Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 22 глава ======

22

К концу последовавшего за разговором с аббатом дня брат Гиральд буквально валился с ног от усталости, но чувство честно выполненного долга отчасти поддерживало гаснущий боевой дух. Усилиями брата-келаря и дюжины монахов, задействованных под предлогом генеральной уборки хозяйственных территорий, компрометирующая обитель лаборатория перестала существовать. Пергаменты и модели были сожжены, а химическую посуду ученый лично измельчил в крошку и утопил в нужнике, рассудив, что переплавка оставит больше следов. Большое помещение лаборатории превратилось в хозяйственный склад, где можно было найти столярный и кузнечный инвентарь, конскую упряжь, бочки, мешки, металлический лом и тому подобное. Комнатка за новоявленным складом стала рабочей кельей келаря, чью скудную обстановку составляли полка с учетными книгами да письменный стол, где красовались счеты и раскрытая Библия на подставке. Заветный мешок с рукописью сразу после обедни был доставлен в келью аббата. Еще нескольких монахов брат Гиральд озадачил окончательной подготовкой гостевых комнат для прибывающей инквизиции. То, что успели все закончить до неожиданного приезда этого странного гвардейского капитана, можно было смело расценивать как милость Божью. Только после вечерни Гиральд смог, наконец, прекратить свою кипучую деятельность и решил с утра отправиться в библиотеку – восстанавливать душевное равновесие. Общение с разумным и приятным собеседником сейчас, в виду грядущих грозных событий, было просто необходимо даже ученому, обычно погруженному в мир абстракций и бездушных материальных объектов. Уже само общество брата Этьена приводило Гиральда в приподнятое состояние духа: молодой франк напоминал ему вольных товарищей-студиозусов и беспечальные, в сущности, времена, когда подготовка к экзамену на бакалавра казалась самым тяжким жизненным испытанием. Кроме того, Гиральд надеялся и на порцию полезного для нервов алкоголя, запас которого стараниями брата Николая никогда не переводился в заветном шкафчике библиотекаря. А дабы нагло не идти с пустыми руками, брат-келарь прихватил с собой связку пряных колбасок, пол каравая хлеба и две горсти соленых маслин. Несмотря на то, что в скриптории брат-библиотекарь не обнаружился, Гиральд все же надеялся застать того уже бодрствующим. Пройдя через скрипторий до зала, где начинались стеллажи, Гиральд негромко крикнул в прочерченный косыми утренними лучами сумрак между полками: “Доброе утро, брат Этьен, можно вас побеспокоить?” – и замер в ожидании. Этьен почти вбежал в библиотеку. На душе было так гадко, что словами не пересказать. За почти одиннадцать лет, проведенных в стенах Валасского монастыря, он избавился от большинства иллюзий и крепко усвоил основное правило здешнего неписаного устава: “Не доверяй никому”. Николай был единственным человеком, с которым Этьен нарушил это правило... и вот на тебе, пожалуйста. Больше всего ему сейчас хотелось уйти отсюда, не оглядываясь, или, на худой конец, запереться в своей келье и не видеть никого, но первое было бы безрассудством, а второе не представлялось возможным в свете грядущего приезда инквизитора... будто без него проблем мало. Увидев застывшего как изваяние утреннего гостя, Этьен почувствовал лишь досаду. Гиральд был не только крайне интересным и приятным собеседником – он был одним из немногих, кому хотелось, вопреки все тому же правилу, верить и доверять. В любое другое время Этьен бы очень обрадовался его визиту, но только не сейчас... о Боже, еще и глаза мокрые, наверняка заметит же, вот позорище... – Что случилось, брат Гиральд? – вопрос прозвучал резко, но голос выдавал библиотекаря с головой. Дверь библиотеки отворилась так внезапно, что брат Гиральд нервно вздрогнул и резко обернулся к вошедшему. Весь облик брата-библиотекаря выдавал крайнюю степень душевного смятения, было видно, что молодому человеку стоит немалых усилий взять себя в руки. Наверняка, обстоятельства, способные привести в такое состояние обычно рассудительного и спокойного юношу, были крайне серьезными. Острая тревога за него охватила Гиральда. Ученый втайне надеялся, что лихорадка страха и подозрительности, охватившая монастырь, если не обойдет стороной брата Этьена, то, хотя бы не отравит его жизнь до такой степени, как жизнь самого Гиральда. Глупая надежда. – Честно говоря, я грешным делом собирался полечить нервы Вашим коньяком, – Гиральд смущенно продемонстрировал собеседнику узелок со съестным, – однако, вижу, я совершенно не вовремя. И успокоение необходимо вам самому. Может быть, я смогу чем-то помочь? – Спросил ученый, внимательно-сочувственно глядя на библиотекаря. Про себя он решил не оставлять брата Этьена в таком состоянии: неизвестно, чем это может закончиться. – Помочь – вряд ли, – Этьен, уже не скрываясь, вытер тыльной стороной ладони глаза. – А насчет полечить нервы вы, пожалуй, правы, брат Гиральд. Идемте. Оказавшись в комнатке без окон, библиотекарь достал из шкафа бутыль и посуду. Воспоминание о недавней попойке в этой же самой комнате обожгло не хуже коньяка. Николай, ну зачем... – Тост можете предложить сами, – вздохнул молодой человек, наполнив стаканы. – Вряд ли я смогу сейчас придумать хоть что-то хорошее. Тост? Душеполезная риторика никогда не была сильной стороной Гиральда, так что он прекратил раскладывать закуски и задумчиво уставился в стакан, словно надеясь найти в переливах янтарной жидкости подсказку. – Не знаю, можно ли Вас сейчас ободрить общими словами, но давайте выпьем за надежду! Я верю, что Господь не оставит нас в столь тяжкое время и укажет путь к спасению не только душ, но и тел. Не может же он позволить, чтобы благие дела и помыслы пропали зря! – Ученый убежденно посмотрел на Этьена, желая поделиться с ним своей уверенностью. – Брат Этьен, возможно, если Вы расскажете, что случилось, Вам станет легче? – Да вряд ли, – библиотекарь залпом опустошил свой стакан. – Если вам так интересно... человек, которого я считал своим другом, оказался редкостным дерьмом. Вот что случилось. Но вы со мной о чем-то другом ведь собирались говорить? Ну, так говорите, не стесняйтесь – заодно и отвлекусь. А за маслины спасибо – Этьен забросил в рот одну штучку, – самое то, чтобы перебить вкус... вот этого самого. – Проклятье... Это действительно... Мне жаль. Очень жаль... – Похоже, закрыть тему в данном случае было наилучшим выходом. Чтобы собраться с духом, Гиральд последовал примеру Этьена и опустошил свой стакан единым духом. Помедлил секунду и снова налил коньяка себе и собеседнику. Разговор предстоял серьезный, и действовать надлежало решительно. Мужчина глубоко вздохнул, словно ныряльщик перед прыжком в воду. – Тогда к демонам абстракции. С одной стороны, у меня к Вам деловое предложение, с другой стороны, я хотел бы просить Вас о помощи. Как Вы относитесь к идее покинуть монастырь? Я рассчитывал закончить свою монографию в середине лета и предложить Вам вместе со мной отправиться в Англию. Однако эта инквизиторская инспекция спутала все мои планы. Чувствую, мне надо уходить прямо сейчас, пока не началась всеобщая проверка, и инквизиция только присматривается, где бы начать копать. Уверяю, францисканцы вполне лояльно относятся к идее перехода из ордена в орден, а от себя добавлю, моя родная обитель была бы весьма рада принять у себя нового брата, так схожего с нами по образу мысли. Подумайте, орден может оплатить Ваше дальнейшее образование – Болонья, Париж, Оксфорд, Саламанка.... Смена имени и светская карьера – тоже возможно. И, наконец, самое главное – возможность присоединиться к взыскующим Красного Льва. Что скажете? Этьен в задумчивости прикрыл глаза, теребя прядь – дурацкая детская привычка, от которой он так и не избавился за все годы жизни в монастыре. Так легко было бы сейчас согласиться... Разве не этого он хотел всегда? Дороги, раскинувшиеся веером – выбирай любую... Соратники и единомышленники, которые, судя по брату Гиральду, достигают желаемого совсем иными методами, чем те, к которым Этьен привык здесь... Свобода мысли и свобода духа... и наконец – возможность прикоснуться к тайне тайн. Согласиться... и больше никогда не увидеть предателя Николая, Кристиана, которого он боялся до судорог, Себастьяна с его безжалостным умом, возвышенными целями и пугающими средствами... Черт побери, разве не об этом он мечтал последние пять лет – вырваться из заколдованного круга лжи, страха и беспомощности?! – Я вынужден отказаться от вашего крайне заманчивого предложения, брат Гиральд. – “Придурок! Что ты делаешь? Ты так долго ждал этого шанса, а теперь собираешься просто взять и отказаться?!” – Видите ли... на мне лежат некоторые обязанности, и если я пренебрегу ими, то подставлю под удар людей, которые доверяют мне. – “Ты с ума сошел? О каком доверии вообще речь, особенно после утреннего разговора?!” – Но я сделаю все, что в моих силах, дабы оказать вам помощь с вашей монографией, и... о, да к чертям этот пафос! Вы знаете, как я к вам отношусь, и можете на меня рассчитывать, но я не могу просто так взять и оставить Валасский монастырь... даже если не вполне одобряю происходящее здесь. Ответ Этьена поставил Гиральда перед нелегким выбором. Остаться в монастыре – значит рисковать быть опознанным, если в инквизиторском обозе найдется человек, знающий Гиральда в лицо, и тем самым подставить под удар всех. Покинуть монастырь – потерять пусть невеликий, но шанс повлиять на события, и, главное, оставить брата Этьена без поддержки. На последнее Гиральд пойти не мог. К тому же, в монастыре и без того было достаточно вещей, способных порадовать инквизиторов, особенно темное прошлое падре Себастьяна и успехи брата-травника во врачевании. – Я невыразимо благодарен Вам за поддержку и уважаю Ваше решение. Но если нам удастся пережить визит инквизиции, мы еще вернемся к этому разговору. Я останусь в обители и по мере сил постараюсь оказать Вам содействие. Две головы все же лучше, чем одна. Надеюсь, Вы не задумали пожертвовать жизнью ради спасения монастыря? Поэтому, настоятельно прошу, на крайний случай продумайте для себя и людей, с которыми Вас связывают обязательства, пути отступления. Уже через несколько часов покинуть здешние стены станет крайне сложно: в этот раз инквизиторский обоз – не только церковники, но и императорские солдаты, и их вполне хватит, чтобы осадить или оккупировать монастырь. Я знаю, что в монастыре существует система тайных ходов, и наверняка какие-то ведут за пределы обители. Вы живете здесь уже много лет, и если Вам известен какой-нибудь, воспользуйтесь им. И о целостности бренного тела тоже надо бы подумать: поскольку все всех опасаются, кто-нибудь может не выдержать и попытаться устранить тех, кто глубоко осведомлен о делах в монастыре. Я здесь чужак и знаю мало, Вы же – другое дело. Могу предложить свою походную кольчугу, она хоть и не особо высокого качества, но против разбойников и волков пару раз помогла. – А за монографию не волнуйтесь: я отдал ее падре Себастьяну. К рукописям он относится значительно лучше, чем к людям, и книгу сохранит, я уверен. – Я произвожу впечатление человека, жаждущего пожертвовать жизнью во имя чего-нибудь? – невесело усмехнулся Этьен. – Спасибо, конечно... но боюсь, я чрезмерно пекусь о целостности бренного тела. Насчет путей отступления вы, безусловно, правы... а кольчугу лучше оставьте себе. Мне-то она вряд ли поможет – против волков и разбойников, помимо кольчуги, нужно еще и немного отваги. – Брат Этьен, – укоризненно покачал головой Гиральд, – пока не приходит время действовать, обычно трудно судить о своей отваге. Я считаю, Вы несправедливы к себе. В то время, когда другой думал бы лишь о собственном спасении, Вы способны думать о благе других. Это ли не проявление смелости? И простите, что невольно усомнился в Вашем здравомыслии. В последние дни я не успеваю уследить за происходящим, так что рассматриваю любые варианты развития событий, даже самые дикие. И чтобы не увязнуть в смутных домыслах, может, нам стоит наметить пути дальнейших действий. У вас есть идеи? – Да откуда бы? – Этьен покатал в пальцах еще одну маслину, бросил в рот. – Думаю, и для вас, и для меня наилучшей идеей, равно как и путем дальнейших действий, будет спасать свою шкуру, как только запахнет паленым. Только не факт, что эту идею удастся осуществить... ну да к чему сейчас думать о худшем, – Этьен, тряхнув головой, отбросил волосы со лба. – Худшее само придет, если что, а надеяться мы все-таки будем на лучшее... верно, брат Гиральд? Как вы там сказали? За надежду! – библиотекарь отсалютовал ученому стаканом. – Правда Ваша! Все, что мы пока можем – подыгрывать аббату, а самим наблюдать, копить сведения и быть готовыми ко всему. Dum spiro spero! – Гиральд поднял стакан в ответном салюте и опрокинул в себя остатки алкоголя, с неудовольствием отметив, что жест получился слишком размашистым. Пожалуй, импровизированный военный совет пора было закрывать. Однако ученого не оставляло ощущение, что он не успел сказать или сделать что-то единственно нужное, и оставалось еще высказать последнее предложение, чтобы дать Этьену на крайний случай что-то посущественнее обещаний. – Несмотря на то, что Вы отказались от моего предложения, хочу дать Вам инструкцию на случай, если мы покинем обитель по отдельности. Запомните: в малой лаборатории возьмите мою Библию, там за обложкой рекомендательное письмо к главе Гильдии Льва на Ваше имя, отправляйтесь с ним в Болонский университет и найдите там профессора Гийома де Бове с кафедры практической медицины и нравственной философии. Ждите меня там. Если забудете, ничего страшного, там есть письмо с пояснениями для Вас. Главное – возьмите Библию и размышляйте, сколько угодно. – Мужчина, слегка покачнувшись, встал из-за стола. – На этом, пожалуй, все. Я выйду на воздух. И Вам советую. До приезда инквизиции осталось мало времени, и нам желательно иметь более-менее пристойный вид. Предложение разойтись было очень своевременным, ибо скрип двери и решительные шаги возвестили о вторжении третьего лица. Кристиан был мрачнее тучи, а впрочем, вел себя, как обычно. Он только что сходил в комнату Луиса, перерыл там все вещи, но не нашел второго письма, только растравил душу ненужными воспоминаниями о ночи, проведенной с мальчишкой. – О, брат Гиральд, и вы здесь! – он искренне изумился, но после приветственно кивнул. – Впрочем, очень кстати. Себастьян попросил меня поинтересоваться, все ли вы припрятали из... лишних вещей. Увидев брата Кристиана, пребывавшего, судя по всему, в отвратительном настроении, Гиральд порадовался, что разговор с библиотекарем вовремя подошел к логическому концу. Такой свидетель был бы, мягко говоря, ни к чему. – Приветствую, брат Кристиан! Вы к брату Этьену? Мы как раз закончили, гм, беседу, так что – прошу! – широким приглашающим жестом ученый чуть не снес со стола бутылку, но вовремя поймал ее и придал лицу по возможности трезвое и деловое выражение. – Можете заверить аббата, что лично я сделал все согласно нашему уговору. И, кстати, не знаете, позаботился ли он о той вещи, которую я передавал ему вчера? Этьен коротко кивнул в знак приветствия. В продолжительных расшаркиваниях смысла не было – виделись уже. Библиотекаря так и подмывало узнать, до чего они там договорились с аббатом и опальным братом Николаем, но не при Гиральде же... да и будь они наедине, вряд ли вот так сразу удалось бы слова подобрать. Да и о чем там спрашивать? Легрэ взглянул на Этьена, перевел взгляд на брата Гиральда и улыбнулся ему, как ни в чем не бывало. – Да, он отнес кое что в подвалы, кажется... Думаю, падре Себастьян все делает правильно. Впрочем, я не уверен, что мы с вами говорим об одном и том же. – Кристиан смиренно сцепил руки перед собой, глядя в глаза своей будущей жертвы. – Может, пройдемся до ваших лабораторий? Посмотрим, все ли вынесли оттуда... ненужное. Поведение помощника аббата показалось Гиральду странным. Спокойный, улыбающийся Легрэ? Сейчас, когда инквизиция буквально на пороге обители? Возможно, он просто не хочет беспокоить и без того взвинченного Этьена каким-то тревожным известием? Нужно было непременно выяснить, что случилось. – Действительно, не факт, что мы говорим об одном и том же, но я тоже рассчитываю на падре Себастьяна. А пройтись до лабораторий, пожалуй, мысль здравая. Быть может, Вы углядите то, что я пропустил. Этьен, вы не возражаете, если я Вас покину, видите – дела... – Нисколько, – отозвался из своего угла Этьен. Вид улыбающегося Кристиана его тоже несколько напряг, но комментировать это из ряда вон выходящее событие библиотекарь не стал. Их сегодня вообще-то хватало – из ряда вон выходящих событий, почему бы не случиться еще одному? – Доброго дня, брат.. – Доброго дня, брат Гиральд... и вам, брат Кристиан, тоже. -Доброго дня, брат Этьен! – отозвался Гиральд, и, помахав на прощание, покинул библиотеку вслед за Кристианом. Попрощавшись с библиотекарем, монахи в молчании пересекли двор и направились к кузне. С каждым шагом весенний воздух и глодавшее душу беспокойство выветривали хмель из головы ученого. “Неужели неугомонный аббат решил в последний момент сплести еще одну интригу? Если так, – не без злорадства подумал Гиральд, – то этот хитрец рискует в скором времени быть удавленным собственной паутиной”. Наконец, он не выдержал и прямо спросил: – Брат Кристиан, скажите откровенно, случилось что-то непредвиденное, о чем должен знать я и не должен брат Этьен? – В преддверии приезда инквизитора у всех сдают нервы, – отвлеченно размышлял Легрэ, глядя перед собой. Он был спокоен и сосредоточен, как обычно, но он адски устал за последние три дня и сейчас больше думал о Луисе, чем о том, что ему предстояло сделать. – С чего вы взяли, что что-то случилось, Гиральд? Разве что, вы же сами понимаете, как рискуете попасть на костер. Ни вам, ни нам не нужно с Церковью иметь конфликтов, а потому лучше перестраховаться лишний раз. Согласитесь? – С чего я взял? Просто предположил. Сейчас, как я вижу, многие братья в самые короткие сроки пытаются решить все накопившиеся проблемы. Неприятные неожиданности неизбежны, особенно, если сталкиваются остававшиеся доселе тайными интересы. Честно говоря, я жалею, что не покинул обитель сразу, как стало известно о приезде инквизиции. Как Вы думаете, еще не поздно это осуществить? Конечно, после того, как мы убедимся, что я скрыл следы своей деятельности. Не хочу быть дополнительной проблемой, у вас с падре Себастьяном и так их достаточно. – Уезжать не надо. – Кристиан поправил рукава рясы и взглянул на Гиральда с чувством собственной правоты в глазах. – Не сейчас. Не хватало, чтобы вы повстречались с нашими гостями. Думаю, брат, вам какое-то время придется провести в подвалах. Туда вряд ли сунется инквизиция, потому можете заняться там даже какими-нибудь научными изысканиями. – Хм... В подвалах? – Гиральд весьма скептически взглянул на собеседника. – Вы так уверены, что инквизиция не станет их осматривать? Она наверняка сунет свой нос во все возможные щели, не то что в подвалы. Будь я инквизитором, сунул бы непременно. Как мне прикажете объясняться с этими господами, если они меня все-таки обнаружат? Тем более за “научными изысканиями”? И почему Вы думаете, что я непременно повстречаюсь с ними на дороге? Во-первых, можно спокойно обойти дорогу лесом и полями, во вторых, я что, по-вашему, отправлюсь в путь в столь приметной рясе? И, простите, о том, что под монастырем существует целый лабиринт ходов не знает только глухой и ленивый. Наверняка, есть другие способы покинуть здешние стены кроме главных ворот. И я не поверю, если Вы скажете, что не в курсе этого. – В щели сунет, а потайных дверей там днем с огнем не отыщешь. – Помощник аббата открыл дверь кузницы и решительно перешагнул через порог. Давненько он тут не был. Теперь здесь было даже непривычно пусто. – Впрочем, брат Гиральд, вы можете поступать, как знаете. Полями, огородами, через лес... Идите, как хотите, только не через главные ворота. У нас тут капитан королевской гвардии объявился, так куда не пойди во двор – всюду на него наткнешься, – Легрэ обернулся, и его губы исказила неприятная вызывающая улыбочка, – а вы у нас личность приметная... и на монаха совсем не походите. Так что, поживите лучше в подвалах, а я постараюсь сделать так, чтобы инквизиция от вашей потайной дверцы держалась подальше. Гиральд шагнул вслед за Легрэ в сумрак кузницы и остановился, внимательно разглядывая помощника аббата, чье выражение лица снова странно не подходило ситуации. “Желаете гнуть свою линию, пожалуйста. Не желаете содействовать, понятно, хотя и неразумно. Такое упрямство означает, что они что-то задумали. Неужели Себастьян все же решил выдать меня инквизиции вместо себя? Посмотрим”. – Моя личность не более приметна, чем Ваша, Легрэ – холодно заметил Гиральд, одаривая Кристиана не менее неприятной улыбкой. – И, если присмотреться, в этой обители мало кто походит на монаха. Мужчина обогнал Легрэ, проследовал в бывшую лабораторию и остановился у окна, возле верстаков в ожидании собеседника. – Ваши предложения и мысли я выслушал. И подумаю над ними. А пока давайте взглянем на плоды моего труда, мы же за этим пришли. Достаточно правдоподобно, как Вы считаете? Легрэ пожал плечами, что говорило только об одном – он не оценил стараний Гиральда. По его мнению скрыть мысль в глазах ученого невозможно, а таких инквизиция за версту чует. Попадется на глаза им брат Гиральд, а язык ему под пытками уже развяжут без труда, как миленький скажет кто он, откуда, и кто ему покровительствовал. Нет, сейчас нельзя было рисковать, слишком много стояло на кону. – Да. Вероятно достаточно правдоподобно. А куда вы все вещи перенесли? Я тут был занят делами и как-то упустил это из виду, да и Себастьян мне ничего не сказал. Забыл, наверное. – Так, дайте вспомнить... Макеты я разобрал, деревянные части на дровяном складе, металлические детали тут рядом, в кузнице, в куче лома; с виду от тех, что, например, в маслодавильном прессе используются, не они ничем не отличаются. Химическую посуду разбил и утопил в нужнике. Анатомические препараты сжег. Линзы и записи – у падре Себастьяна. Что еще было? Астрономические модели и чертежные принадлежности разобрал, сложил к мелкому металлическому лому, вот тут, рядом со столярным инструментом. Все, больше ничего и не было. – Убедительно, но я все еще раз должен проверить. – Легрэ обвел кузницу задумчивым взглядом, прошелся немного вдоль стены. Хорошая была лаборатория. Впрочем, он в этом мало что смыслил, а вот убирать ненужных людей умел тихо и безупречно. И пусть он давненько никого не убивал, сегодня намеревался вспомнить былые навыки. – У вас есть семья, брат Гиральд? – Кристиан скрестил руки на груди и встал у противоположного конца окна, лицом к своей будущей жертве. – Брат Кристиан, мы пришли сюда заниматься делом или беседовать о жизни? – ученый удивленно поднял брови и зеркально отразил позу Легрэ. – Хотите проверить, так проверяйте. – А мне вот о жизни поговорить сегодня что-то захотелось, – Кристиан потер мочку уха и вернул руку под подмышку. – Со мной никто не хочет про жизнь говорить почему-то. Вы умный человек, Гиральд, к тому же интересный собеседник. Хочется знать о вас побольше. – В моей биографии нет ничего интересного, и прошу меня простить, именно сейчас нет никакого желания излагать ее. К тому же, чем меньше Вы обо мне знаете, тем безопаснее для Вас. Если желаете беседовать, давайте поговорим об отвлеченных материях, о жизненных целях, к примеру. И у нас мало времени, я слышал, инквизиция уже на подъезде. – Тогда нам лучше поговорить об отвлеченных материях по дороге в подвалы. Не стоит испытывать судьбу лишний раз, – Кристиан направился к двери. – Кстати, костер, это тоже материя. Не знаю, насколько отвлеченная, но неприятная определенно. Поведение Легрэ все меньше нравилось Гиральду, как и сомнительная идея укрыться в подвалах. Но спорить с помощником аббата, как выяснилось, было бесполезно. Гораздо полезнее было бы избавиться от его общества, однако цивилизованно разойтись с Легрэ явно не было возможности. Оставалось рискнуть. – Ладно, Бог с Вами, уговорили. Идите, я буду через минуту: прихвачу кое-что из съестного и пару свечей, – махнул рукой Гиральд вслед уходящему Легрэ. Через некоторое время он действительно появился на пороге кузни со связкой свечей, караваем хлеба и фляжкой и уверенно обратился к Легрэ: – Ведите. Я готов. Кристиан скептически хмыкнул при виде нехитрых пожиток Гиральда, но ничего не сказал. Они спустились в сырые мрачные подземелья, зажгли факелы, прошли сорок ярдов и остановились возле ровной ничем не примечательной стены. Здесь же на полу валялся ржавый кинжал. Легрэ нагнулся, поднял его, а потом вставил лезвие в щель между камнями – поворачивал то ребром к верху, то острием. Он промучился с четверть часа, прежде, чем что-то за стеной щелкнуло и часть ее отворилась, открыв взорам людей маленькую уютную комнату. Запах, что стоял в ней, напоминал о кладбище. – Входите, брат Гиральд, – Легрэ сунул кинжал за пояс и зажег несколько свечей, что стояли в подсвечниках, смахнул пыль со стола. – Люблю этот монастырь, – сказал помощник аббата. – Да уж, монастырь сей – поистине кладезь сюрпризов: такие запорные механизмы сейчас – большая редкость, – заметил Гиральд, отрываясь от рассматривания чего-то только ему понятного в том месте дверного проема, где Кристиан орудовал кинжалом. Затем брезгливо втянул носом воздух, но все же осторожно вошел в комнатку, стараясь держаться к Легрэ боком, быстро сгрузил свою ношу на стол и отступил к топчану, окидывая взором помещение. Скрытые широкими рукавами рясы руки ученый при этом держал сложенными перед грудью, словно подражая традиционным живописным позам святых, благостное выражение лица соответствовало позе. Контраст пасторальной картине составлял лишь колючий взгляд. – Но у них есть один существенный недостаток: дверь открывается только снаружи. Вам это не кажется проблемой, Легрэ? – тон вопроса отличался отменным ехидством. – Там, где есть один вход, найдется и другой. Какой-нибудь да и окончится выходом. – Кристиан прошелся по комнате, разглядывая обстановку и выбирая, откуда будет удобнее напасть. – Если вы боитесь, Гиральд, что я вас здесь запру, а потом забуду о вас, то не переживайте. Я не столь кровожаден. Да и вы, пока, ничего плохого мне не сделали. Падре Себастьян к вам очень уважительно относится, соответственно и я вам не враг. – Все интереснее и интереснее... Вы намекаете, что из этой комнаты есть еще один выход? -Гиральд направился к собеседнику, с каждым шагом плавно сокращая расстояние. – И если уж Вы мне не враг, как утверждаете, не будете ли столь любезны его показать, или будете продолжать играть словами? Докажите, что Вы мне союзник. – Ученый вплотную подошел к помощнику аббата, и протянул руку, словно собираясь по-дружески положить ее тому на плечо. Легрэ запросто улыбнулся – чуть иронично и спокойно. – Видите кладку за моей спиной? – сказал он. – Третий кирпич сверху – шестой слева вытаскивается, за ним замок. Хотите проверить? – Простите, сверху откуда? Покажите сами, если не трудно, чтобы я запомнил наверняка. Не хотелось бы подвести вас с Себастьяном, если что. – Гиральд подошел к собеседнику вплотную, серьезно заглядывая ему в лицо. Рука легко легла на плечо, и если бы Легрэ не вовремя повергнул голову в ту сторону, то смог бы заметить зажатые между согнутыми пальцами иглы. Ну же, поверни голову, отведи взгляд, – взмолился про себя в нетерпении Гиральд. Еще несколько секунд и нервы подведут его. Легрэ смотрел Гиральду в глаза с усмешкой бога, читающего мысли. Такие наивные детские уловки смешили его хотя бы от того, что он сам их часто использовал. Что ж, все к лучшему. – Думаю, что мы с вами вряд ли еще увидимся, брат Гиральд. Мне можно сказать вам то, что я давно хотел. Вы симпатичны мне. Как человек, и как ученый. Люди мыслящие в наше время в таком невыгодном и опасном положении, что приходится прятаться от всех, чтобы выжить. Я верю в науку больше, чем в Бога. Мне жаль, что вам приходиться уходить таким образом. Вы нравились мне. Что? Неужели... Смысл слов Легрэ никак не хотел доходить до сознания ученого, леденящее осознание происходящего сковало мысли и нервы жалящей броней. Самые худшие предположения сбывались – здесь и сейчас. “Этот взгляд... Дьявол! Не думай, действуй, сейчас или никогда!” Руки действовали быстрее замершего в ужасе разума, три иглы с парализующим составом вонзились в шею противника. “Не успеваю, проклятье! Двадцать секунд. Это лишком много, у меня их нет” – пронеслось в голове Гиральда. Он изо всех сил оттолкнул Легрэ и метнулся вдоль стены к выходу. – Черт! – помощник аббата выдернул из шеи иглы, в следующую секунду выхватил из-за пояса кинжал и, ухватив за лезвие, метнул в спину Гиральда. Кристиан понимал, что у него мало времени, и еще неизвестно, что с ним станет через минуту – возможно, что и он не выйдет из этой комнаты, не выйдет точно так же, как и человек с торчащим из-под лопатки кинжалом. Легрэ поднялся на ноги, чувствуя дурноту. Он наблюдал, как брат Гиральд – еще живой, но сломленный болью сползает по стене, как по спине его струится кровь, разрастается багровым пятном на одежде. В глазах у Легрэ помутилось, он почувствовал слабость в ногах. Нужно было добить. Сейчас. Кристиан подошел к Гиральду. – Сукин сын, – сказал он и, нагнувшись, выдернул лезвие из спины ученого. – Весело у нас получилось, да, Гиральд? Гиральд судорожно вздохнул, когда лезвие вышло из спины, с трудом повернул голову и попытался сфокусировать взгляд на убийце Лицо Легрэ расплывалось в застилающей глаза темноте, пульсирующей в такт рвущей тело боли. “Не успел...А ведь почти получилось... Я же обещал Этьену... Дурак. Самоуверенный дурак...” Силы стремительно покидали Гиральда, горькое сожаление затопило путающееся сознание, тонущее в черно-багровом тумане. Показалось, призраки несделанного и несказанного окружают его, и фигура склонившегося Легрэ двоится и искажается вместе с ними. Такой же призрак, достойный жалости. Внезапным порывом ученый схватил склонившегося над ним Легрэ за ворот рясы, приблизил его лицо к своему и почти неслышно прошептал: “Господь тебе судья, брат”. – Господа нет. – Кристиан медленно приложил лезвие к шее Гиральда и, глядя в его глаза, с сожалением усмехнулся. – А ведь мне действительно жаль. – Легрэ надавил на сонную артерию острием, резко дернул кинжал на себя – и все было кончено. Опустившись на холодный пол и безразлично наблюдая, как тело ученого медленно отпускает агония, Легрэ потер пальцами онемевшую кожу на шее, а потом позволил себе опереться спиной о стену и прикрыть глаза. То, что расходилось по его телу, было тянущим и неприятным, приносило слабость. Легрэ не знал, кому молится, если смерть решит прихватить его с собой, да и не собирался. Он просто ждал, когда собственное сердце остановится, но силы внезапно стали возвращаться к нему, руки и ноги слушаться, прояснился разум. Пошевелившись, Кристиан понял, что в иглах Гиральда был не яд. Легрэ приподнялся, ровно сел и, рассмеявшись, погладил мертвеца по волосам. – Спи, – сказал он, почти целуя прохладные губы. – Я сегодня не с тобой. Так что извини, Гиральд, компанию тебе не составлю.