Deux Ex Machina/Slow (СИ)

зацените, какой Доминик котик. меня посетила мысль, что его положительные стороны никто и не учитывает хддд всё порешал, обо всём подумал, везде успел. ну, как обычно. главка такая, интермидиет, будто связка, но и без них никуда. всё равно, спасибо за прочтение, милые. и посылайте лучи любви лёне, которая не касалась этой главы своим зорким филологическим чувством, у неё большой завал

да и у меня тоже, но вместо того, чтобы привести в божеский вид отчётную документацию, я вычитываю эту главку и добавляю парочку сладких предложений для вас. удачного сентября, чем бы вы там ни занимались

oh, brother, give me a helping hand

========== О душах и доверии ==========

Побывав на приёме и свозив к ветеринару Пусиандра, мистер Беллами сообщил с некоторым налётом гордости, что они оба пока что здоровы. Доминик в это время забронировал пару билетов в сектор справа над сценой и загадочно улыбнулся.

С тридцатого числа в академии начинались пасхальные каникулы. В университете с четвёртого. Доминик собирался поехать к маме, раз уж у него было достаточно денег, и хотел узнать, чем планирует заниматься мистер Беллами, но ему всё время что-то мешало.

За окном шёл ливень, но слышно его не было – только капли падали на подоконник, создавая единственный во всём доме звук. Мистер Беллами отметал все попытки Доминика рассказать ему о своих планах на пасхальные каникулы. Что-то было у него на уме, и вскоре, уловив вопросительный взгляд, Доминик вернул должок:

– Говорите уже.

Он промолчал, ушёл. Перестук шагов повёл слух Доминика вслед за ним, пока звук не затерялся в глубине второго этажа. Мистер Беллами вернулся с двумя стаканами и сжатым кулаком другой руки.

Доминика не интересовало, что они будут пить – он словил кулак мистера Беллами своей рукой, и тот странно заулыбался, не позволив сначала разжать его пальцы силой. После и сам раскрыл ладонь – в ней лежало три самокрутки.

– Как-то мало.

Мистер Беллами издал короткое «пф», усаживаясь рядом. У него было меланхоличное, спокойно-грустное настроение, и он покачал головой.

– Всякого дерьма может и вёдрами пришлось бы закидывать, – вдруг безо всяких церемоний объяснил он, – а “шишки” нам обоим хватит, чтобы укуриться.

– Идёмте лучше в спальню, – предложил Доминик. – Я не готов искать презервативы по всему дому и оказаться вдруг в Ла-Манше.

Смешком ответив ему, мистер Беллами поднялся, достал с полки вторую бутыль ирландского виски и вскоре уже довольно нюхал открытое горлышко.

– Это вам не вино, мистер Беллами, – улыбнулся Доминик.

– Сегодня я наливаю.

– Очередное заседание учителей-алкоголиков объявляю открытым, – шутка вызывала у мистера Беллами приятную улыбку.

Они поднялись наверх сразу же, как только погрузились в лёгкое опьянение. Мистер Беллами закрыл двери на кухню, в коридор, дверь спальни, и только потом уселся на пол у кровати.

– Мы здесь угорим.

– Я никогда раньше не дул, – признался в спешке Доминик. – Только таблетки, порошочки…

– Зря.

Его пальцы пианиста с умением закрутили ещё косяк.

– На всякий случай.

– У этих «посиделок» есть особая цель? – спросил Доминик, но мистер Беллами ткнул ему стаканом между губ, чем ясно намекнул – пора заткнуться.

Доминик внимательно наблюдал за тем, как Беллами раскуривает косяк небольшими вдохами, а после вдруг втягивает в себя целую бездну и держит её, Доминик считал, тридцать пять секунд. Он прикрыл глаза, приоткрыл рот – и тонкие струйки дыма змеёй выбирались наружу одна за другой.

– А вот теперь можно начинать дискотеку. Попробуйте, – сказал он, поднявшись на ноги, и протянул Доминику косяк.

С первой затяжки Доминик закашлялся и рывками выпустил всё, что так опрометчиво глотнул.

– Мягче.

Зазвучавшая музыка помогла Доминику расслабиться и с расстановкой втянуть в себя как можно больше, но недостаточно, чтобы начать задыхаться.

Он продержался около пятнадцати секунд и выдохнул всё разом. Тепло в груди и непонятная смесь спокойствия, очарования и головокружения овладели им с первой же затяжки. Он качнул головой и хотел продолжить фазу, но мистер Беллами вовремя остановил его.

– И не пейте. Я скажу, когда.

– Научите меня полностью, – Доминик посмеялся, откинув голову.

Спустя минуту тишины он, перестав созерцать потолок, опустил взгляд на мистера Беллами, который перебирал ленту фотографий в руках.

– Такая погода, – угрюмая, безнадёжная и серая, тихая и моросящая дождём, – всё время наводит меня на воспоминания.

– Вы же не хотели.

– Я предлагаю вам свою откровенность, – голос мистера Беллами приобрёл какую-то необычную эмоциональность. Он был напряжён, как струна, альтом гудел в ушах. – Вы хотите знать что-то особенное?

– Только то, что вы хотите, чтобы я знал, – сказал Доминик, не подумав, и сам удивился тому, насколько точным оказался этот ответ. – Вам же неприятно, когда люди лезут куда не надо. Даже если это я, – прибавил он.

Мистер Беллами рассмеялся.

– Теперь, – он отложил ленту фотографий в сторону. Полиэтилен, в который были закованы картинки его прошлого, почему-то привлекал внимание Доминика больше, чем выпяченные губы уже совсем несерьёзного Мэттью. – Сосредоточьтесь, – тот пощёлкал пальцами перед его носом, и Доминик крепко зажмурился, прежде чем попытался собрать всё внимание в кучку.

– Делаем фазу, – он звучал как одна из тех дам в передачах о полезной и правильной еде.

– Я люблю по пять, – мистер Беллами хмыкнул, философски оглядывая косяк со всех сторон. – Смотрите.

Он втянул глубоко, но мало, выдул и снова втянул. На пятый раз он затянулся так глубоко, что Доминик услышал треск завёрточной бумаги на конце косяка, который незначительно уменьшился (не в пример сигарете).

Пихнув Доминику косяк, он снова откинул голову на ребро матраса и предался акту расслабления. Доминик не налегал слишком сильно, чтобы не закашляться, как в первую тягу, но трёх заходов ему хватило, чтобы на четвёртый откинуть голову рядом с Беллами и закрыть глаза. Под веками темноту разукрасили кляксы, меняясь в формах и масштабах. Доминик давно перестал замечать музыку, но вскоре понял – именно она вызывает эти видения.

Он распахнул глаза, возвратившись в реальность. Вокруг них столбами гулял дым, повинуясь слабому сквозняку, рядом с пепельницей лежало ещё три косяка, которые уж точно оставались ожидать своих лучших времён.

– Когда я был в Германии, – мистер Беллами наугад ухватился за ленту и спихнул её Доминику на живот. Тот едва склонил голову, которая не держалась на шее от безумного расслабления, чтобы поглядеть на серо-коричневые, окрашенные закатом пейзажи, – я не выкурил ни единой сигареты за весь месяц.

Доминик перебирал в пальцах ожившее прошлое мистера Беллами, слушая рассказ.