Замри и присмотрись (ЛП)

Гарри замирает. Пытаясь так и остаться неподвижным, он хватается за кружку и крепко ее сжимает, пока воробей прыгает ближе, на пробу клюет его обувь, а затем улетает, быстро махая маленькими коричневыми крылышками.

Он судорожно выдыхает, усмехаясь и не заботясь о том, что его мышцы снова панически напряжены.

– Многое можно увидеть, если не двигаться достаточно долго, – говорит Драко, не отрываясь от писем.

– Я в состоянии долго не шевелиться, – бормочет Гарри.

Драко окидывает его неверящим взглядом.

– Сколько я тебя знаю, это, пожалуй, самое долгое время, что ты провел без ерзанья, вертлявости и стука ногой.

– Я так не делаю, – спорит Гарри, но знает, что Драко прав.

Он ненавидит, когда Драко оказывается прав. Всегда ненавидел.

Он раздраженно хватает карандаш и открывает альбом, делая глоток холодного свежего воздуха и решая сосредоточиться на чем-то полезном. Теперь, когда у него есть все необходимые замеры, он может приступить к выбору строительных материалов, да и в самом дизайне нужно изменить несколько деталей. Он пялится на нарисованные линии, пока те не становятся похожи на бесполезные загогулины. Драко напротив него шелестит пергаментом и пьет вторую чашку чая. Сначала Гарри задается вопросом, должен ли он все еще этому удивляться, а затем - удивляется ли происходящему сам Драко.

Он ерзает на стуле, не позволяя ни одной части своего тела нервно дергаться, хотя его лицо и руки уже немеют от холода, и жует свой карандаш до тех пор, пока дерево не трескается, оставляя кусочки грифеля на языке. Драко вздыхает.

– Тебе обязательно так делать?

Гарри вытаскивает карандаш изо рта и крепко сжимает его в одной руке. Что-то в выражении лица Драко заставляет его сердце возбужденно ускорить свой бег, и он почти жалеет, что рядом нет Гермионы, которая провела бы очередной осмотр.

Это ты, Драко. Ты - причина, по которой я нервничаю, – молчаливо обвиняет Гарри, и хотя он знает, что это неправда, это ненадолго позволяет ему почувствовать себя лучше.

Вместо этого он складывает руки на столе и медленно дышит.

– Зачем ты так поступаешь?

– Ты слишком драматизируешь, – говорит Драко. – Я всего лишь попросил не хрустеть карандашом.

Гарри закатывает глаза.

– Зачем ты вот это все делаешь? – уточняет он, указывая на письма, землю и дорогу к питомникам, полным больных животных.

– А почему ты строишь сараи и зачаровываешь палатки для богатых людей? – спрашивает Драко, а его лицо замыкается.

– Мне нравится творить, – говорит Гарри простую правду.

– Природа меня радует, – говорит Драко, и что-то в его странном выражении лица заставляет Гарри продолжать давить, но он не станет этого делать.

Или, по крайней мере, он думает, что не станет, но следующий вопрос из его уст:

– Почему ты держишь это в секрете?

Драко смотрит на него в течение долгих секунд.

– Не лезь в это, Гарри, – говорит он почти шепотом, а затем собирает свои вещи и встает из-за стола. – Думаю, перерыв на чай окончен.

Он уходит в поместье, а Гарри, сердитый, заинтригованный и смущенный одновременно, смотрит ему вслед.

– Перерыв на чай окончен, – говорит он Гарольду, подражая отвратительному тону Драко.

Гарольд взлетает на стол и начинает собирать крошки с тарелки, время от времени поглядывая на дверь, чтобы убедиться, что Драко не идет обратно.

Чувствуя себя немного лучше, Гарри возвращается к работе, прикладывая усилия, чтобы не сжимать челюсть, сидеть прямо и выгнать из головы все, кроме шеда на краю леса.

Солнце опускается ниже верхушек деревьев, когда он, наконец, сдается и складывает вещи в рюкзак. Работа идет по плану, а еще он, кажется, подружился с Гарольдом, который не отходил от него с тех пор, как Драко вернулся в поместье. Пока Гарри потягивается и задается вопросом, нужно ли ему искать Драко или можно уйти молча, фазан бегает вокруг него, иногда останавливаясь, чтобы потянуть за шнурки.

– Тебе лучше проверить, что они все еще завязаны. Я однажды лицом землю пропахал, потому что он вытащил все шнурки, пока я не видел.

Гарри поворачивается. Драко стоит на крыльце, наполовину в тени, а наполовину - в мягком оранжевом свете.

– Спасибо, – говорит он, подавляя желание подняться по ступенькам и присоединиться к нему. Вместо этого он закидывает рюкзак на плечо и наклоняется, чтобы затянуть узлы шнурков потуже.

– Увидимся вечером, – неожиданно неуверенным голосом говорит Драко.

Желудок Гарри сжимается, когда он понимает, что совершенно забыл предупредить Драко, что в этом году не будет участвовать в министерском Фестивале.

– Я не иду… Длинная история, – вздыхает он.

В глазах Драко мелькает что-то интересное, и он, кажется, слегка облокотился на каменную колонну.

– Ясно.

Гарри смотрит на Гарольда, на закат, на бескрайнее чистое небо и улыбается.

– Увидимся утром.

– В девять часов, – говорит Драко, и если бы Гарри не сомневался, что дело лишь в игре света, то поклялся бы, что Драко улыбнулся.

========== Пятое декабря. Каменный камин с медными оковками ==========

В субботу утром Гарри отправляется в поместье Малфоев, особо над этим не раздумывая. На самом деле, он решает, что не думать об этом в его интересах. Важно лишь то, что там его ждет работа - одобренная Целителем Грейнджер работа, - да и перспектива провести день скитаясь по заброшенному особняку на Гриммо кажется куда менее привлекательной.

По-прежнему натянутые нервы сопровождают его весь путь до маленькой строительной площадки, но что-то в бесконечном чистом небе над головой его, кажется, успокаивает, и он часто поднимает взгляд, глубоко вдыхая воздух с запахом мха и магии.

Стремясь сидеть спокойно и, по возможности, привлечь к себе как можно больше удивительных существ, Гарри пытается найти себе место все утро, передвигаясь по площадке с альбомом в руках. По какой-то причине каждая смена положения дарит ему новый всплеск чего-то, смахивающего на умиротворение, что помогает ему в следующий раз дергаться и напрягаться несколько меньше.

– Итак, как все прошло ночью? – спрашивает он со своего места на холодных плитах, прямо через дорогу от зоны восстановления, где Драко проверяет животных.

– Прошло что? – нерешительно уточняет Драко, осторожно просовывая ладонь под брюхо форели и получая водопад брызг в лицо от удара мощного хвоста. – Вот спасибо.

Он не убирает руку, а просто замирает, пока большая злая рыба не успокаивается, а затем ведет кончиками пальцев вдоль ее крапчатой кожи. Судя по всему довольный результатом, он вытаскивает руку, отряхивает ее от воды и смотрит на Гарри с выжидательным выражением на лице.

Гарри моргает, пытаясь найти слова у себя в голове. Хотя бы какие-нибудь.

– О, – говорит он наконец. – Вечеринка в Министерстве. Как оно было? Скучал по мне?

Драко хмурится и отворачивается.

– Ничего необычного, – говорит он, а следующие слова почти не удается расслышать, потому что Драко со скрипом открывает следующую конуру и исчезает в ее глубине. Гарри умудряется уловить «стейк-соус с блестками» и «Селестина, мать ее, Уорбек», но остальной рассказ слишком тих, чтобы что-то разобрать. Он не переспрашивает. Его воображение и само прекрасно справляется.

В течение следующих нескольких минут Гарри сидит в полной тишине, положив альбом на раздвинутые колени, наблюдает за тем, как Драко выполняет свою каждодневную работу, и размышляет. Он думает о публичном Драко – холодном, резком, с иголочки одетом человеке, который последнее десятилетие был его компанией на каждом важном мероприятии. А затем думает о человеке, который сейчас перед ним - это, разумеется, все тот же Драко, но он теплый, пусть и раздражительный, странный, но абсолютно точно не заключающий себя в какие-то рамки поведения. Гарри не может решить, кто из них - настоящий Драко Малфой. Или, возможно, они оба всего лишь грани одной личности.

Как бы то ни было, что-то в Драко привлекает его внимание, уверяя, что он будет наблюдать за ним хотя бы все то время, что будет строить обещанный шед. Он уверен, что должно быть что-то в том, как он относится к животным, как добр к Гарольду, который всюду его преследует и часто в него врезается, и в абсолютном терпении, которое он проявляет к существам, требующим ухода.