Deux Ex Machina/Slow (СИ)

– У вас есть литература на французском?

Мистер Беллами не сказал ни слова и выдохнул через нос, поднимаясь со своего места. Его не было пару минут, и Доминик решил последовать за ним на второй этаж. Мистер Беллами копался в другом отделении шкафа, где висели его костюмы, и Доминик навис сверху. В одной полке хранилось в полном идеале три стопки дисков. Сощурив глаза, потому что темнота не позволяла так быстро различать текст, он находил на каждом релизе одну и ту же предсказуемую надпись.

– Вот вам и скелеты в шкафу, – мистер Беллами пошутил, не улыбаясь.

Доминик получил в руки стопку тонких, по пятьдесят-сто страниц, книжек.

Он прошёлся до выключателя и осторожно приложился к нему виском, чтобы включить свет. Мистер Беллами уже сидел на кровати и вертел в руках знакомую Доминику цепочку, а после – защёлкнул её на шее.

– Квадратный крест смотрелся бы органично в качестве подвески, – заметил Доминик, присаживаясь рядом, и коснулся плечом плеча. На миг ему показалось, что татуировка, как горячая печать, сейчас вопьётся и в его кожу от столь плотного соприкосновения. – Рекомендации? – намекнул Доминик.

– Вот это, – мистер Беллами вытянул из середины тёмно-синюю, потёртую книжку. – Мой любимый сборник рассказов. Современная французская проза. Милая вещица.

В стопке оказались ещё сборки Гюго, но Доминик не рискнул бы утруждать себя таким объёмом – чтива и писанины ему и так хватало. Нужно было расслабиться.

– Почитаете мне? – спросил он.

– Немного, – нехотя согласился мистер Беллами.

Что-то в нём было такое, что ясно контрастировало с внешним каменным безразличием. Что-то, что нельзя было передать ни мимикой, ни жестами, ни словами.

Вдалеке играла музыка, в спальне – тусклый свет ночника, при котором мистер Беллами обычно читал. В постели студент, а в душе неясная смута. Доминик разделял мановения атмосферы пополам с мистером Беллами, который выводил звуки так отчётливо и с такой расстановкой, будто занимался со словами любовью.

Доминик наблюдал за шевелением его небольших губ, движением глаз, но после понял, что смущает его своим взглядом, и положил голову рядом со свободной рукой мистера Беллами, которая тут же перебралась в его волосы.

Рассказ лился в его уши музыкой, импликации и подъёмы, устаревшие конструкции, которые нынче писаки использовали для чистого фарса, всё было на своих местах.

Мистер Беллами был лектором от бога. Он не уставал. В начале первой страницы он был так же ответственен к словам, как и в конце пятой. Вскоре рассказ закончился, и Доминик расслабился всем телом.

Отложив книжку, мистер Беллами почесал нос. Очарование офисов Парижа и мелкой интрижки в декабрьской ночи было таким явственным, будто только что ожившим, и Доминик завидовал рассказу, который претворил в жизнь голос мистера Беллами. Он хотел быть этим рассказом, слетать с губ звуками и превращаться в чистую энергетику.

– У нас ещё есть презервативы?

Эмоция расползалась мурашками по рёбрам, а взгляд мистера Беллами скользил по шее. Доминик приподнялся на локте, прижимаясь губами к кресту и чувствуя себя покаявшимся. Одного только слова от мистера Беллами хватило, чтобы он рассказал ему обо всём, что было у него на уме. И о том, как хотел пользоваться им, как его тянуло к Мэттью, заключённому внутри, эгоисту, любителю сомнительных удовольствий, бессердечному и манипулятивному. Но Мэттью молчал. Мистер Беллами тоже.

Доминик как обычно никого не ждал. Он начал медленно раздеваться, стягивать с себя футболку, носки, шорты, боксёры, и руки мистера Беллами следовали его движениям, избавлялись от майки, развязывали шнурок штанов, стягивали бельё.

Если бы он только знал, что для него заготовил Доминик. В голове его вспыхнуло желание рассказать о своих планах, но он закусил губу. Мистер Беллами будто одним взглядом предупреждал – не время.

Они одновременно потянулись друг к другу руками. Доминик попытался понять, что такого находит Беллами в тактильном контакте, в том, чтобы оглаживать кожу другого человека, скользить по изгибам и рельефам чужого тела. Наверное, он просто оглядывал доступные ему территории, подобно страстному географу.

Доминик понял, что ему не было бы и в половину так хорошо, если бы мистер Беллами не заменял поцелуи касаниями. Медленное скольжение пальцев, и вот он, тёплый, бледный, чувствительный.

– Я буду скучать, – шепнул Доминик, невесомыми касаниями очерчивая его живот. Провёл по тем же местам губами. По местам, где мистер Беллами вздрагивал, приоткрывал рот, вдыхал, выдыхал.

Он запустил руку в волосы Доминика, оглаживая его щёку большим пальцем. Доминик пытался прочитать предназначенное ему послание в одном лишь взгляде, но не смог.

В этой эротической пытке Доминик был главным героем. Наставник притягивал его за волосы к груди, плечам, руки к бокам, рот – к паху.

На следующий день, Доминик знал, он будет лишён щемящего чувства в груди, возможности сказать что-то язвительное и получить в ответ двойную порцию; стянуть одежду и взять в рот, утыкаться носом в кожу и дышать ей, и не иметь возможности надышаться; завтракать, обедать, ужинать вместе, глядя друг другу в глаза, подавая солонку и салфетки. И любить каждый момент, когда мистер Беллами мычит любимую песню, закидывая в стирку бельё.

Доминик ужаснулся.

Существует ли жизнь вне Мэттью Беллами?

Туманный синий взгляд заставил его зажмуриться, сжать руками кожу, гладить бёдра, пропускать в глотку и слушать, слушать, слушать. Следующий день – новый день. А дальше – будь что будет.

Комментарий к О душах и доверии

а дальше можно пиздить автора хддд это предпоследняя (на восемьдесят процентов уверена) главка в акте, чета как-то быстро всё, а? вроде только недавно начинала писать. уф

всё будет очень плохо, так что да. следующее счастье предвидится страниц через писят, предлагаю включить моррисси и предаться суете мирской. всех люблю, как и обычно. мистер беллами целует вас в лоб, грешники <3

========== О потере сознания ==========

Лишь сойдя с поезда в объятья мамы, Доминик понял – не только он рад видеть Стокпорт, но и Стокпорт рад видеть его. Солнце и слабый ветер, прохожие с добрыми лицами, небольшие подъёмы и спуски знакомых улиц – прилив сил был восхитительным сюрпризом, который так добродушно преподнесли ему родные места. У Доминика будто открылось второе дыхание, и он совсем не представлял, что когда-то мог с холодным сердцем покинуть это место на долгие годы. Он и не подозревал, насколько оторван был от города, где родился, и чувствовал себя странником, вдруг вышедшим в переулок и осознавшим – он вернулся домой.

– Сын, – мама улыбалась, пытаясь отобрать у Доминика сумку, но он только обнял её за плечи.

– Как можно сидеть здесь, никуда не выезжая. Ты должна обязательно поехать куда-нибудь, – предложил Доминик.

– Ни денег, ни желания, милый, – Мэри дарила ему мягкие улыбки, пока они переглядывались, будто не веря сама себе. – Дома лучше.