Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Ким вполне внятно и в меру доброжелательно отвечал на вопросы Гарри; Джей крутил головой, будто наблюдал партию в теннис...

— Если только ты не передумал, — обратился к нему Ким.

Пребывающий в странно расслабленном состоянии несостоявшийся тяжёлый пациент Калифорнийского госпиталя магических болезней и повреждений встрепенулся, но что отвечать, не врубился.

— Поттеры своего слова назад не берут! — гордо заявил он на всякий случай.

— Тогда вот, — как-то неловко улыбнулся Ким, замялся и, словно внезапно решившись на нечто отчаянное, снял с цепочки для ключей перстень и протянул Джеймсу. — Залог, как там говорят, блин, нашего будущего союза, намерений, вот, того, не знаю я...

Джеймс пожал плечами и примерил перстень. Почему нет? Клёвая гайка, вычурная, конечно, но рок-звезде Мартинсену — то что надо, антуражный брелок. Нормально так, перстень со старинным альмандиновым кабошоном, оправленный в платиновую коронку, который предок Кима... (чёрт его помнит, какой) получил от Карла Великого (удачно покусав врага императора), плотно сел на палец Джеймса... Как влитой или зачарованный на нужный размер.

— Стильно, — одобрил Джеймс, — только пафосно чересчур. Если это мне?.. — Он поймал утвердительный взгляд Мартинсена и слегка смутился. — Хорошо, будем считать, что это мне. Убойный подарок. Но ребята в Аврорате вопросами замучают, я его пока... э... отложу.

После нескольких безуспешных попыток снять перстень, Джеймс с возмущением посмотрел на Кима. Тот пожал плечами:

— А я откуда знаю? Я вообще не при делах. Думал, что это просто родовой артефакт. Старинная штука, ничего более, я к нему привык.

Гарри поводил над окольцованной рукой сына палочкой и, фыркнув, подтвердил:

— Так и есть. Вампирская магия, возможно, просто так не снимется... Вы, мистер Зоргэн, прыткий, однако. Что это значит?

— Я, честно, не знал, — начал всерьёз, даже с лёгким надрывом, оправдываться Ким, обращаясь к Джеймсу, занятому бесплодными попытками стянуть с пальца перстень. — Я только сегодня себя впервые вампиром почувствовал, когда твоему, то есть нашему папе чуть горло не перегрыз. — С последними словами он покосился на Поттера, оценивая его реакцию. Реакция Главы Британского Аврората соответствовала должности и социальному статусу: Гарри с бесстрастным видом встал и отправился за зельем для пострадавшего в магическом бою мага.

— А чего ж ты не заложил такую цацку, дорогая, небось? Вам же деньги были нужны? — Джеймс устал тянуть с опухшего пальца перстень и сдул со лба прилипшую от пота чёлку. — Помнишь, ты мне в гостинице говорил, как вы с группой по ночлежкам бегали и инструменты не на что было выкупить?.. — Джей наклонился к Киму и думал, что его шепот не слышен отцу, отмеряющему дозу зелья.

— Понимаешь, в чужих руках перстень становится медяшкой, ничего не стоит, — обстоятельно пояснил Ким, — а камень — просто стеклом. А ведь это камень Ночного Воинства...

— Пей, — сказал, подходя, умело скрывающий своё внутреннее кипение Поттер и протянул Джею стакан с зельем.

Послушно пригубив, тот возобновил попытки снять вампирский артефакт, но быстро смирился (не с пальцем же отрывать!) и предложил:

— Пап, ну давай, что ли, своё кольцо, которое ты в портмоне носишь. В компенсацию Киму...

Гарри, с сомнениями поразмыслил, но, не видя особенного подвоха, согласился («А, раз пошла такая пьянка!.. К тому же у носферато, как я знаю, нельзя ничего брать в подарок...») — и на руку вампира Кима Мартинсена было надето обручальное кольцо Поттеров.

“Пипец!” — подумали все трое.

В этот момент к ним подошёл приветливо улыбающийся Альбус, с озадаченным видом разглядывающий погром на террасе и испорченный газон. Присутствие Мотылька Гуля произвело на него ожидаемое впечатление — рот Суслика медленно открылся, обычно вежливый юноша даже забыл поздороваться.

— Я ничего интересного не пропустил?

— Да как тебе сказать, сынок... — Неопределённо взмахнул рукой Гарри...

В тёмном и высоком, как роща в горах, зале хозяйка замка Драгсхольм графиня Зоргэн, Дочь Тьмы и Глава клана Высших, Арнбьёрг Лейф, почувствовав укол в сердце, воскликнула:

— Кim!

====== Глава 20. Альмандин ======

Демон давно за ними наблюдал. Люди вызывали у него противоречивые чувства. Слабые, никчёмные, напрочь лишённые даже малейшего подобия Создателю, кроме разве что внешности... И то: вечно грязные, голодные, больные, вонючие, только жрут, дерутся, испражняются и совокупляются, никакой фантазии и ноль высоких стремлений — и стоило когда-то затевать всю эту бучу с Человечеством? Жили люди так недолго, что Демон не успевал привыкнуть ни к одному конкретному их представителю. В общем — противно и мерзко... Но со временем он неожиданно заметил, что они обладают одной ценностью, той, которой нет у него самого, и начал им завидовать. Да, этим тварям, не стоящим и обрезка его когтя. У них была свобода. То, что Демону снилось, и то, к чему он сам стремился с того момента, как осознал себя в свите Повелителя. Свобода... Они могли делать всё что захотят, и даже умереть могли по собственному желанию. А ещё они могли любить. Да, в этой грязи и бессмысленности, в короткий миг их жизни, некоторые люди умудрялись испытать волшебное чувство любви, недоступное даже самым искушённым в Магии Мироздания — и Демон выл и ревел в бессилии уподобиться им в этом.

Почти каждый день в течение многих тысячелетий Демон спускался на землю и подолгу сидел на своём излюбленном камне. Размышлял. Огромный валун, словно созданный для того, чтобы на нём мог удобно и в меру величественно устроиться Демон, поначалу был угольно-чёрным, по цвету Первозданной материи мрака, из которой и зародился, затем приобрёл глубокий фиолетовый оттенок и стал похож на глаза Демона, лет за двести выгорел до буро-красного (да, солнце в те годы шпарило немилосердно...), в итоге, посветлев до предела, стал прозрачным. Драгоценная глыба альмандина. Гранат, заряженный энергией Демона. Его спокойствием, ледяным презрением, бесстрастностью, силой его магии и его мечтаний, его зависти и боли бессмертной души. Камень Огня. Скоро люди доберутся до него, растащат по своим норам и пещерам, по хижинам и дворцам, познают его чудодейственную мощь, станут приписывать этому карбункулу свойства регенерации, кровообращения и сексуальной силы, посчитают защитником от болезней и ран; Ной установит большой его осколок на своём ковчеге, и тот будет источать яркий свет по ночам; целые народы примутся почитать альмандины и приписывать им способность отгонять печаль, приносить радость, врачевать сердце и мозг, возбуждать страсть; маги заметят, что эти камни способствуют любви, укрепляют волю... Демон, озябнув (на земле всегда было неуютно), плотнее завернулся в тяжёлый пурпурный плащ и решил, что любыми способами должен получить то, что есть у людей и чем его самого не наделили при сотворении.

Он пошёл в поселение людей и выбрал себе деву, вскрыв ей горло клыками, отросшими по его воле, выпил крови её — и познал любовь, свободу, смерть без смерти; огонь, что бушевал в нём прежде, стал жидким и потёк по его венам.

Создатель, узнав об этом, не стерпел своеволия Демона и, дабы укротить и свободу его, и любовь, день ото дня делавшиеся всё сильнее и приближавшие Демона к Повелителю, послал ему Жажду, такую великую, что вскоре от неё глаза Демона потухли, и сердце перестало биться... Лишь маленький осколок его Альмандина давал ему силы и желание жить. Ему, оставшемуся бессмертным, но познавшему смерть...

Ким раньше так часто видел в своих снах этого несчастного прародителя рода вампиров. Легенда или быль — какая разница. Все предки Кима верили в Первого Демона, некоторые даже утверждали, что знали его лично и вступали с ним в разнообразные контакты, включая брачные. Прадед Йонс-Куллэ Лейфер Зоргэн сражался с ним за сердце грозной дочери короля Вотана Первого, то есть буквально за сердце, которым и полакомился после победы, а внучатая племянница кимовой тётки Бриггит Далэ Бродлегунд, жившая уже в XVIII веке, вроде бы скинула от этого самого Первого Демона несвоевременного младенца, да и маму в определённых кругах почитали, как очень сильно разбавленную, но, тем не менее, наследницу Первого... Хм. Ким не верил в эту чушь, отец в детстве рассказывал ему, что вампиризм — болезнь, так же, как и наличие в организме человека магии, просто вампиры — дети этой заразы, то бишь переносчики магического вируса, а маги — слуги её, активно заражённые, вот и всё отличие. Ким не очень понял и не хотел вдумываться в эти заморочки, он хотел просто жить. И с годами прогнал Демона из своих снов. Силы воли у Кима Мартинсена всегда хватало — Демон ему больше не снился. А вот старинный альмандиновый перстень он всё время носил с собой — как впервые взял его совершенно случайно, найдя в пыльных залежах родовой сокровищницы, так и не расставался больше никогда, вплоть до 19 августа 2020 года...