Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Так, и что тут невыразимцы накопали у будущего зятька? Или кто он там будет «папаше» Поттеру? Не сынком же долговязого волосатика звать?.. Несколько графиков и таблиц, заключение... А нормальным языком не могли всё это написать? Ну да, понятно, чего и следовало ожидать... Гарри тяжко вздохнул. Он, конечно, предполагал подобные результаты, но, наверное, надеялся... на чудо, что ли. Странно устроен человек, а родитель, отец — ещё страннее. Если бы сейчас в письме было написано, что Ким Мартинсен — обычный кровосос, монстр, гипнотизёр, аферист, обманщик и бесстыжий совратитель-рецидивист, то Гарри Поттеру стало бы намного легче. Ну да, помучается Джеймс, попереживает (понятно же, что любовь, но от любви только в маггловских дамских романах умирают), но в итоге перешагнёт через эту гнилую лужу и пойдёт дальше по жизни, к счастью, к успеху, став сильнее и опытнее. А теперь что? Ким — не вампир, но обладатель гена носферату, правда, и не обычный человек, от типичных признаков своего вида у него осталась особая фракция крови, которая сейчас находится в активном состоянии и свидетельствует о том, что носитель этой крови пожизненно «намагничен» на единственного и неповторимого спутника своей жизни — биологический объект, вне зоны действия которого носитель не сможет полноценно функционировать. Мило. Ким не соврал; не стоит вешать ярлыки на Джейми, может, его чувства к Киму со временем трансформируются или вообще исчезнут, но он сам для Мартинсена — действительно вторая половинка и... судьба... во как! У Гарри даже все матерные слова разбежались из головы. Вот так растишь ребёнка, воспитываешь (как умеешь, конечно, но ничего для него не жалеешь, ни средств, ни времени, ни души), любишь кровиночку, будущее своё, желаешь видеть его самым-самым, а он — бац! — и влюбляется в Гуля! Гарри подумал, что не будь он волшебником и не сочетайся Джеймс именно магическим браком, то есть случись это всё в среднестатистической маггловской семье — эх... поломали бы они с Джинни своим неприятием и желанием вмешаться сыну жизнь... обоим парням поломали бы, разумеется, исключительно из благих побуждений...

*

Мужская фигура стояла в круге света, исходившего от весьма странного фонаря — от книги, страницы которой шевелились, сами собой, как от ветра, переворачивались, шуршали так ритмично, что казалось, будто они говорят, шепчут и этот шёпот долетает до слуха Гарри. Останавливать сейчас Джеймса, совершающего тёмный ритуал на заднем дворе их дома (тоже мне, конспиратор! Правильно засранца и неуча турнули из Аврората! Ишь чего удумал, балбес!), вернее, слава Мерлину, только приготовившегося совершать, было опасно. Но и позволить глупому мальчишке (стыдно-то как, и это отпрыск самого Гарри Поттера!) залезть туда, куда и Великие не особо любили хаживать, нельзя. Рядом с Гарри, подглядывая одним глазом из-за двери, нервно попискивал домовик, который и разбудил крепко спящего хозяина, путано и иносказательно сообщив, что сыночек Джеймс Сириус сей момент приволок из библиотеки намертво прикованную к полке древнюю книгу «Брачные магические соглашения и разводы на крови».

Гарри совсем не помнил содержимого этой книги, но знал, что не в тех руках она может быть очень опасна. Руки Джеймса сейчас были явно «не те»... Вокруг книги уже побежали маленькие язычки пламени, в небо бухнули пара несанкционированных молний, из книги показались чёрные тени и поспешили расползтись по газону. Как же хорошо, что Джеймсу не хватает знаний в области тёмных искусств: он делает ошибку за ошибкой — а у Гарри есть возможность прервать его колдовство ещё до того, как дежурный отряд Аврората вылетит на чёрно-магический взлом защиты дома Главного аврора.

— Не мешай мне, отец! — Джеймс заметил его. — Я всё решил. Осталось немного — и я сниму это чёртово кольцо! Уже получается!

С пальца Джейми из-под перстня капала кровь. «Главное — не волноваться», — сказал себе Гарри.

— Что получается? — Спокойно подошёл он и резко захлопнул книгу. Почувствовал ожог, но ладонь можно подлечить и потом. Держа волшебной палочкой защитный купол, готовый треснуть над местом тёмного таинства, Поттер-старший забрал у Джеймса его палочку. — Конфисковано. Так что у тебя получается? Выпускать в Лондон то, что до тебя знающие чародеи веками запирали в эти страницы? Запирали, сечёшь? Всё запертое — опасно, оно убивает, лишь почуяв возможность оказаться на свободе. И что ты решил? Снять кольцо? Знаешь, есть способ проще — отруби палец. Заживёт, это не так страшно для парня. Но отрубишь ли ты этим любовь? И разрубишь ли два сердца, сросшихся в одно? Я не приветствую ваши с Гулем отношения. Но и не сужу вас. Только вижу, что ты сейчас готов навлечь большую беду не потому, что решил расстаться с Кимом, а из-за упрямства, обиды, дурацкой гордости. Не делай этого, сынок. Ну, не знаю, отомсти потом своему супругу, придумай, как его наказать... если к тому времени твои обиды не слиняют. А сейчас отнеси книгу на место. Кричер тебе поможет.

Гарри без сил опустился прямо на мокрую траву. Джеймс постоял возле него, размышляя, виновато склонив голову и глядя, как кровь на пальце сама собою втягивается под перстень. Потом аккуратно положил книгу в мешок и направился к дому. На крыльце обернулся и спросил:

— Пап, я в сорок лет тоже стану таким как ты, ну, это, умным, что ли?

— Хм. Надеюсь, что гораздо раньше, — ответил Гарри и, прижимая раненую ладонь к груди, дуя на неё, тихо простонал сквозь зубы: — Как же бо-о-ольно, вот блядь, только бы никто не узнал, что я за эту гадость голой рукой схватился.

*

«...думаю о тебе. Я сам позвоню...» Ди-фон тогда треснул и, едва не опалив своему пользователю ухо, вспыхнул, развалился на части.

— Это я перемудрил, — сам себе сказал Скорпиус Малфой. — Вот же как на маггловскую технику простенькое заклятие действует! Ну надо... забавно! — Он продолжил в уме монолог недельной давности (тот, последний, разговор с Гарри так и звучал в ушах), растянувшись в тёплой мелкой водичке на дне огромной джакузи, расположенной в общей для их сьюта ванной комнате, вернее сказать, купальной зале, с колоннами, зеркалами и кушетками, расставленными у стен за аляповатыми, жутко дорогими занавесями.

«Ещё как думаю!» — Сай отчётливо вспомнил, как швырнул на пол оплавленное средство связи, и строго посмотрел на собственную левую руку, ненароком оказавшуюся в паху.

«Это сколько я уже, считай, без секса? — прикинул купальщик. — Почти месяц... чуть больше... Когда это всё закончится-то, ну нету же сил терпеть! Ох, Гарри, Гарри!» Он вздохнул («А в банье там могло бы всё случиться...») и совсем уже сдался, придавленный нахлынувшими в эротичном полумраке мечтами, разрешил себе по-быстренькому расслабиться перед предстоящим вечером концертом... Раздвинул ноги, погладил себя, представил, как кладёт ладонь на китель Поттеру (старшему! Сколько же этих поттеров вокруг, размножился, блин, Гарри!)... ткань плотная, шершавая, холодные пуговицы; взгляда лучше не поднимать, достаточно видеть краешек гарриного чуть небритого подбородка, а если посмотреть ему в глаза — то взорвёшься и набросишься на него, как перезрелый павиан; лучше, уперевшись взглядом ему в шею, как можно медленнее расстёгивать пуговицы аврорского форменного пиджака, дождаться стона, теперь быстро скользнуть пальцами по гарриной коже, тронуть возбуждённый бугорок соска и, зажмурившись, напасть на его губы своими... Рука Сая только начала ритмично двигаться между ног, как вдруг... протяжный стон, многократно усиленный акустикой покрытых каменными плитами стен, прервал сие телоугодное занятие.

— Рви! — За неплотно задёрнутой, полупрозрачной, золотой в вензелях и лилиях гардиной возникли два мужских силуэта.

— Как скажешь! — Свечка, смеясь, рванул рубаху на застонавшем от возбуждения Андрисе. — Ложись, тоже сил нет терпеть, да, мой сладкий? Потом остальное сниму, давай быстрей!

— Джимми-и-и, — падая на кушетку и утянув за собой любовника, проскулил Кит. Говорили они громко, и Сай просто не знал, как поступить: судя по тому, как развивались события за «экраном», быстрей не предполагалось.