Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

.................................................................................................

(1) Я сладкоежка. Дословно: у меня сладкий язык.

— Джимми, прошу тебя! (датск.)

Парни играют со словом “sød” — прилагательным “сладкий” и означающим так же “штука, дело”.

(2) Я был сосредоточен на скорейшем решении дела (датск.)

(3) Датские бабочки навсегда завоевали сердце Нью-Йорка!

====== Глава 23. В прорыв! 23-1 ======

— Четверо во дворе, двое на лестнице, — шепотом сообщил Кит Мартинсену. — Справишься?

Мотыльков привезли в загородный дом мистера Мирковца и, оставив испуганную Вантуле в огромном нижнем парлоре (1), отвели остальных к бронированному логову хозяина. Без насилия, почти вежливо, просто подталкивая в спины, даже не особо грубо. Комедия, которую устроил босс, мафиози не совсем одобряли. Обыденно прибить голубую гопоту было бы в их понятиях более «по понятиям».

— Сомневаешься? — тихонько хмыкнул Гуль, в то время как рыжий телохранитель нажал на дверях кнопку внутренней связи:

— Шеф, впускать артистов?

— Не ори, Гвидо! — послышался ответ. — Сам останься у дверей.

— Семь, — кивнул Андрис и через плечо бросил взгляд на Бамсе. Того уже нехило потряхивало, но он держался. — Алек, под ноги смотри.

Гостиная Баруха, пятого ребёнка и единственного сына в семье часового мастера Ицко-Берко Мирковца, бедного иммигранта из Румынии, благоухала дорогим табаком, который курил сам хозяин, сидящий в удобном старинном бергере (2). Два высоких, плотно завешенных кремовыми гардинами окна выходили на балкон, прямо над центральным портиком фасада, как еще из машины приметил Сванхиль.

В центре комнаты стоял круглый столик на бронзовых львиных лапах с инкрустированной самоцветами столешницей. Вдоль одной из стен, расставив ноги и сложив руки на пахе, как футболисты в зоне пенальти, расположились три двухметровых холуя в стильных тёмных очочках. А примерно в ярде от противоположной стены белела пластиковым покрытием медицинская кушетка... Ковёр из комнаты, видимо, заранее убрали, его очертания были заметны на полу.

— Джентльмены! Какая приятная встреча! — Холеный, но рыхловатый господин, не вставая, помахал в воздухе сигарой. — Вы же останетесь на шоу?

— Конечно, господин Генеральный судья, как вам угодно. — Мило улыбнулся Сольвай. Мирковца заметно передернуло. — А чтобы зрелище доставило удовольствие всем, мне хотелось бы сначала получить деньги... И кресла моим дру... коллегам. Устали, знаете ли. Прямо с концерта, да вы в курсе. — Сванхиль манерной походкой приблизился к хозяину вечеринки и, нарочно взмахнув перед его носом руками, обдал ядрёным запахом пота. — И выпить не откажемся, жарко.

Настроение у главного мафиози слегка испортилось:

— Микки, принеси там несколько стульев и бутылку.

— И денежки, Мишель, не забудь, киса! — Сай послал бритому налысо громиле сладкий воздушный поцелуй. — У нас, так сказать, товар, у вас купец! — И сложил ручки на животе.

Мирковец скривился:

— Я смотрю, вы еще те...

— Именно! — сказал Свечка, просто для того, чтобы что-то сказать. — Деньги вперёд!

Бамсе стоял за его широкой спиной и дрожал не переставая.

Внесли кресла и поднос с выпивкой, и тут Ульмер, незаметно, но пристально оглядывая комнату, обнаружил, что подготовились мстители отменно, Сай был прав — расправа ожидалась что надо. Во-первых, за шторами и в углах потолочных бордюров крепились микрокамеры, дававшие круговой обзор, а во-вторых, на стуле за спиной у одного из охранников имелась коробка с... «реквизитом». Размер и форма коего была опытным в порнотехнологиях Свечкой тут же опознана. И в-третьих, по крайней мере, двое из людей Мирковца были вооружены... не только пистолетами, но и явственно вздымающими брюки, очевидно, заранее овиагренными членами. Глупо как-то! «Бедные, — сам дивясь невесть откуда взявшейся жалости, подумал Свечка. — Служивые, подневольные ребята. Вот как они, сердечные, с такими оглоблями между ног двигаются, ходят и вообще терпят?» Однако игру надо было продолжать, джиммову рекогносцировку прервал бодрый голос Сольвая, который нежно придерживал на коленях открытый кейс:

— Ну, с формальностями покончено, сумма полная, деньги подлинные — Бамсе ваш, сэр. Мы очень, очень с вами солидарны, нельзя безнаказанно допустить развала семейных ценно...

— Хватит! Завали хлебало, шалашовка крашенная! — рыкнул Большой Босс.— Начинайте парни, пусть уебок сам раздевается, чего лясы точить. Или... быстрей, короче.

Бедного Алека выволокли на середину зала, и для придания ускорения один из громил этак вальяжно поддал трясущемуся донжуану коленкой под мягкое место. Гуль дёрнулся, а Сольвай закрыл кейс, устроился поудобней и пошленько мурлыкнул Мирковцу:

— Бить не договаривались, это будет дороже...

— Заткнись! Сами-то твари продажные. — Тот был зол и уже не скрывал этого. — Давай вали толстозадого, быстро! По разу и к едрене фене этих пидерастов!

Двое парней поспешили на подмогу, загородив обзор на скулящего и слабо отбивающегося Бамсе; через минуту на пол упала футболка и розовые кеды... Разглядеть, что происходит, было трудно — телохранители суетливо волокли толстячка к кушетке.

— Не надо! Я ничего не сделал! Пощадите! Нет, не трогайте... Пожа-а-а-алуйста! — вскрикивал тот.

А остальные артисты вели себя странно: Кит продолжал спокойно глушить хозяйский солодовый, Джимми смотрел куда-то вбок, любуясь интерьерчиком, а Сай по-блядски улыбался, вызывая у Мирковца нешуточную тошноту. Только высокий гитарист Мартинсен вцепился в ручки кресла и играл желваками...

— Том! — скомандовал Бенни одному из насильников. — Быстро, я сказал! Снимай штаны! Что, не стои’т? Простого дела сделать не можете!

— Так он... это... урод! — присвистнул ближайший к Бамсе громила. — Шеф?

— Что такое, кретины? — Мирковец, рассевшийся, как и предполагал Сай, в кресле (решивший оставаться чисто в роли зрителя), недовольно повысил голос. — И этих фигляров обиходить не мешает. Вали всех, Арнольд!

— Нет, вы сами гляньте! — Охранник грубо крутанул голого, малинового от стыда Йозефсена. Бандитские пособники расступились — и перед ясны очи судьи предстал пухлый животик и гладенький лобок несчастного Бамсе... гладенький, как у игрушечного пупса... ни волос, ни... тестикул, ни пениса... НИ-ЧЕ-ГО.

— Э... э... наклоните его, что за идиотизм? Чем же ты, выродок, мою сучку долбил? — Бенни Мирковец был... скажем так, очень сильно растерян, недокуренная сжеванная сигара неопрятным куском какашки повисла на его губе — жутко противно, но смешно. Сай не сдержался, хрюкнул.

Всхлипывающего от унижения, трясущегося и потного Бамсе развернули тылом к Мирковцу. Рогоносец наклонился, чтобы убедиться, что между грубо разведенных ручищами охранника половинок розовой попы... нет ничего... даже складочек — ровнехонькая неглубокая бороздка...

— И куда ебать-то? — прозвучало неуверенно.

— Тогда за всё ответите вы, сволочи! — Развернулся к спокойно сидящим Мотылькам обманутый муж и заорал, краснея: — Шлюхи датские! Фокусы мне, как лошаре, втюхиваете? — Он старался выглядеть взбешенным, а сам был в ужасе и даже ответ одного из этих козлов слышал как сквозь вату.

— Датские, конечно, но не тебе, — лениво прошипел Гуль, подбирая длинные ноги и группируясь.

Шок — это пустое слово. Ужас! Барух так испугался, словно снова он был маленьким мальчиком, которого бабка Нихама доводила до истерик своими полусумасшедшими байками про колдунов и ведьм. Особенно страшными были те, что про искусственных людей... как же это, ну про... голема... Он вскочил и взвыл:

— Убить, сук! Всех, сейчас же! Нафиг насиловать это говно, мочи! Чтоб сдохли тут у моих ног пидеры хуесосные, кости, кости им ломайте! Я передумал, просто забейте падл!!!

— Уговор был только на Йозефсена, сэр! Его берите! — имитируя панику, визгливо воскликнул Сванхиль и, поджав ноги на кресло, жеманно замахал руками. — Я боюсь! Только не меня! Страшные мужики, нехорошие! Нет!