Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Мама молча удалилась в свою спальню и закрыла за собой дверь. Доминик вздохнул, кинув трубку на диван, и попытался вспомнить, где лежали мамины сигареты, потому что свои давно уже закончились.

Она бы так и не сделала этого - он просто облегчил её мучения, пусть она пока этого и не понимала. Что было в этом плохого? Мисс Вундебар была хорошей женщиной, инициативной и практичной, это было заметно по её манере рассуждать о любых вещах. И она уж точно бы не стала делать что-то, что могло бы как-то испортить её отношения со своей всё-таки коллегой. А попробовать никто не мешает.

Трудно разобраться в чём-то, когда это не перед глазами.

Спать Доминик пошёл довольный. Мама так и не заговорила с ним, но наутро была как обычно очаровательно не выспавшаяся и добрая, гладила его по волосам, легонько надавливала на плечи, когда сажала за стол перед уже готовым завтраком. Ей хватило, пусть и в ущерб сну, времени подумать обо всём. И Доминик окончательно уверился в том, что всё сделал правильно.

Тем более, когда полупьяная мама призналась мисс Вундебар, что она ненавидит цветы. А та сказала, что в следующий раз принесёт бутылку отменного вина. Доминик оставил их наедине. Они ужасно наелись, и мама неосознанно приложила все усилия к тому, чтобы ужин выдался божественным. Но даже этого описания казалось мало, ведь они еле выползли из-за стола.

Когда Доминик вернулся, мисс Вундебар уже ушла. Ему нравилось называть её в официальном ключе, так они оставались на одном уровне, потому что она ни разу не посмотрела на него, как на подопечного. Хотя должна была, думал Доминик. Потому что он был сыном Мэри, а это значило только его некомпетентность во взрослых делах. Но всё это были глупости, и как хорошо, что они оба это понимали.

– Я поцеловала её, – заявила мама. Доминик уже успел оцепенеть и хмыкнуть, когда она добавила: – В уголок.

– Посмотрим, как пойдёт.

– Уф, – она прислонилась спиной к стенке и съехала на пол, прижав колени к груди. – Чувствую себя старой девой.

– Мам, – Доминик сел рядом и предложил открытую пачку.

– И хватит таскать мои сигареты. Ты уже взрослый, зарабатываешь себе на хлеб, всё такое…

– Но ты всё равно готовишь мне завтрак, – Доминик чмокнул её в щёку и подставил огонёк зажигалки к кончику её сигареты.

– Конечно. Ладно, ты прав, – она улыбалась в полутьму. – Ей тридцать пять, Доминик. Тридцать мать её пять.

– Кому мешали эти десять лет? – с хитринкой спросил он, закусив язык.

– И правда.

Он захихикал, чем подбил маму на смех. Мэри, как и Беллами, смеялась редко, но если уж смеялась – мир должен был раствориться сам, потому что этот раскатистый смех был шедевральным.

Чем больше времени он проводил дома, тем больше ему хотелось там сделать. Мама с каждым днём становилась всё радостнее, в основном, потому что приносила домой всякие безделушки, после недолгих прогулок с мисс Вундебар, а после извинялась за то, что не проводит с ним так много времени, как могла бы. Доминик не мог и представить, какая может напасть на неё хандра, когда он уедет. По крайней мере, теперь она была не одна.

Мисс Вундебар подкинула их до вокзала вместе с багажом. Она всё ещё была в синем костюме – юбка-карандаш, пиджак с острыми плечиками, чёрная блуза. Доминик не зря акцентировал на этом своё внимание (и красная помада). Он не доставал маму, но знал, что они так ни разу и не поцеловались нормально. А после укорил себя за эти мысли. Мама была подавлена в тот миг. В итоге, она расплакалась, пока он покупал билеты.

Она плакала и перед отбытием поезда, но на её плече лежала красивая женская рука с крупным перстнем на среднем пальце. Доминик тепло попрощался и с мисс Вундебар, шепнув ей: «Сберегите её для меня», чем вызвал улыбку. Поезд тем временем обещал тёплый салон и достаточно места, чтобы закинуть ноги и задремать – людей почти не было. Доминик расцеловал маму в щёки.

– Береги себя, сын, – выдавила мама напоследок. Доминик знал, что совсем ни к чему медлить, просто его мама была очень мягкой, очень чувствительной, и рвать нужно было резче, чтобы она быстрее двинулась вперёд и забыла мгновенное разочарование.

– Пару месяцев осталось потерпеть, – ободрил её Доминик с последним движением ладони по спине в растянутом чёрном джемпере. – Люблю тебя.

– И я тебя, солнышко.

Доминик не смог даже задремать за пять часов, его переполняла энергия. За час он позвонил мистеру Беллами и сообщил о своём местонахождении, но в ответ получил лишь «буду ждать на парковке». Плохое настроение наставника Доминика не смутило, в его голове крутилась тысяча дел, которыми он планировал заняться в оставшееся время воскресенья.

Пейзажи начали сменяться более редкими, менее «гористыми», равнины увлекали взгляд, и Доминик почти что успокоился. Он не хотел тут же надоесть мистеру Беллами своим энтузиазмом. Наверняка, он успел насладиться одиночеством, и излишняя энергия только досаждала бы ему.

Доминик пытался скрыть от самого себя, как он рад снова видеть мистера Беллами, когда бежал с двумя сумками на парковку, чтобы увидеть знакомое серое рено. Он хотел покурить, но мистер Беллами пригласил его садиться.

Он пожал плечами и сел.

На его коленях лежал клубок из полотенец.

– Даже не поцелуете, – усмехнулся Доминик. Мистер Беллами отобрал у него пачку и закинул её на задние сиденья.

– На всякий случай.

Только когда они выехали на кольце, Доминик догадался, что они точно не направляются сразу домой. Он осторожно, поглядывая на мистера Беллами ввиду признаков неодобрения, развернул свёрток. Пусиандр дышал тяжело и на удивление редко. Сердце ёкнуло.

Он оставил пару выходов для воздуха и потёр лицо ладонью в судорожном приступе.

Понимал, что нужно молчать. Отъехав по авеню в лес – мистер Беллами беспощадно срезал – они переглянулись.

– Вы хоть что-нибудь написали за эту неделю?

Отчётность? Нет, серьёзно?

– Нет.

– Неужели вы на меня рассчитываете. Кроме вас проблем полно.

Доминик изо всех сил старался не отвечать. Сволочь внутри требовала тут же выяснить отношения, по возможности заставить раскаяться в своих словах и далее по списку. Но он вовремя удержал себя от этого - вежливым напоминанием о его намерениях послужил свёрток, который он держал в ногах. Там были безделушки и овощи, а ещё баночка джема. Он вспомнил, с каким настроением ехал в Плимут, и прикусил язык.

Мистер Беллами был каменным. Только в отличие от ночи, в которую он вёз Доминика из Эксетера, от него ещё и веяло смертельным холодом. Он бегал взглядом по лобовому стеклу. Казалось, вот-вот произойдёт что-то неизбежное.

– Почему вы не целуете меня? – Доминик подумал, что их обычный словесный пинг-понг отвлечёт его.

– Потому что не хочу.

– Мне казалось, мы не трахаем то, что нам не нравится.

Скрип тормозов практически смертельным стоном оборвался в тишину. Доминик не посмел посмотреть Беллами в глаза. Зато тот дырявил его словно буром.