко стонет.

– Я тебе говорил, что она с тем же приставала к Гарри?

– Всего лишь пятьдесят или шестьдесят раз.

– Что ж, это было ужасно, – говорит Драко. – Честно говоря, я понятия не имею, как с ним быть.

Гарри не слышит ответа Сандрин, потому что серьезно задумывается над словами Драко. Он считал, что они весьма неплохо ладили, но теперь становится очевидным, что Драко видит в нем какую-то проблему, с которой приходится мириться. Смущенный и обиженный, он отпускает ворота и апарирует в свой холодный, мрачный дом. Когда он сбрасывает покупки на кресло, то понимает, что забыл купить рождественский подарок для Драко.

– Прекрасно, – говорит он пустой гостиной.

========== Восьмое декабря. Запечатанные ящики ==========

После беспокойного сна ночью Гарри просыпается чуть позже пяти и проводит следующие час или два, мрачно пялясь на темное небо за окном. В памяти продолжает всплывать разговор Драко и Сандрин, и, похоже, он не в состоянии выкинуть его из головы. Безысходность в голосе Драко прочно засела в ушах Гарри, и складывается такое ощущение, что она становится все громче и отчетливей, пока не занимает все его внимание и мысли, что грозит по кирпичику разнести хлипкую стену спокойствия Гарри.

Кажется абсолютно нелогичным, что мнение Драко о нем имеет большое значение, но оно каким-то образом заставляет Гарри переживать. Последнее, что он хочет делать, это размышлять над этим, но, по мере того, как небо начинает проясняться, а он заставляет себя подняться с постели, назойливая мысль напрочь отказывается оставлять его в покое. Наконец, после двух чашек кофе, тоста, почти полностью сгоревшего из-за его невнимательности, и письма Тедди с ответами на его восторженные расспросы об окончании семестра, Гарри становится под горячие струи душа и сдается.

Ладно. И почему его это так волнует? Наверное, потому что ему нравится Драко, и он хочет быть ему другом. Настоящим другом, а не тем, кто всего лишь сидит рядом на официальных мероприятиях. Не тем, кто появляется в его жизни в безукоризненной, мятно-надушеной мантии всего раз в неделю, а затем исчезает вплоть до следующей. А тем, кто знает его, знает все те глупые мелочи, которые его волнуют, и то, чем он хочет заниматься больше всего на свете. Кем-то, кто может быть его…

Гарри судорожно выдыхает, когда вода становится невыносимо горячей, и крутит кран, настраивая температуру. Он точно не знает, каков конец того предложения, но, возможно, прямо сейчас лучше об этом не задумываться.

Сейчас важно лишь то, что он профессионал. Ему нужно закончить специально спроектированный, высококачественный шед, и, насколько бы мнение Драко его ни задевало, он не имеет права позволить этому влиять на работу. Проект готов, материалы заказаны, а репутация «Уникальных Построек для Различного Использования» – это не то, чем он готов жертвовать.

Дав себе такую установку, Гарри появляется у ворот поместья раньше девяти и с удивлением понимает, что они открыты, а записка, написанная мелким аккуратным почерком Драко и прикрепленная к замку, гласит «Гарри – запри за собой».

Нахмурившись, он делает, как ему велено, и медленно бредет по дороге, сбитый с толку вроде как жестом доверия, который особенно странно смотрелся после всего, что было сказано. Он вспоминает, что поведение Драко никогда не было особо логичным, и не знает, с чего он вдруг решил, что что-то изменилось. Несмотря на все попытки мыслить здраво, он не может сопротивляться щекочущему чувству в животе, когда видит Драко, выходящего из лечебницы с малюткой-барсуком на руках. Разумеется, он не улыбается, но в его взгляде явно ощущается тепло, когда он приветствует Гарри, и это снова вызывает у него головокружение и замешательство.

– Доброе утро, – говорит он, слегка вздрагивая, когда барсук тыкается носом ему в ухо. – С тобой все в порядке? Выглядишь странно.

Гарри сердится, не в силах сдержать упрямый хмурый взгляд.

– Держу пари, я всегда казался тебе странным, – бормочет он, засунув руки в карманы пальто и тихо ненавидя себя, когда Драко моргает в искреннем замешательстве.

– Сейчас ты особенно странный, – говорит он, пристально глядя на Гарри, а затем проходит мимо него, чтобы вернуть барсука в конуру. – Материалы доставили, – говорит он через плечо, приседая возле раненой лисы и рассматривая ее сквозь сетку. – Не хочешь для начала выпить чайку? Я недавно заварил свежий для нас с мамой.

Что-то в этом предложении заставляет Гарри хотеть улыбнуться, но вместо этого он качает головой.

– Спасибо, но я лучше побыстрее начну, – говорит он и торопится уйти дальше по дороге, прежде чем передумает или скажет что-нибудь глупое. Он чувствует спиной взгляд Драко, но не поворачивается.

На краю леса он находит сложенные в беспорядке деревянные ящики, и их вид почти полностью прогоняет из головы мысли о Драко. В охватившем его волнении, Гарри взмахивает палочкой, заклинанием распахивая их один за другим, пока морозный утренний воздух не наполняется запахом дерева, железа и магии. Он тщательно сверяет содержимое со списком в альбоме, а затем кидает очередное заклинание, на этот раз – обнаруживающее малейшие недостатки или пятнышки повреждений. Когда результаты проверки его удовлетворяют, он накладывает на всю партию громоздкую вереницу чар, делая древесину устойчивой к различным погодным условиям.

Пока солнце медленно ползет по небосклону, он с головой погружается в работу, напевает себе под нос, в последний раз проверяя площадку, а затем устанавливает магическую основу, которая будет удерживать маленькое здание на месте даже в самые свирепые ветра. Он остается довольным тем, как все работает, и, прежде чем приступить к работе с деревянными каркасами, опускается на груду грубых бревен и жадно глотает воду из самоохлаждающейся фляги. Тяжело дышащий и липкий от напряжения, он запрокидывает голову и позволяет прохладному ветру остужать его своими длинными, резкими порывами.

Запах леса опьяняет, и он на мгновение закрывает глаза, чтобы насладиться им должным образом. Когда Гарри слышит непривычный шум, то резко выпрямляется и оглядывается. Первое время он не видит ничего, кроме привычных покачиваний редких листьев и быстрых движений мелкой живности, но, наконец, что-то мелькает между деревьями и заставляет сердце уйти в пятки.

Медленными, заплетающимися от боли шагами из леса выходит взрослый хогглер. Почти идентичная той, что сейчас находится в бессознательном состоянии в зоне восстановления Драко, эта самка лишь слегка крупнее и, похоже, что-то несет в зубах. Гарри поднимается на ноги и медленно приближается к ней, стараясь не издавать ни звука, но уверен, что панического стука его сердца должно быть достаточно, чтобы напугать бедняжку. К его удивлению, кабаниха не обращает на него никакого внимания, видимо, вкладывая все силы в то, чтобы дотащить себя до поместья, и когда Гарри, наконец, подходит к ней, волна понимания вызывает у него приступ тошноты.