Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— Жарко же, Лил, — простонал было отвлекшийся Альбус. — Так что тебе заказать?

— А давай я тебе кое-что расскажу, а за это ты возьмешь себе мохито и дашь мне попробовать? — она заговорщицки понизила голос и прилегла грудью (которая стала за эти три недели... заметна!) на стол. — Заключим взаимовыгодное соглашение. Союз.

— Ну зачем это тебе? — Ал был слегка шокирован.

— Надо привыкать к светской жизни, — гордо сообщила сестра. — Кстати, возможно папа скоро женится.

— Откуда ты знаешь? — Ал аж подскочил.

— Просто прими к сведению. — Лили Поттер элегантно облокотилась о спинку пластикового кресла. — Больше ничего не скажу, просто вам, мужчинам надо больше времени, чтобы привыкнуть к переменам. Я желаю папочке только счастья!

— Слушай, ты же у нас умная девчонка, — начал братец-Суслик. — Понимать должна, что с этим шутить нельзя. То есть можно и пошутить, но как бы беды не натворить.

— Я знаю, Ал, если ты про себя и Мати. Могила! — Лили посерьёзнела, но не настолько, чтобы позабыть об обещанном угощении. — Закажи мне с лаймом — он жир сжигает. Я никому ни о чем не проболтаюсь. Я же Поттер!

— Ты пока мини-Поттер. Я и про отца, если не выдумываешь.

— Вот только скажи мне, раз такой взрослый, — не обидевшись, продолжила сестра, когда принявшая заказ официантка удалилась, стрельнув глазами в черноволосого красавчика Альбуса. — Как разобраться, любит ли тебя человек?

— Спросить.

Помолчали. Вечер подбирался к ним незаметно, как серый, перегревшийся на крыше кот.

— А если не любит, а ты уже втюрилась, скажем, или втюрился? Напридумывал себе всякого... — Лили хмуро взглянула на подозрительно быстро вернувшуюся с полным подносом девицу.

— Если не любит? Любовь нельзя заслужить, завоевать — она возникает сама, спонтанно и необъяснимо. Любви невозможно добиться. А если не любит, значит, это — не твоя половинка. И нужно отпустить, — Альбус говорил нежно и осторожно, как бы вглядываясь в свою действительно повзрослевшую за каникулы сестрёнку.

— Как это? — зачарованно выдохнула она. — А говорят, любви надо добиваться.

— Нет, это хорошая проверка, Лил! Сама подумай, как это — твоя половинка и не любит тебя? Неверно по определению, понимаешь?

— Прямо арифмантика какая-то! — Девочка привстала и уселась иначе, подвернув под себя ногу. Одинокая желтая сандалька осталась на асфальте.

Альбус посмотрел вдаль, на бухту. Синие неряшливые мазки облаков старательно раскрашивали малиновый горизонт, за который уже вот-вот собиралось нырнуть солнце... Надолго же он запомнит калифорнийские закаты...

— А если постараться, настоять? Или подстроиться?

— Я так считаю, Рыженькая, если приходится себя ломать и подстраивать, то что-то не так, это не любовь. Работать над отношениями можно и нужно, но когда они есть, когда связь половинок очевидна. А сначала — никакого насилия, и над собой в первую очередь.

— Пошли домой. — Вздохнула Лили. — Я, кажется, тебя поняла, но ещё подумаю...

— Ага, это полезно, — с умным видом разрешил Альбус, и получил сумкой пониже спины...

Вернувшись на Бриттни, они сразу же разошлись по своим комнатам. Вечер прошёл в тишине и покое.

Гарри сообразил, что это не вполне нормально, лишь перед сном — так глубоко был погружён в свои мысли. Он даже набросал кое-какие важные записи — думалось легче, и вдруг понял, что ему чего-то весь вечер не хватает. Сосредоточившись, догадался, чего именно: шума детей, разноголосья музыки, гряканья на кухне, шуток, перепалок и постоянного движения в доме. Ладно Джеймс лёг спать пораньше — Гарри ещё раз проверил его состояние и лично наколдовал снотворное, но Лили и Альбус, тихие и незаметные — это нонсенс. Что происходит? Заболели, перегрелись? Заглянув к младшему сыну, Гарри увидел его, нацепившего наушники и внимательно уставившегося в маггловский миникомп. Отвлекать не решился, но Альбус сам заметил отца и сдвинул наушники:

— Что, пап?

Послышалась песня Мотыльков.

— Я, собственно... Знаешь, Суслик, сегодня был трудный день. И... ты мне так и не рассказал про свою девушку, у тебя с ней всё нормально? Как теперь будете на разных континентах?

— Да, всё путём, — поспешно ответил Альбус, снова утыкаясь в прыгающий светом экран... Слишком поспешно...

— Ну ладно, — пробормотал Гарри и отправился навестить Лили.

Та сидела в постели, обложившись подушками и журналами и, судя по иллюстрациям, штудировала модные диеты. Не к добру всё это, надо бы намекнуть Джинни, чтобы деликатно поговорила с дочкой — нафиг ей эти заморочки с фигурой и мнимой полнотой? Симпатичная, чуть пухленькая девушка, гибкая, спортивная, грациозная даже, ну не тощая, так в этом же и прелесть. За лето вообще повзрослела заметно, похорошела, не ребёнок уже...

Гарри не удержался и зашёл к ней. Присел на край кровати, разглядывая яркие картинки с рецептами диетических салатов. Лили читала, от усердия шевеля губами, и заносила пометки в тетрадку. Усмехнувшись, Гарри притянул дочку, быстро погладил по голове, перебирая ворох тугих косичек, чмокнул в макушку. Та вывернулась, но тут же сама прильнула к отцу.

— Юная мисс, хоть вы пока замуж не собираетесь?

— Куда? Да ты что, пап, ни за что на свете! И никогда! Я из мужчин только тебя люблю. Ну, ещё немного Джея и Альба, и капельку Крича, конечно, Коржика, а ещё дедушку и дядю...

— Стоп. Всех дядей перечислять не обязательно. И... Не зарекайся, милая, но несколько лет потерпи, ладно? — вполне серьёзно, с лёгкой печалью, предложил Гарри. Лили деловито кивнула.

После того, как за отцом закрылась дверь, она спихнула свою глянцевую диетическую «библиотеку» на пол, плюхнулась на подушку, покопавшись под ней, достала колдографию, посмотрела на неё некоторое время, прижала к щеке, прислушиваясь к своим ощущениям, спрятала обратно, затолкав подальше под простыню, и закрыла глаза. В комнате, кроме самой Лили, никого не было, и парень в парадном сине-красном мундире с вырезанной из газеты нечёткой картинки ночь напролёт сдержанно улыбался ей одной...

*

— Это он? — спросил Альбус Джеймса, понизив голос до шёпота и заговорщически шевеля бровями.

— Какой ещё «он»?

— Перестань, я догадался. Твоя любовь? То есть твой? Это Ким Мартинсен?

Джеймс закусил губу, разглядывая перстень.

— Вы обручились? Ого! — Округлил глаза Альбус. — Не смей молчать! А ну рассказывай!

— Нечего рассказывать. Догадался — молодец. А про остальное... не знаю...

— Как это не знаешь?! Ну?! Что отец говорит?

— Ничего. Ким улетел. У него через час самолёт. Встретимся в Лондоне. Наверное.

— Как это «наверное»?! Ну ты и псих. Все влюблённые психи, я по себе знаю. И... Лили наша того... тоже немножко... Правда-правда! А ещё... отец!!! Он тоже! Так что готовься, брат, к серьёзным испытаниям готовься. Скоро папа приведёт нам новую маму.

— Чего? Не выдумывай.

— Про Кима своего расскажешь?

— Нет.

— Тогда и я тебе ничего не расскажу! — Альбус Северус Поттер развернулся и ушёл в дом, демонстративно хлопнув дверью, как бы закрыв брату общение с собой.

Джей Эс, оставшийся на террасе, плотнее закутался в толстовку, проводил его задумчивым, немного рассеянным взглядом и принялся считать первые низкие августовские звёзды, замаячившие в серо-синей вышине; он думал о том, что с завтрашнего утра ему придётся привыкать к жизни заново...

Ким Мормо Лейфер Зоргэн, сидя боком в не особо уютном пластиковом кресле зала ожиданий аэропорта и стараясь длинными ногами не мешать пассажирам, изредка проходящим мимо, уже который раз, подышав на узкое простое кольцо на своём пальце, бережно протирал его о полу пиджака; глубоко задумавшись, он наблюдал, как в желтоватой полоске металла отражаются лампочки. И представлял себе звёзды.

Они светят всем. Женщинам и мужчинам, детям и взрослым, даже старикам светят — да-да! — счастливым и несчастным, лысым, кучерявым, распутникам, монахам, трусам и героям, зрячим и слепым, всем тварям, населяющим землю, светят звёзды, но только одинокие или влюблённые сердца замечают их свет. Ну и астрономы, конечно...