Семь кругов Ада (СИ)

Сжимаешь кулаки до такой степени, что белеют костяшки, но легче от этого не становится. Тебе следует злиться на него. Презирать. Унижать. Но единственное, о чем ты думаешь, это его кожа. Скулы. Шея. Ты чертовски желаешь прикоснуться к нему. Поцеловать его. Обладать им. А самое смешное, что он хочет того же. Так почему же ты не позволяешь себе расслабиться и в кои-то веки воплотить желаемое в действительное?

Именно этот вопрос подстегивает тебя к дальнейшим действиям. В ответ на очередную провокацию насекомого, ты впервые игнорируешь желание встать на дыбы и воспротивиться. Нет, ты движешься по течению, исполняя его желание. Наклоняешься к нему и целуешь, сам не до конца веря в происходящее. Насекомое вздрагивает, явно не ожидая столь легкой победы. Плевать. Ты желаешь этого поцелуя не меньше, чем он. А может и больше.

Вот только контроль над собой теряешь быстрее обычного. Как бы ты не сдерживался, эмоции и самые грязные желания стремительно вырываются наружу. Ты душишь насекомое своими поцелуями, не в силах насытиться им. Не позволяешь ему делать абсолютно ничего, забирая все инициативу на себя. С необъяснимой жадностью впиваешься в его губы раз за разом, будто ребенок, впервые попробовавший сладкое. Нет. Все хуже. Ты словно наркоман, дорвавшийся до желанной дозы.

Опрокидываешь Фелини на стол, чувствую мелкую дрожь во всем теле. Пульс настырно стучит в висках, адреналин гоняется по венам с такой скоростью, будто ты в эпицентре хорошей драке, а не у себя на кухне перед каким-то мальчишкой. Всё это для тебя слишком ново, слишком непонятно. В штанах становится нестерпимо тесно. Такую эрекцию не сравнить с утренним стояком.

Раздвигаешь худые ноги мальчишки и взираешь на него исподлобья. По его выражению лица сложно понять, что он испытывает. Страх? Возбуждение? Удивление? Или всё и сразу. Ты разве что не рычишь от желания трахнуть его. Наваливаешься сверху, втягиваешь его запах, кусаешь губы, руками проникая под его толстовку и нащупывая костлявое тело. Тебе кажется, что тебя уже ничто не остановит. Но глупая фраза из реального мира действует на удивление отрезвляюще. Будто после хорошей пощечины, ты вскакиваешь с Фелини, ощущая, как сводящее с ума возбуждение резко уходит на нет. У тебя шок. Что ты только что делал? И зачем? Ты спятил?

С наигранным безразличием почти приказываешь Фелини собираться в школу. Он что-то недовольно ворчит. Ты тоже пребываешь не в лучшем расположении духа. Вы молча доходите до мотоцикла, оба думая о своем. Хотя, быть может, на самом деле об одном и том же. О сексе. Дурман ушел, но полные желания взгляды кидать ты на него пока перестать не можешь. Слишком Хочется… И это чертовски пугает.

Никто и никогда тебе не был Нужен настолько сильно. Никто и никогда не имел над тобой такую власть. Единственное, что пока еще спасает тебя — его незнание того, насколько ты слаб перед ним. Насколько ты в нем нуждаешься. Но долго ли это продлится? И что произойдет после?

Ты стараешься не зацикливаться на этом, но перед глазами то и дело возникает странное наваждение: ты стоишь посреди болота, которое беспощадно затягивает тебя на дно. Ты трепыхаешься, кричишь, стреляешь в тину и топчешь ее, но от этого лишь глубже увязаешь в недрах болота.

Фелини — то самое смертоносное болото. Жаль, ты не подозревал об этом раньше, когда еще стоял на берегу и был шанс уйти. Теперь этого шанса больше не наблюдалось. Ты увяз по самое горло.

До школы мы доехали с ветерком. Зуо всю дорогу молчал, и как бы я не старался его разговорить, ничего не выходило. Первые два урока я пропустил, а на третий опаздывал уже на десять минут, когда сэмпай заехал на территорию школы. На крыльце не нашлось ни единой души. Было бы глупо не воспользоваться подобной ситуацией. Поэтому, спрыгнув с мотоцикла, я нагло обвил шею Зуо и что есть мочи чмокнул его в щеку. Так меня самого раньше зацеловывала бабуля. Я был уверен, что сэмпай обрадуется, но он лишь отмахнулся от меня как от надоедливой мухи. Обматерив меня с головы до ног, Зуо нажал на газ и был таков. Рокот мотора разорвал тишину и сэмпай, словно от кого-то убегая (предположительно от меня), буквально вылетел с территории школы и помчался в неизвестном направлении. Проводив его быстро удаляющуюся фигуру влюбленным взглядом и все еще пребывая в эйфории от произошедшего полчаса назад, я поднялся на сорок четвертый этаж к своему классу:

— Здрасьте! Я опоздал! Можно зайти?! — громче, чем следовало, и со счастливой улыбкой на лице, ворвался я в суровую реальность одноклассников. Преподавательница, что вела у нас домоводство, вздрогнула, окинула меня не предвещающим ничего хорошего взглядом, но все же сдержанно кивнула. Я вприпрыжку добрался до своей парты и плюхнулся рядом с Мифи, лучась счастьем. Подруга в этот самый момент активно месила тесто с таким видом, словно от этого зависела судьба галактики. Вообще, домоводство могло бы стать одним из моих любимых уроков, если бы Мифи не готовила феноменально отвратительно. Каждый раз мне, как единственной ее жертве, после очередной дегустации, открывалась прямая дорога в туалет. Часа на полтора. Боясь за свою жизнь, иногда я прогуливал домоводство и еще ни разу об этом не пожалел.

Сегодня мы проходили выпечку. На мониторе красовалось фото тарелки, до верху наполненной разного вида сахарными печенюшками. Их, видимо, Мифи сделать и собиралась. Собиралась, пока не увидела меня.

— Тери! Маленький кусок говна! Ты хоть представляешь, как я волновалась?! — раздраженно зашептала она, взбивая тесто яростней прежнего. — Звоню я значит тебе вечером — ты не берешь трубку. Звоню домой, и твоя мама сообщает, что ты ночуешь у Зуо! Ты! Ночевал! У ЗУО???!

— Да, ночевал, — кивнул я, против воли заулыбавшись. — М-м-м… Печенье, значит, — я сделал вид, что внимательно вчитываюсь в рецепт. — Хорошо, хоть не мясо готовишь. Его есть страшнее всего. Нет, рыбу еще страшно. Подцепить солитера и все такое. От твоих блюд я ожидаю «волшебства» и «магии». А выпечка, это еще не страшно.

— Не увиливай от вопроса! — гаркнула подруга, скатывая тесто в комок и отщипывая от него небольшие кусочки. Я же эти кусочки брал в руки и катал из них маленькие шарики.

— А я и не увиливаю. О каком вопросе речь? Ночевал ли я у Зуо? Сказал же, что да, ночевал.

— Но, что вы делали?! — уставилась на меня Мифи в искреннем недоумении.

— Что за некорректные вопросы? — возмутился было я.

— Тери! — Мифи со всей дури бросило тесто прямо на разделочную доску, до усрачки меня перепугав.

— Хорошо, мы целовались, — признался я скромно, и внезапно для себя разулыбался хуже прежнего. Мифи аж тесто из рук выронила. То самое, что только что кинула на стол, а затем вновь взяла в руки.

— Как, целовались? — почти простонала она.

— Ну… Ртами.

— Тери, ты сдурел?! — накинулась она на меня. — А как же… Как же Ник?

— Ник хороший… — протянул я. — Но знаешь… Он мне не нужен, да и я ему, если честно, не особо, — пожал я плечами.

— Что значит «ты ему не особо?!» Он же втюрился в тебя!

— Ага. Поэтому он раструбил всей школе, что мы переспали?

— Не-е… Когда ты вчера не пришел в школу, он разволновался, решил, что это из-за него. Беспокоился. Места себе не находил, вот и прибежал ко мне. Я из него всю информацию и вытянула, а затем позаботилась о том, чтобы все узнали, какой ты у меня жгучий мачо, — гордо заявила Мифи. Меня аж перекосило от злости.

— Ну и дура! — выпалил я, но тут же понизил голос, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Я ж хотела, как лучше, — пожала плечами Мифи и не думая раскаиваться.

— Интересно чем же лучше то, что полшколы знает о моей связи с Ником? — раздраженно процедил я сквозь плотно сжатые зубы.

— Я боялась, что ты сдрейфишь. Испугаешься огласки и не захочешь встречаться с Ником. Так что я устроила эту огласку сама, тем самым решив проблему, — хмыкнула она, отщипывая новую порцию теста под печенье. Я же машинально скатывал каждый кусочек, безуспешно пытаясь понять ход идиотских мыслей подруги. Но даже мой гениальный мозг оказался бессилен перед ее логикой.