Семь кругов Ада (СИ)

Причиной того, почему в этом доме царила подобная тишина, было то, что в огромном роскошном особняке жили всего пара человек, не считая прислуги. Но слугам строго-настрого было запрещено попадаться на глаза хозяевам без серьезных на то причин, поэтому они старались вообще никак своего присутствия не обозначать, пока того от них не потребуется. Убирались, лишь зная, что хозяев нет дома, завтраки готовили и сервировали столы, зная до минуты, когда каждый из обитателей этого особняка проснется и решит спуститься вниз. Искусству оставаться незамеченными, выработанному прислугой в этом доме за долгие годы работы, могли бы позавидовать профессиональные киллеры, хотя кто знает, кем эти люди были раньше.

Парень, что ненавидел тишину, зевая, вышел из своей комнаты, которая располагалась на третьем этаже, прошел к широкой и величественной лестнице и, облокотившись на перила, окинул взглядом огромный холл. Изысканная мебель из красного дерева, десятки стеллажей, на которых покоились уникальные издания древних авторов, картины прошлых веков, стоящие сотни тысяч — все это было настолько дорогим и этой роскоши было настолько много, что в совокупности получалась какая-то безвкусная дешевка. Парень, что ненавидел тишину, невесело ухмыльнулся, подумав о том, что обязательно убрал бы как минимум половину из того, чем был перегружен холл, будь это его дом. Но он пока еще принадлежал его родителям, поэтому парню, что ненавидел тишину, ничего не оставалось, как отвести глаза и, стараясь больше не смотреть на буйство кича, спуститься по лестнице на первый этаж и выйти из огромного холла к маленькому коридорчику. Коридорчик, по сравнению с холлом, парню, что ненавидел тишину, нравился куда больше. Он был очень светлым, без излишеств. Золотисто-красные стены гармонировали с шелковой тканью, закрывающей потолок ровными складками и оборками. Из правой стены на одинаковом расстоянии друг от друга буквально расцветали лилии — это были искусно сделанные из прозрачно-черного стекла цветы с раскрывшимися бутонами. Они играли роль подсвечников, которые являлись единственным источником света в этом узком длинном помещении, что было очень странно, если не дико для XXIII века. Конечно, в этом коридорчике еще были и окна, причем очень большие и способные даже ночью освещать его лунным светом, но здесь, как и в любой другой части дома, все окна были плотно занавешены. В данном случае окна закрывали темно-бордовые шторы из какой-то плотной ткани, отливающей при определенном угле зрения перламутром. Парень, что ненавидел тишину, прошел по любимому коридорчику медленно, невольно улыбнувшись и вздохнув легче. Правда, магия красно-золотой гаммы была почти тут же разрушена очередным кичем уже второго холла, в котором он оказался. Но парень, что ненавидел тишину, уже был морально к этому готов, он давно подметил один самый темный угол, смотря в который можно было отвлечься от безобразной аляповатости, что давила на глаза. Так, смотря в одну точку и почти на ощупь, парень, что ненавидел тишину, преодолел и второй холл, нашарил рукой большую холодную ручку двери, что была покрыта золотым напылением, и потянул ее на себя. Дверь открылась легко и без какого-либо скрипа, приглашая гостя внутрь. Парня, что ненавидел тишину, тут же окутал густой табачный дым, и словно именно он и затащил его в большой кабинет. Хотя можно ли было назвать это кабинетом? Интерьер тут был удивительно лаконичен, если сравнивать его с холлами или даже коридорчиком: абсолютно черные стены, с непроницаемыми матово-черными шторами на окнах, сквозь которые не проникала и толика солнечного света. Его заменяла тусклая старая черная лампа, что стояла на длинном узком Белом столе. Данный предмет мебели явно выбивался из основной гаммы, но это придавало какой-то неповторимый шарм всему кабинету. Перед столом было одно единственное кресло для гостей, за столом же сидел худощавый мужчина в белоснежном халате, очках и с копной вьющихся темных волос.

— Ты звал меня, отец? — подал голос парень, что ненавидел тишину, и мужчина лишь теперь обратил на него внимание.

— Да-да, садись, — кивнул он на кресло, и гость медленно прошел через длинный и почти пустой кабинет к белому столу. Кресло лишь казалось мягким, но сидящему на нем оно явно приносило один лишь дискомфорт и все же парень, что ненавидел тишину, умудрился-таки расположиться в нем как можно удобнее.

— Я уже и не знаю, кто Он такой… — без предупреждений и формальных фраз начал разговор мужчина и парень, что ненавидел тишину, тут же навострил уши, вслушиваясь в каждое его слово. Он знал, что повторять никто ему ничего не будет, а мышление, или это можно скорее назвать стилем разговора мужчины, было таковым, что самое важное могло незаметно проскользнуть между слов, и парень что ненавидел тишину, должен был обязательно это уловить. Впрочем, сегодня все обстояло куда проще:

— Что ты имеешь в виду?

— Он не кажется мне тем, кто может создать ПКО-вирус. Он странный… Безусловно, необычный… Мне кажется, даже слегка безумный. Его биография и личное дело, все это очень интересно! Но… откуда он и кто он есть? Я не понимаю этого… И думаю, ПКО-вирус он бы не написал… — пожал плечами мужчина и вновь уткнулся в нечто похожее на старый карбюратор, лишь увитый сотнями проводков, усыпанный кнопками и разноцветными лампочками.

— Он умен, — возразил парень, что ненавидел тишину.

— Чертовски умен, — подтвердил мужчина, отсоединяя часть проводков, и внимательно их разглядывая, — в том-то и дело… — добавил он чуть погодя.

— Я как всегда не понимаю тебя, — осторожно признался парень, что ненавидел тишину.

— Тебе и не надо, — ухмыльнулся мужчина, но все же добавил, — Его не интересуют какие-то там люди, а значит, подобный вирус специально бы он не написал, мог бы написать случайно в силу своей талантливости, но, думаю, с его интеллектом понятие случайности в данной ситуации как таковое исчезает вовсе.

— Так значит… Значит мне…

— Нет, мы будем наблюдать за ним и дальше. Даже если он и не создатель ПКО-вируса, данный экземпляр уникален, и я не позволю подобному таланту пропасть. Он нам нужен. Но… У нас есть одна проблема, — мужчина, наконец, оторвался от карбюратора, открыл один из ящиков стола и выудил оттуда ярко-желтый конверт, который и оказался в руках у парня, что ненавидел тишину, уже через секунду. Недолго думая, он открыл конверт и вытащил оттуда фотографию высокого бледного брюнета с яркими желто-зелеными глазами и кривой злобной ухмылкой.

— Ты хочешь, чтобы я… — тихо ужасаясь, выдохнул он.

— Да… Убей его, — сказал мужчина с той интонацией, с которой обычно обсуждают погоду.

— Но это же… ЭТО ЖЕ! Так просто его не убить!

— Тогда убей не просто, — пожал плечами мужчина, после чего схватил лазерную отвертку и все свое внимание переключил на карбюратор.

— Какие-то проблемы? — подал он голос минут через пять, заметив, что парень, что ненавидел тишину, все еще сидит на неудобном кресле перед его столом, — или может… это тебе не под силу? — сощурившись, уточнил он.

— Нет, я все сделаю, отец, — кивнул тот, сложив конверт, засунул его в карман, поднялся с кресла и вышел из кабинета на ватных ногах.

И все-таки кулинария Мифи — это настоящая биологическая бомба! Причем действующая почти мгновенно! Я уже и не помню, когда мне было так плохо в последний раз! Кажется, когда все та же Мифи попробовала сделать сырный рулет. О да, тогда я успел побывать в преисподней и даже погореть на медленном костре, а когда все же пришел в себя, поверил в Бога, Будду и чудеса, что они порой творят. Но спасут ли они меня в этот раз, я начал сомневаться, когда мое пребывание в туалете превысило двадцать минут. Всегда замечал, что в книгах все персонажи воюют, ссорятся, мирятся, любят, едят, моются, НО… Часто ли описывают то, как они сидят на унитазе? Верно… Такое предпочитают опускать, из-за чего я, если когда и читал о ком-либо, всегда потом очень трудно себе представлял как вон тот эльф или же прекрасная принцесса справляют нужду в общественном туалете. То ли дело я! У меня, кажется, вся жизнь в основном протекает, если не в туалете, так неподалеку от него! Все, Тери! Не быть тебе персонажем романа! Уже в тысячный раз в этом убеждаешься! Разве что в какой-нибудь заштатной третьесортной порнушке с копрофильным уклоном? Не стать тебе героем-любовником, ибо героев-любовников не тошнит на себя, они не начинают считать себя пони и уж, конечно же, они не травятся адскими печеньками! А все почему? Потому что ты кретин! Ну и насекомое… Не зря же Зуо постоянно об этом твердит… Кстати, о Зуо… Интересно, а если его представить в туалете… Не-е-е-е-е!!! Вот его как раз в разряд персонажей книг! И все же… Вопрос дня: А он и в туалет с пистолетом ходит? Подтирается обоймой что ли? Сразу представил, как Зуо, сидя на унитазе, чистит свой пистолет, или стреляет в соседние кабинки ради развлечения. А что? Кто-то кроссворды разгадывает, кто-то читает Шекспира, кто-то сосредоточен на одном единственном, а Зуо вот крамсячит окружающих! Вполне в его стиле! О да… Брутально, ничего не скажешь. И все-таки для восприятия подобная картина казалась неправильной! Куда проще на все том же унитазе можно было представить Гитлера, вещающего о завоевании мира и уничтожении евреев. Но Тери, прекрати думать о подобной ерунде! Ты же сейчас точно кого-нибудь родишь! Причем с собственным смертельным исходом!