Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 23 глава ======

23

Ксавье подошел к двери, осторожно дернул за ручку – ну конечно же заперта. Мужчина скептически приподнял бровь и жестом фокусника извлек откуда-то из складок рясы булавку. Буквально через пару секунд замок, щелкнув, открылся, и рыжая бестия выскользнула в коридор, воровато оглядываясь и прячась под капюшоном. Был уже поздний вечер, человек в темном балахоне тенью скользил по монастырскому двору, держась ближе к стенам. Проникнуть в коридоры, тоже труда не составило, Ксавье легким шагом шел по коридору, трогая ручки дверей и суя туда любопытный нос. В одной из них он наткнулся на мирную картинку – за столом при свечах сидел юный монах, уткнувшись в книжку. Ксавье потянул носом воздух – запах бумаги, пыли, чернил и... коньяка. Усмехнувшись, он проскользнул внутрь и, приняв смиренный вид, подплыл к столу. – Добрый вечер. Так поздно, а праведники все в трудах! Так ведь и глаза себе испортить можно! Весь день у Этьена настроение было ни к черту, даже несмотря на душеполезную беседу с братом Гиральдом. Большую часть времени он провел в библиотеке – на случай, если заезжему инквизитору уже сегодня приспичит сунуть сюда свой длинный нос, все должно было выглядеть благопристойно. Этьен даже сел переписывать одну из наиболее занудных проповедей, но очень быстро понял, что его душевное состояние не слишком подходит для работы, требующей выдержки и твердости руки. Поэтому библиотекарь вернулся к чтению “Истории британских королей” – книга неплохо отвлекала от мрачных мыслей, ну а если кто зайдет, всегда можно изобразить рвение и послушание. Ближе к ночи Этьен извлек из заветного шкафчика остатки коньяка. Воспоминание о Николае снова резануло, но уже не так болезненно – воистину, ко всему привыкает человек. От души приложившись к бутылке, молодой человек вновь погрузился в хитросплетения судьбы Артура и вздрогнул, услышав за спиной незнакомый голос. – Добрый вечер, – было что-то в этом голосе, что ну никак не вязалось со смиренным видом позднего визитера. Что-то, заставившее библиотекаря впервые за этот день искренне улыбнуться. – Да вот увлекся немного... Темно разве? Если хотите, я остальные свечи сейчас зажгу. – О, ради меня не стоит беспокоиться, – Ксавье с любопытством рассматривал библиотекаря. Неуловимое движение головы и капюшон, словно случайно сполз с пышной копны кудрей. – Мне не заснуть... вот решил прогуляться... а тут... – он демонстративно огляделся, облизывая иссеченные шрамами губы, – библиоте-е-ека, – лиловые в полумраке глаза остановились на монахе. – Не можете заснуть без книжки на ночь? – проказливо усмехнулся Этьен. Вероятнее всего, этот рыжий нахал приехал вместе с инквизиторским обозом, и он почти наверняка инквизиторская ищейка... но почему-то в его присутствии библиотекаря совсем не тянуло изображать благостное смирение, совсем наоборот. – Что ж, могу попробовать помочь вам. Что предпочитаете читать в это время суток? Проповеди, жития святых, труды по истории церкви? Латинских или греческих авторов? – О, вот жития и труды, безусловно, звучат достаточно занудными, чтобы начать клевать над ними носом, – Ксавье вернул точно такую же улыбку, – А греческие авторы... они на греческом? – На греческом, брат... эээ, не знаю вашего имени. – Ксавье. И вряд ли я Вам брат. Праведный образ жизни, отнюдь, не моя стезя. Ох, я ведь должен называть Вас падре... и... – он обошел стол, подходя ближе, – поцеловать Вам руку. Вы же монах... святой человек... а я грешник, такой грешник, – промурлыкал Ксавье, “скорбно” вздыхая. Вблизи Ксавье оказался старше, чем показался Этьену сначала. Чертики, пляшущие в светлых глазах “грешника”, вызывали горячую симпатию, а шрамы на губах – такое же горячее сочувствие... впрочем, вряд ли Ксавье в нем сейчас нуждался. – Нууу, “падре” – это немножко не ко мне, – протянул библиотекарь, – не дорос я еще быть отцом. Но если вас вдруг обуревает острое желание покаяться на ночь глядя, то я к вашим услугам... сын мой! Ксавье наклонился к монаху и доверительно сообщил: – О нет, отцом Вы быть уже вполне можете, а вот святы-ы-ым... отцом, вот это я не знаю, – губы вновь растянулись в лукавую улыбку, – Но в одном Вы правы, милый... эээ... хм... служитель господа, острое желание меня обуревает, – он приложил руку к груди, – Прям уснуть не могу, какое острое и как... обуревает. Примите покаяние, – он бухнулся на колени и, запрокинув голову, уставился на библиотекаря, – Как прикажете каяться? – рыжие брови взлетели вверх, длинные бронзовые ресницы пару раз хлопнули, придавая лицу театрально-умиленное выражение. – Вслух, я полагаю, – Этьен постарался принять максимально суровый вид. В качестве образца для подражания на ум просился брат Кристиан, поэтому библиотекарь старательно вытаращил глаза и свел брови на переносице, изо всех сил пытаясь не рассмеяться. – Только не очень громко, а то вы, не дай Бог, в священном порыве братьев разбудите! Игра в “святого” и “грешника” определенно начинала ему нравиться. Ксавье не сдержал смешка, увидев выражение лица монаха и сделал вид, что кашляет в ладонь, поддерживая “серьезность” игры. – Падре, я грешен, мне нравятся мужчины, – сообщил он со скорбным вздохом. Этьен аж поперхнулся от неожиданности. Нет, конечно, до него доходили определенные слухи... да что там слухи, в Валасском монастыре только ленивые и особо наивные были не в курсе относительно “забав” некоторых старших монахов. Но рыжей инквизиторской шельме он об этом, разумеется, говорить не собирался. – О, это тяжкий грех, сын мой! Любое вожделение вне брака греховно, а уж к себе подобному... тьфу ты – в смысле, прости Господи! – а уж мужеложство и подавно. Простой исповедью тут не отделаешься, вам придется стоять на коленях утром, днем и, конечно же, вечером, отбивая поклоны и читая покаянные молитвы. И... мда, как хорошо, что вы решили исповедаться в этом грехе мне, а не, скажем, падре Себастьяну, а то одним грехом дело бы не ограничилось... в смысле, я хотел сказать, наш падре суров и назначил бы вам гораздо более жесткую епитимью! – Я боюсь, мне это не поможет, меня возбуждает, когда меня ставят на колени и назначают... – он облизал губы, глаза приобрели дьявольский блеск, – жестокую... епитимью... ах, если бы Вы знали, как часто меня пороли... у меня спина полосатая, как у кошки... и все бесполезно, – новый невероятно скорбный вздох, – Ах, падре! Я и не знаю, как мне спасти свою душу! – он обнял ноги монаха, припадая к нему в “порыве раскаяния” – По правде сказать, я и сейчас возбужден! – Боюсь, тут я бессилен, – сообщил Этьен, кусая губы и с огромным трудом сохраняя серьезное выражение лица, – придется вам все же исповедаться падре Себастьяну... а еще лучше – брату Кристиану, он большой, хм, знаток в умерщвлении плоти! У меня, знаете ли, никогда... – не выдержав, молодой человек уткнулся лицом в ладони и засмеялся так, что ближайшая к ним с Ксавье свеча погасла. – Ксавье, ну что вы несете? – все еще хихикая, библиотекарь попытался поднять “кающегося грешника” с пола. – Несу как всегда бред, а хотелось бы свет, – ответил Ксавье, поднимаясь с колен и нагло улыбаясь, – А у Вас чем-нибудь ... эээ... причащают после исповеди? – рыжая бровь вопросительно взлетела вверх. – Нууу, боюсь, вина у меня в столь поздний час не найдется... – библиотекарь подмигнул. – Но могу причастить коньяком! – О, ну такие страшные грехи, как мои, лучше причащать чем покрепче, – со знанием дела покивал Ксавье. Этьен добыл откуда-то из-под стола коньяк, который до того припрятал от чересчур острых глаз ночного гостя. – Вот, угощайтесь... то есть причащайтесь! Только посуды у меня нет, так что причащайтесь прямо так, если не брезгуете. – Ох, падре, мне ли брезговать? – Ксавье профессиональным жестом обхватил губами горлышко бутылки и, скосив насмешливые глаза на библиотекаря, отхлебнул. – Будешь? – он протянул бутылку, переходя на фамильярный тон, и нарочито медленно облизал губы. – Спасибо, нет, – улыбнулся библиотекарь. В присутствии рыжего наглеца отчего-то хотелось улыбаться. – Думаю, мне уже достаточно. – Сам теперь брезгуешь, после меня? – Ксавье обиженно сжал губы. – Отчего же, просто не хочу, – Этьен пожал плечами и взял бутылку. – Но если настаиваешь... Еще несколько глотков. Тепло растекается по горлу, по груди, заставляя отступить усталость и напряжение, оставляя лишь восхитительную легкость в голове. Ксавье, щурясь по-кошачьи, наблюдал, как пьет юный монах – его так легко оказалось на это развести. – Так у вас греческие книжки есть? А это правда, что у греков ну очень фривольные нравы? – Понятия не имею! Никогда не общался близко с греками, – библиотекарь передал почти пустую бутылку Ксавье. – Если судить по книгам, – сообщил он, припомнив “Илиаду”, “Одиссею” и трагедии Софокла, – нрав у них скорее воинственный, злопамятный и мстительный. – Говорят, у них не один бог, а много, – понизив голос, сообщил Ксавье о своих познаниях. – Бог один у всех, – Этьен пристально вгляделся в лукавую физиономию собеседника, – хотя разумеется, есть неверные, которые мыслят иначе. Успокойте меня, вы ведь не один из них? – Ну что ты, для меня и одного бога много, а уж чтоб несколько – и представить страшно такое мракобесие! – Ксавье допил коньяк. – Так что посоветуешь почитать на сон грядущий? – Хммм... это смотря чего ты хочешь, – библиотекарю, неожиданно для самого себя, не хотелось отпускать незваного гостя. Будь Ксавье трижды связан с инквизицией, его присутствие дарило непринужденную легкость и вместе с тем покой, столь необходимый сейчас мятущейся душе. – Если желаешь историю о доблести и служении высоким идеалам, могу посоветовать “Повесть о Граале”. Если жаждешь рассказа об иных землях и дальних странствиях, рекомендую “Путешествии святого Брендана Мореплавателя”. Ну а если хочешь приобщиться к высшей мудрости, а также быстро и крепко заснуть, нет ничего лучше трудов Августина Блаженного! – Эх... чего я хочу, в твоем списке как-то не прозвучало... А картишек у тебя, случайно, не найдется, досточтимый брат библиотекарь? Что-то спать совсем расхотелось, – Ксавье обезоруживающе улыбнулся. – Увы, – Этьен умел улыбаться не менее обезоруживающе, – сами посудите, досточтимый... э... грешник: откуда в стенах нашей праведной обители взяться “молитвеннику черта”? А что спать расхотелось – это печально, но поправимо. Можно по саду погулять, замерзнуть как... то есть воздухом свежим насладиться. Если совсем уж невмочь, можно к лекарю в избушку постучаться – он такой духовитый травяной отвар делает, что спишь без задних ног и в ус не дуешь! – Ну уж нет, еще травы мне не хватало, – Ксавье состроил смешную гримасу, – Буду лучше носом над книжкой клевать. Давай тогда что-нибудь на греческом. – Хммм... – библиотекарь сделал вид, что задумался. – “Лисистрата” устроит моего взыскательного собеседника? Или вы предпочитаете трагедии на ночь глядя? – Лисьего чего? – рыжие брови взлетели вверх. Ксавье сейчас выглядел настолько потешно, что Этьен второй раз за вечер расхохотался. – Страта, наверное... ой, не могу! – молодой человек вытер выступившие слезы. – Это комедия греческая. Про то, как мужики объявили войну друг другу, а бабы – мужикам. Бабы помирили мужиков, а потом вновь вернулись к указанным им свыше бабским обязанностям. Очень познавательно и поучительно. – Ну зачем же ты мне весь сюжет рассказал? Теперь не интересно. Давай тогда трагедию, – махнул рукой Ксавье. – Трагедию? На ночь? – Этьен помрачнел. – Как пожелаешь, дорогой гость... хотя как по мне, их и в повседневной жизни хватает... что ни день, сплошная трагедия. – Трагедии? Каждый день? В этой тихой благословенной обители? – удивился Ксавье. – Да нет... так, вообще. Если задуматься, сколько трагедий происходит в мире каждый день... – Этьен бессознательно повертел в пальцах кончик темной пряди, – ох, что-то меня на философию потянуло к ночи. Философских трудов, кстати, не хочешь почитать? Нет? Ну сейчас обеспечу тебя трагедией... и надо бы расходиться уже, иначе завтра к заутрене не встанем. – Ой, давай и философские труды, – заинтересовался Ксавье, – Вдруг мне после трагедии потребуется утешение. – Августин Аврелий, – в голосе библиотекаря явно слышались нотки злорадства. – Пять томов здесь и еще томов пятнадцать в соседнем зале. Принести? Или тебе на ночь хватит и первых пяти? Только учти, с собой не дам, так что утешаться прямо здесь придется! Да их и не потаскаешь особо – вон какие здоровенные... Ксавье поморщился и почесал в затылке. – Я слышал, что физические упражнения способствуют здоровому сну, но я предпочитаю несколько другие, чем таскать скучную болтовню святоши. Эк, как он разболтался! Пятнадцать томов! – он покачал головой. Ладно, хватит и трагедии. Ее хоть вынести можно? Или мне слезами тут обливаться, а потом спать, свернувшись клубочком в пыльном уголке? – он состроил жалобную мордашку, выпятив нижнюю губу и сложив бровки домиком. – Ну, трагедию можно и с собой! – Этьен чуть улыбнулся: “несчастный” вид Ксавье в эту минуту никого бы не оставил равнодушным. – Сейчас принесу. Библиотекарь встал из-за стола и направился к арке, ведущей в соседний зал. В ожидании монаха Ксавье задумчиво прошелся вдоль стеллажей, темными громадами уходящих куда-то в небытие невидимого потолка в полумраке библиотеки. Он взял наугад книжку, раскрыл, полистал – конечно, он не ожидал, что тут вот так на виду будет разложено что-нибудь крамольное. Приезд инквизиции ожидали и конечно же подготовились. Философские и богословские трактаты, жития святых... ничего такого, что могло бы заинтересовать алчущих ереси. В соседнем зале, судя по звукам, двигали лестницу... а потом, судя по грохоту и не самому цензурному воплю, лестница таки упала. Взъерошенный библиотекарь появился на пороге, одной рукой прижимая к себе солидных размеров том, а другой – потирая ушибленное бедро. – Кажется, кто-то тут жаждал трагедии? – О, только почитать, но никак не наблюдать, – Ксавье вернул пролистанный томик на место. – Не стоило так утруждаться, какая разница, над чем я буду засыпать... книга все равно не заменит тепло человека. Надеюсь, там от стеллажа с трагедиями что-нибудь осталось? Но раз уж все равно героически добыли для меня, давайте сюда, – он протянул руку за книгой, – И можно мне узнать, как зовут моего благодетеля? – он улыбнулся. – Этьен, – библиотекарь протянул книгу и пригладил растрепавшиеся волосы. – Этьен? Откуда здесь, в Валассии, французское имя? – он пристально вгляделся в молодого монаха. – Я родился не в Валассии, – молодой человек, чуть прихрамывая, дошел до скамьи и плюхнулся на нее со вздохом облегчения. – Синячище знатный будет... не стоило все же причащаться в таком количестве. А сюда, в монастырь, меня один паломник привез, когда я еще мелкий был. – Мелкий, говоришь... Ты ведь тоже француз. И вот так случайно здесь, в этом месте, где закрутились такие игры? – Ксавье как-то загадочно улыбнулся, – Тонкий танец игр на чужбине, ммм? – рыжая бровь взлетела вверх, лукавый блеск глаз сменился на металлический. – А если я скажу, что случайно, вы мне поверите? – подмигнул Этьен. Мысль насчет тонкого танца игр ему понравилась, хотя он и не очень понял, что именно имел в виду Ксавье. – Поверю, – кивнул Ксавье с дружелюбной улыбкой. Конечно, он поверит, во всяком случае Этьена привела в монастырь не та неслучайность, которая его интересовала – на пароль библиотекарь не ответил, и, очевидно, даже не понял, что это был именно пароль. Но тем не менее, интерес рыжего беса к библиотекарю не угас. Он подошел ближе, обходя монаха по кругу и не спуская с него внимательных глаз. – Скажи, Этьен, а тебя никогда не тянуло на родину предков? Скоро здесь будет жаааарко, – змеиная ухмылка, – пора искать пути отступления из этого гиблого места. Я, – он принялся заботливыми жестами приглаживать растрепанные волосы библиотекаря, – мог бы в этом помочь. Разумеется, если ты будешь выступать свидетелем на инквизиторском суде, а не подсудимым... хотя можно ограничиться и негласной помощью... уверен, у вас так много книг... все и не упомнишь... что-то можно случайно где-то в дальнем уголке и забыть... – Что, падре, теперь моя очередь выступать в роли замаливающего грехи? – Этьен невинно улыбнулся. – И за какие из моих бесчисленных прегрешений мне уготован суровый, но справедливый суд? А насчет книг... это смотря кто и что собирается забыть... и с какой целью. – Ну что ты, какой из меня падре? Со мной грехи обычно не замаливают, а наоборот творят, – доверительно сообщил Ксавье, наклонившись к самому уху библиотекаря, – Я серьезно. Что ты забыл в этой стране с жестокими и сумасбродными нравами? Инквизиции нужен лишь повод, а доказательства они выбивают пытками, и старик Фратори в этом ма-а-астер. Лучше ему эти доказательства на видное место положить, и тогда он не станет тебя преследовать. Им же не еретики нужны в самом деле, а богатство вашего монастыря. Так оставь этих лицемеров, пусть грызутся... А в моей стране свобода, мой друг, как насчет, чтобы сбежать вместе? Этьен вздохнул. В том, что здесь скоро и в самом деле будет жарко, он не сомневался... и уже второй раз за сегодня ему предлагали оставить “этих лицемеров”... может, это знак свыше? – Что я должен буду сделать? – Так я же все уже сказал, – Ксавье широко улыбнулся, – Оставь книжечку какую-нибудь интересную... ну например на верхней полке стеллажа где-нибудь в дальнем углу. И еще... случится что-нибудь, давай придумаем способ, как ты весточку мне сможешь подать. Я тебя найду... у меня на родине твоих услуг не забудут, обещаю. – Когда здесь будет, как ты метко сказал, жарко, вряд ли твоя или моя... да и чья-нибудь еще родина сможет чем-то мне помочь, даже если и не забудет моих услуг, – цинично заметил библиотекарь. – И когда именно мне следует проделать эту нехитрую операцию? Если тот же падре Себастьян заглянет в неурочное время и в неурочное место на предмет проверить лишний раз, все ли чисто, жарко станет задооолго до того, как падре Паоло запалит свои костры. – Падре Себастьян регулярно перерывает всю библиотеку? Я думаю, у него слишком много дел, чтобы лезть на верхнюю полку стеллажа в самом дальнем углу. И я тебя предупрежу, когда станет жарко. Самое пекло начнется только по моему сигналу, – он подмигнул, а потом вдруг стал убийственно серьезен, серо-голубые глаза засверкали сталью, – И если вдруг найдется какая Лисистрата, – он побарабанил пальцами по книге, которую все еще сжимал подмышкой, – Я ей лично... перережу горло. – Кому, Лисистрате? – хмыкнул библиотекарь. – Ну не тебе же, милый Этьен, ты же не будешь совершать подобных безумств, – Ксавье похлопал бронзовыми ресницами, лыбясь шутовской улыбкой, переводящей угрозу в шутку. – Мда? – скептически поднял бровь молодой человек, – но ты же меня совсем не знаешь... вдруг я все-таки окажусь подвержен безумствам и сейчас скажу, что пошутил? Ты и в самом деле не погнушаешься воспользоваться этой бесценной рукописью в качестве орудия возмездия? – У нее, – Ксавье покрутил книгой в руках, делая вид, что придирчиво ее осматривает, – увы, кажется, нет горла... придется поискать кого-нибудь другого, – с “досадой” констатировал он, чуть склонив голову набок и испытующе глядя на монаха. – Думаю, не стоит никого искать, – быстро сказал Этьен, перехватив взгляд шпиона – и теперь он сильно сомневался, что Ксавье был шпионом именно инквизиции. – Ночь на дворе, братия спит сном праведных... вряд ли кто-то обрадуется просьбе предоставить свое горло для экспериментов, пусть даже эта просьба исходит из уст одного из наших дорогих гостей. Только вот еще какой вопрос меня беспокоит: вдруг наши взгляды на ересь печальнейшим образом не совпадут? Вдруг книга, которую я считаю ужасно, омерзительно еретической, вам покажется... эммм, какой-нибудь “Лисистратой”? Что нам делать в этом случае? – Я уже сказал, инквизиции достаточно повода, остальное добудут пытки. Ну если уж ты и правда такая чистая душа... что-нибудь о многобожии, альтернативном устройстве мира, индийская философия прекрасно подойдет... ну или на худой конец, алхимия. Да и “Лисистрата” твоя уже прекрасно подойдет, это же история о власти ведьм, – он лукаво улыбнулся, – только ведь ее я получил прямо из твоих рук, а я надеюсь видеть тебя не в виде угольков, а вполне живого и веселого, – он склонился к монаху и почти по-братски поцеловал того в уголок губ. Поцелуй обаятельного мерзавца заставил Этьена вздрогнуть и отстраниться – слишком яркой и сильной была ассоциация. – Я отлично все понял, спасибо. Значит, остановимся на “Лисистрате” – она вообще-то в том зале так и осталась, ты же сам трагедию заказывал. Не сомневаюсь, что в “Антигоне” при желании тоже наберется ереси как минимум на один костер... особенно если под пытками... но раз уж ты так хочешь видеть меня живым и здоровым... – библиотекарь театрально развел руками. – Ах, да! Какой я рассеянный! Трагедия же! Но да, Фратори профессионал, он где угодно ересь найдет... Что ж... спокойной ночи? Ты мне только не сказал... назначь место встречи, если начнется такая заварушка, что нас раскидает. – Место встречи? Ммм... – Этьен задумчиво покрутил в пальцах прядь волос, несколько раз провел ее кончиком по губам. В голове сейчас эхом звучали слова Гиральда: “Если мы покинем обитель по отдельности... ждите меня там”. Два таких разных разговора за один день – и каждый из собеседников предлагал ему будущее и спасение. Вот только нужно ли оно ему, такое будущее и такое спасение? С другой стороны, разве его теперешняя жизнь сильно отличалась от потенциальной грядущей? Брат библиотекарь был послушным исполнителем, а временами и недурным организатором. Стоило всего лишь сменить одного сюзерена на другого... У этой мысли отчего-то был горький привкус ивовой коры. – Мы можем встретиться в саду – там легко спрятаться в случае чего, к тому же оттуда за стены монастыря ведет тропинка, о которой мало кто знает... по ней и улизнуть можно будет. – Ну пока мы оба в монастыре, я тебя и без мест явки найду. Выход из ваших катакомб назови... или... там зал с озером есть приметный. Или в таверне в какой-нибудь деревушке... – Вот именно, приметный, – Этьен почти не удивился, что Ксавье в курсе местонахождения озера. – Вдруг еще найдутся желающие друг друга подождать, когда жарко станет, тут-то мы все и встретимся... вот потехи будет. Если двигаться на восток вдоль побережья, в часе езды отсюда есть премилая деревенька Эрба. И постоялый двор, хоть и захудалый, там имеется. – Договорились, – Ксавье открыто улыбнулся, – Чем скрепим договор? – он вновь придвинулся ближе. – Думаю, поцелуем не стоит, – чуть иронично заметил библиотекарь, – примета плохая, знаешь ли. И коньяк кончился... – Поцелуи бывают разные... могу и не в губы... – Разве у нас не чисто деловое соглашение? – полюбопытствовал Этьен, глядя, как пляшут отблески свечного пламени в глазах рыжего искусителя. – Ну что ты, как соплеменник соплеменнику... Тонкий танец игр на чужбине, – Ксавье медленно опустился на колени... поймал руку Этьена и поцеловал... но почтительностью этот поцелуй обладал лишь первые пару мгновений, вскоре губы уже откровенно ласкали тонкую кожу. В другое время и в другом месте Этьен, возможно, иначе отреагировал на обжигающие касания лукавых губ, на скользнувший по ладони горячий и мокрый язык, на соблазнительно-насмешливое обещание в фиалковых глазах... но в данный момент у него если и дрожали коленки, то не от ласк Ксавье. Библиотекарь отлично помнил и изучающий взгляд, и щедрые обещания рыжего беса. – Не в губы так не в губы, – Этьен наклонился и легонько чмокнул Ксавье в лоб. – Ну так что, будем считать наш договор скрепленным? – Полагаю, да, – Ксавье обезоруживающе улыбнулся, поднимаясь с колен, – Спокойной ночи, брат Этьен, – и он, чуть склонив голову в знак прощания, удалился. – Кому спокойной, а кому и... мда... – пробормотал вслед гостю библиотекарь. Ему-то уж точно после подобных предложений спокойно заснуть не удастся. Разумеется, Этьен не собирался подставлять Валасский монастырь и лично падре Себастьяна, хотя в глубине души был согласен с определением Ксавье. Значит... значит, в ближайшем будущем его могли ожидать нешуточные проблемы. Спрятаться, что ли, на время у Лиса и его ребят? Вообще-то Ксавье ему понравился. А угрозы и попытки склонить к предательству... ну а кто в наше время бел, невинен и чист? Разве что ангелы... впрочем, Этьен их никогда не видел. Или те, кто бездействует. Каждый, кто пытается бороться и создавать, рано или поздно неизбежно столкнется с грязью и кровью, болью и ложью... этот урок библиотекарь усвоил отлично. Не зря же у него был один из лучших учителей... Впрочем, проблема рыжего шпиона могла и подождать до завтра – тем более что завтра давно уже наступило. Этьен убрал посуду в шкаф, пообещав себе, что утром непременно вымоет, и отправился в постель.