Море опалённое свободой (СИ)

Некоторое время Бахму лежал, прижав к себе Лорени, потом поменял немного позу, лёг более удобно и обвил бёдра Иренди своими длинными ногами. Потянувшись к кромке воды, он зачерпнул немного в ладонь и снова обтёр щёки Лорени. От этой гадости потом ещё следы на некоторое время останутся, и будет казаться, что Лорени плачет.

Данки вернулся к шлюпке. Раскрыл мешок, достал оттуда десять коробочек, прикрепил их на широкий ремень, удобнее пристроил шпагу – здесь обитали контрабандисты, так что безопасность важнее всего – и, взяв фонарь, пошёл собирать жемчуг. Он выбрал другую линию ракушек, не та, на которой расположился Цурбус. Идя легко по внутренностям раковин, он через метров двадцать подошёл к обширной территории, заполненной исключительно ракушками. Здесь не было даже миллиметра открытого водоёма, они сплетались в единую территорию так тесно, что ступать по ним стало удобнее. Ещё через несколько ракушек, Данки наткнулся на жемчуг.

Поставив фонарь на край раковинки, он зачерпнул пригоршню жемчуга и, открыв первую коробочку, стал ссыпать его туда. Этой находки хватило на две с половиной коробочки, как, впрочем, и следующей находки. Жемчуг был разноцветным, но среди них можно было найти стекляшки. Однако, Муар даже не собирался его перебирать. Третьей находки хватило сразу на три коробочки, а вот для двух оставшихся коробочек снова пришлось попотеть. Закончил Данки только к глубокой ночи, ещё насобирав жемчуга в рубашку – наткнулся сразу на пять полных ракушек, жалко было мимо проходить. Потом ссыпал его в оставшиеся коробки. Четыре осталось не наполненных. Их он решительно оставил для Цурбуса и Лорени, удобно устроился на дне шлюпки, укрылся накидкой и уснул, даже не заботясь о том, что на него могут напасть те самые контрабандисты, о которых ходят не очень хорошие слухи.

Цурбус и Лорени уснули тоже уже глубокой ночью. Через час после того, как они легли, Иренди успокоился и перестал постанывать и вскрикивать. Ещё через пару часов его перестало трясти. Бахму ощущал в своих объятиях, как Лорени успокаивался, расслаблялся и медленно отправлялся в царство снов. Ещё через некоторое время гной перестал сочиться из глаз Иренди, он, наконец, сумел их полностью закрыть и уже глубокой ночью окончательно провалился в сон. Промочив руку, Цурбус вытер лицо Лорени солёной водой. Уже приготовившись встать, чтобы одеть Иренди и самому одеться, Цурбус замер. В него крепко вцепились. Бахму слегка нахмурился и обнаружил, что теперь не его ноги сплетают ноги и бёдра Лорени, а наоборот. Более того, Иренди вцепился в его волосы своей не сцепленной рукой, уткнувшись лицом прямо в ключицу. Его лёгкое дыхание щекотало кожу, сжигало доводы рассудка. Цурбус лёг обратно. Разбудить Иренди сейчас ничего хорошего не сулило.

Хотя, это ничего хорошего и Цурбусу не сулило. Особенно, когда человек, который тебе нравится – да, уже нравится! – прижимается к тебе в обнажённом виде, дышит на тебя своим горячим дыханием и является таким невинным и безобидным, что ненароком хочется перевернуть его на спину и… И уснуть. Да, надо заставить себя поспать или подумать о ком-то другом. Например, о Данки, который вместо них сейчас впахивает, бродит по морю, собирает жемчуг и является очень доступной жертвой для контрабандистов! О, боги, лучше вообще ни о чём и ни о ком не думать.

Утро было прохладным, свежим и громким. Разбудил сначала крик птиц, устроивших над одной из раковин настоящий базар. А потом Цурбус услышал странное шипение, рычание и треск, словно что-то с кем-то пыталось поговорить. Приоткрыв свои глаза, Бахму отметил, что солнце ещё не встало, но туман стал реже и ночь отступила. Было раннее утро, но не слишком добрым. Что-то опять громко зашипело, зарычало, и Цурбусу показалось, что эти звуки доносились из-за спины, всё ещё прижимавшегося к нему, Лорени. Осторожно выглянув за его спину, Бахму встретился с маленькими глазками неведомого существа: то ли рыбы, то ли полузмеи? Её недоплавники-недолапки были погружены в мягкую, бархатную внутренность ракушки и никак не могли оттуда вылезти. Существо хлопало хвостиком по бортику ракушки, жалостливо и испуганно смотрело на людей и открывало свой ротик, издавая странные звуки. Рядом, скорей всего, наблюдая эту картину, бесились птицы, выкрикивая что-то на своём языке.

Цурбус понял, что рыбка попалась в сети ракушки. Для человека внутренности раковинок были не опасны, а вот для морских обитателей, даже для птиц, представляли угрозу. Но розовое, бархатное и тёплое нутро ракушки манило, и не все имели достаточно инстинктов, чтобы избежать этой опасности. Цурбус дотянулся до своей шпаги, перехватил её удобно за ножны и, сковырнув громче прежнего заоравшее существо, отбросил его обратно в море. Птицы, что сидели на рёбрах раковин с криками устремились в небо и, покружив некоторое время над ракушкой, где устроились люди, улетели прочь, недовольно крича. Отложив шпагу в сторону, Цурбус снова прилёг, прикрыл глаза. В это мгновение тяжёлым камнем навалилась реальность.

Лорени зашевелился, замычал, сонно застонал, вздыхая и всхлипывая. Цурбус задумался, может ему притвориться спящим? Но потом осознав, как это будет выглядеть по-детски, открыл глаза. Лорени с трудом разлеплял склеенные ресницы и открывал веки. Он морщился, тянулся к глазам руками. Кажется, юноша не совсем ещё проснувшись, пытался понять, что же с ним произошло. Глядя на эти маленькие попытки, которые всё же увенчались успехом, Цурбус чувствовал, как сердце наполняется сладким, горячим и трепетным чувством. Он никого ещё не видел пробуждения Лорени, но сейчас ему казалось, что это красивее рассвета.

Слегка улыбнувшись, Цурбус всё же потянулся к Лорени, и в тот момент, когда глаза Иренди окончательно открылись, глядя прямо в них, Бахму прижался к его губам своими. Поцелуй был лёгким, но трепетным. Приятным и горячим. Лорени слегка удивился, шире открыл, всё ещё подёрнутые лёгкой пеленой, зелёные глаза. Он смотрел в бирюзовые глаза Цурбуса, и когда язык Бахму скользнул по его губам, требуя их приоткрыть, Лорени сдался на милость Цурбуса. Он приоткрыл свой рот, и язык Джан Гура скользнул в его глубины.

Дыхание стало прерывистым, сердца застучали так быстро, что казалось выпрыгнут из груди. Язык Цурбуса властвовал и повелевал, но был таким нежным, трепетным и ласковым, что Лорени ощутил, как тает в руках Бахму. Он теснее прижался к Цурбусу, сильнее запустил руку в его волосы, стягивая толстую, в несколько раз обмотанную вокруг хвоста, ленту. Лорени вдруг захотелось большего. И тело, словно отвечая на его просьбу, тут же вспыхнуло диким жаром. Плоть налилась кровью так быстро, что Иренди не успел моргнуть глазом, как его член уперся в не менее твёрдый член Бахму.

Цурбус слегка навалился на Лорени, и Иренди откинулся назад на спину. И громко вскрикнул в губы Цурбусу. Бахму слегка отстранился, продолжая смотреть Лорени в глаза, и легко, почти невесомо, целовать его в губы, покрывать этими поцелуйчиками щёки, на которых остались следы от гноя.

- Б… Больно, – выдохнул Лорени, и Цурбус отстранился от него. В глазах появилось беспокойство и волной накатил вопрос: что он делает? – Что-то мешает.

И Лорени потянулся сцепленной рукой себе за спину, слегка приподнимаясь. Его колено нечаянно коснулось члена Цурбуса, и вопросы тут же покинули голову Бахму. Схватив Лорени, Цурбус потянул его на себя, сам заглянул за спину, протянул руку.

- Где? – выдохнул он в губы Лорени.

- Там, – шепнул Иренди машинально, забывая сразу же о том, что ему что-то мешало. Можно ведь было просто подвинуться, но сделать лишнее движение, означало оторваться друг от друга. А Лорени отрываться от Цурбуса не хотел. Особенно сейчас, когда было так хорошо, и Бахму его целовал, обнимал, прижимал к себе, подавлял и позволял делать всё, что захочется.

Цурбус слегка перегнулся через Лорени, пошарил рукой. Лицо Иренди оказалось в районе шеи Бахму. Лорени почувствовал, как рассудок покидает стенки его мозга, вдохнул еле-еле уловимый, странный запах, которого он никогда ранее не ощущал от Цурбуса и, вытянув язык, лизнул кожу шеи. Бахму вздрогнул, он как раз что-то нащупал. Замер и почувствовал, как мурашки пролетели стаей по всей длине позвоночника. Чертыхнувшись про себя, он зачерпнул ватное нутро раковины, выудил какой-то предмет, сжав его в руке вместе с кусочком нежной внутренности ракушки.