Deux Ex Machina/Slow (СИ)

То, как она связывала абсолютно разные вещи, было Доминику знакомо, но он всё равно напрягся. Он не хотел бы, чтобы мама знала об этом, ой как не хотел бы.

– Вы часто видитесь?

– Не совсем. Я круглые сутки работаю, – Доминик не говорил ни слова лжи. Он не смел лгать маме, он не повторял путь Билла, но был в этом и особый расчёт. Было бы наивно полагать, что всё это безумие – таким оно казалось издали, из родного города, в котором был свой, другой мир – всё это затянувшееся безумие не найдёт способ проявиться хоть как-то.

– Он приезжает к тебе в академию?

– Да.

– А в университете ты не бываешь.

– Угу.

Оба выдохнули дым.

– Мне кажется, – шепнула мама, и от смущения её было едва слышно. Она, наверное, не хотела этого говорить, но предпочитала быть честной со своим совсем уже взрослым сыном, – мне кажется, он ещё сыграет свою роль в твоей судьбе.

У Доминика ком в горле стал.

– Такую серьёзную.

– Понятно, – сказал Доминик.

Мэри пихнула его в бок локтем. Он понял, что его «понятно» показалось ей скептичным, и это его успокоило. Маме ни к чему было волноваться. Совсем ни к чему.

– Да он просто тебе нравится, – посмеялся в кулак Доминик.

– Он славный. Очень славный. И очень умный, – она выпустила дым, вскинув голову вверх, чтобы посмотреть на небо, где, как обычно, не было и намёка на звёзды – видимость из-за полотна облаков была никакая. – Меня пугают его глаза. В них весь его рассудок.

– А меня пугаешь ты, – сказал Доминик, хмыкнул и затушил окурок. Маме было явно любопытно, что он за человек, но Доминику не хотелось не то чтобы говорить, но даже думать о своём наставнике.

Поцеловав пожелание спокойной ночи в щёку мамы, Доминик поспешил взобраться наверх, в свою подчердачную каморку. Он любил свою комнату - она была единственной, вкупе с постирочной и небольшим сан-узлом, что вмещалось на втором этаже. В отличие от дома мистера Беллами, который состоял из блоков двухэтажных домов, где и нижний, и верхний этажи были просторными, их с мамой дом больше напоминал сказочное жилище леприконов – с острой крышей и треугольным чердаком.

Он даже попытался представить себе, как мистер Беллами приезжает с ним сюда, ведь он сказал, что ему бы очень хотелось. Думал ли он рассказать..? Доминик быстро разделся и лёг.

Он обещал мистеру Беллами от него отдохнуть.

Но заворачиваясь с носом в одеяло, он прижал к себе вторую подушку, чтобы тело, привыкшее засыпать в компании, расслабилось хоть сколько-нибудь.

Будильник был для Доминика совершенно неожиданной вещью. Во-первых, на нём стояла любимая песни мистера Беллами из Some Great Reward, а во-вторых, он спал так крепко, что ночь показалась ему секундой.

Мама как обычно заполонила весь дом запахом чего-то вкусного. Несмотря на кулинарное мастерство мистера Беллами, Мэри готовила как богиня, и свежие овощи привлекали его куда больше, чем пакетированные рагу из магазина. Доминик никогда не винил мистера Беллами в отсутствии изысков в их рационе, потому что у них обоих было много дел, а нехватка времени прощала всё. К тому же, Доминик был не такой уж и гурман, может только когда не было других вещей на уме.

Он первым делом выпил свои таблетки, заслужил поцелуй в щёку за такую ответственность, и день покатился вперёд на удивительно лёгкой ноте. Мама ещё пару раз спросила у него, точно ли ему не нужно что-нибудь делать, а потом успокоилась.

Они занялись участком земли, мимо проходили старые миссис, которые все как одна знали Доминика и норовили похвалить его, потрепать за щёку и заметить очевидное – миленький мальчик Ховардов совсем уже взрослый парень.

Доминик улыбался всем, а после стал отходить подальше за дом, чтобы его нельзя было лишний раз увидеть, и очень жалел, что кусты ещё не обросли зеленью, которая бы отлично скрыла его от ненужных взглядов.

Все его школьные друзья давно уже уехали - кто-то учился в Манчестере, кто-то в Кардиффе, пара девушек даже отправилась в Лондон, так что Доминику особенно некого было навещать. Он без приключений сходил на рынок, а вечером копался в подвале, пытаясь починить свой старый велосипед.

Мама попросила его почитать ей на ночь, и он без сомнений взял книжку, которую ему дал в дорогу мистер Беллами. Мэри быстро заснула, так как не понимала ничего из того, что читал Доминик. Но главным сюрпризом только начавшейся ночи было не это.

Телефон поспешил напомнить, что «люди есть люди», а эта песня означала только одно – звонил мистер Беллами. Доминик схватил сигареты и выбежал из дома, плотно прикрыл за собой дверь.

– Доминик.

– Я.

Он вздохнул. Потом издал странный звук и хихикнул.

– Вы пьёте?

– Пью.

– Цель вашего звонка?

– Вы будто в приёмную нанимались, – хмыкнул Беллами. – Хочу, чтобы вы мне рассказали что-нибудь.

Неужели ты наконец-то прямо сказал, что тебе нужно?

– Рассказать вам, как у меня чуть не встал, когда я читал маме рассказ?

– Не раскручивайте меня на секс, я устал.

– Потому что там фигурировал мальчик, который отказывался называть своё имя. И даже когда он состарился, все называли его «неизвестный», а его друг – «мальчиком». Что если я навсегда останусь для вас мальчиком?

– А вы и останетесь. Знаете ли, разница в возрасте позволяет вам быть мальчиком, даже когда я буду мужчиной преклонного возраста. Для меня.

– Мистер Очевидность.

– Меня возбуждает ваша строптивость, мсье.

– Давненько вы так не напивались.

Доминик ещё помолчал, ухмыляясь, когда слышал шелест и шорох в трубке, а после не удержался.

– Прошёл всего день, а вы уже скучаете. Отдохнуть успели?

– Я читал так долго и так много, что у меня случился литературный оргазм. Хорошо, что вы подняли.

– Иначе что? – по сбившемуся дыханию Доминик знал – мистер Беллами сжимает в руке свой член, крепко зажмурившись.

– Пришлось бы звонить Эдварду.

Дыхание вмиг сбилось. Как он смел?

– Извините, мистер Харрисон, хотелось бы на вас вздрочнуть, – покривлялся Доминик. Он так и не закурил, просто стоял и смотрел в темноту.

– Я бы добился от него ненависти.

– Кого вы хотите трахать, мистер Беллами, – с досадой спросил Доминик. – Ответьте, как честный доктор наук.

– До сих пор неясно?

– И всё? А если бы я состроил глазки и сказал, что люблю вас всю жизнь и любил ещё до того, – мистер Беллами начал фыркать от сдерживаемого смеха, – как встретил?

– Мы бы трахались, в любом случае, – он жарко вздохнул. – С вами невозможно не трахаться. И на что я только надеялся, когда думал, что смогу удержаться.

Эти слова были бальзамом для эго Доминика Ховарда.

– А потом вы попытались бы меня кинуть, и я начал бы вас жестоко шантажировать, – с коварством хмыкнул он.

– Я бы выдворил вас за три секунды. Кому бы поверили, Доминик?

– Моим красивым глазам.

– Вряд ли, – он простонал. – Как хорошо, что всё сложилось иначе.