Две души Арчи Кремера (СИ)

Но самым важным было даже не это, а возможность по-прежнему поддерживать сообщение с Землей. Потому что по самым скромным подсчетам, для того, чтобы марсианской колонии перейти на полностью автохтонное существование, нужно, чтобы население марсианской колонии было не менее четырех миллионов человек – и еще нескольких тысяч многофункциональных андроидов. Это, разумеется, включая развитую добывающую и обрабатывающую, а паче сущего наукоемкую промышленность – всякие там компьютеры самых разных уровней, включая искины.

Этим всем Марс постепенно обзаводился. Он был зависим от Земли, куда больше, чем сам признавал. Поэтому пока он не имел ничего против регулярных визитов «Адмирала Коэна» и всех вещей и людей, которые тот доставлял. Марсианская колония с готовностью отдавала многое и многое из добытого, чтобы оправдать свое сущестование, но обе стороны тихо думали: это временно, вот придет время… Впрочем, пока «Адмирал Коэн» исправно исполнял свой долг.

Чтобы достичь этой мегацели – хотя бы относительной независимости – требовалось малое: возможность обеспечить себя процентов этак на восемьдесят. Оставшиеся двадцать поставлялись бы по-прежнему с Земли. Другой вариант: они заменялись бы товарами, произведенными на Марсе. Непосредственно. Все теми же пятюдесятью с небольшим тысячами населения, специалистами в самых разных областях, но старающимися сделать чуть больше, чем от них ожидается. Ситуация сложная, пока отстававшаяся невыполнимой.

А пока – «Адмирал Коэн» должен был обеспечить колонию на Марсе, носившую гордое имя город – кое-какими продуктами, которые на планете все еще не изготавливались. То есть народ знал, как их сделать, всякие штуки вроде термоядерных реакторов, к примеру, но стоили бы они неоправданно дорого. Лучше применить те же средства для чего-нибудь другого, более необходимого.

Так что капитан Эпиньи-Дюрсак, редкая зануда, человек, обладавший и завышенной, и одновременно заниженной самооценкой, летчик, проведший не где-нибудь – в космосе – как бы не больше времени, чем на Земле, распоряжался о том, чтобы те и те группы подготовились к карантину, а те и те начали заниматься погрузкой вещей в челноки, чтобы, когда посадка будет разрешена, совершить ее в максимально короткие сроки. А что – промедление на околомарсианской орбите могло означать дополнительные дни, а то и недели перелета. А это могло значить сверхнагрузку: радиацию там, невесомость, все остальное. Опасно. Лучше завершить все в запланированные сроки и удалиться восвояси.

Арчи Кремер не просто так отправился в командировку, а был привязан к определенным грузам, если смотреть на дело формально. Обычно как бывало: посылали инженера-землекопа, а с ним соответствующее оборудование. Соответственно инженер не только за свою посадку отвечает, но и того оборудования, на котором должен работать. Это повышало его мотивацию, вселяло оптимизм в тех, кто спускал всю эту хрень на Марс. Что влияло и на результаты работ. А то попробуй объясни ребятам, что контейнеры должны быть спущены в тот и тот цирк (котлован, но очень большой), а за ними потом придут те и те ребята; они, в общем-то получили груз, в котором находится и вездеход, вот они его распакуют и ломанутся на нем за триста километров. По Марсу. На машине с полуионным двигателем. Который работал на Земле и Луне, но никогда не испытывался на Марсе; по сути, среди марсиан вообще не было людей, способных с такой штуковиной управиться. Так что к агрегату, в котором применена новейшая технология, приставлен человек, этой технологией владеющий. Чисто формально таковым был и Арчи Кремер. На кой его приставили к исследовательским зондам, он понять не мог, хотя и признавал, что знал о них вровне с докторантами из научных лабораторий.

Но для начала следовало пройти стандартные процедуры. Карантин. Подготовку к перемещению на поверхность. Еще один карантин, но совсем короткий, нужный скорей для избежания суеты в приемном шлюзе. И наконец приемку на Марсе.

И планета, которая казалась красной, если на нее смотреть из иллюминатора, холодной, если ее оценивал Арт, почти безжизненной, если сместиться на жалкие пять-семь градусов влево от города, в приближении оказывалась похожей на обычный аэропорт на Земле. Шумный, заполненный людьми и куда больше багажом. Суетливый, живой весь такой, восхитительно бодрый, пугающе жизнерадостный. Арчи не стремился оказаться в первых рядах прибывших: что-то ему подсказывало, что им как раз больше всего достается от местных бюрократов. Он терпеливо ждал своей очереди, тем более спешить ни толку, ни настроения не было, да и некуда.

К Арчи подошел комендант этого города – полковник Златан Лутич, если нашивка на кителе не врала, а фотографии, которые Арчи изучил до этого, соответствовали действительности. Комендант протянул руку, произнес стандартное приветствие («Я от имени всех жителей рад приветствовать… надеюсь, что вы устроитесь… вольетесь… будете удовлетворены знакомствами…»). Арчи не вслушивался, ничего нового здесь сказать было нельзя просто по факту ситуации. Его куда больше заинтересовал сам полковник – крупный мужик, здоровый, как бык – и наполовину искусственный. Если Арт не ошибался – а он никогда не ошибался, то вся левая половина тела у этого коменданта была напичкана в той или иной мере техногенными материалами. Что кожа на голове, что глаз, что рука – она, кажется, была протезом, начиная с предплечья. Нога, кажется, была частично сохранена. Арт сообщил всю возможную информацию о материалах, которыми была укомплектована левая половина коменданта Лутича, и Арчи едва удержался, чтобы не хмыкнуть: они были очень, очень дорогими, очень, очень качественными. Простых вояк снабжали кое-чем другим, надежным, но не впечатляющим. А Лутича – гляди ж ты. Прямо интересно, чем он заслужил такое расположение медкомиссии.

– В вашем деле указано, что это не первый ваш внетерранский период. – Произнес комендант Лутич, когда они шагали к комендатуре. Это не было вопросом по форме – это однозначно было вопросом по сути: начальник, фига ли, не опускается до банального любопытства.

– Да. Несколько кратких пребываний на лунах, один двенадцатимесячный в гарнизоне на Луне. Несколько космических перелетов средней дальности. Я участвовал в спасательных экспедициях.

– Каких?

Арчи, помолчав, решил, что одним случаем может поделиться. Не самым сложным, но достаточно убедительным:

– Ремонтная операция на корабле «Венера-7».

Они шли в комендатуру – Лутич настоял на том, чтобы сопровождать его. Но он остановился и развернулся к Арчи.

– Курсант – участвует в спасательной экспедиции в шестнадцати миллионах километров от земли? Курсант? – подчеркнул Лутич.

Его левый глаз сканировал Арчи – нисколько не скрывая своих намерений; Арт, совершая такие действия, был куда более тактичным.

– Или это был учебный вылет? – вежливо уточнил Лутич. И в голосе его читалось: ты, щенок самонадеянный, смеешь – мне – врать – передо –мной—хвастаться?!

– Это был экстренный вылет. Не учебный. Некоторые мои возможности, – осторожно произнес Арчи: он очень надеялся, что эти слова не идут вразрез с требованием хранить тайну, – позволяют мне быть очень эффективным.

Лутич глубоко дышал, явно с трудом заставляя себя успокоиться.

– Некоторые возможности? – процедил он, отводя взгляд и разворачиваясь, чтобы идти дальше к комендатуре.

Спустя несколько минут Арчи сидел перед ним на стуле, внимательно следил за Лутичем, пытался понять, что именно из его слов взъярило коменданта. Тот молча дошагал до своего кабинета, подбородком указал на стул и вперился в документы Арчи. А затем начал пялиться на экран.

Развернувшись к Арчи, удобно устроившемуся на стуле, комендант Лутич, очевидно взявший себя в руки, спросил:

– Что именно за возможности, которые позволяют вам быть настолько эффективным, что вас даже берут в спасательную экспедицию на полпути к Венере?

– Вы уже получили от генштаба разрешение для меня обсуждать мои возможности и особенности спасательной экспедиции? – поинтересовался Арчи.