Другие волки (СИ)

========== Часть 1 ==========

Мирра бежал по острому снегу. Его лапы совсем замёрзли. Настолько, что не чувствовались вовсе. Настолько, что не было никакой пронзающей боли, никаких ощущений, которые возникают при обморожении. Дыхание сбилось уже двести раз, на двести первом счет прекратился. Приходилось превозмогать себя, закрывать глаза на усталость и боль в мышцах. Если Мирра хотел жить. А он хотел.

Он уже довольно далеко убежал от преследователей. Ещё совсем недавно они дышали в спину, но теперь не слышалось их скребущих нутро шагов. Хруст веток, когда мягкие волчьи лапы ступают на холодную землю. Там, где успел навалить и застыть снег, треск непрочной ледяной корочки. Короткий издевающийся лай. Вой, провозглашающий передачу эстафеты и «все идет по плану». Мирра знал этих волков и знал их тактику. Запугать жертву, дать ей знать, что она в ловушке, как бы далеко и долго она не бежала. Ощущение загнанности в угол и бесполезности того, что делаешь. Мирра хорошо знал этот мир, более того, он хорошо знал мир этой стаи. Им его не запугать своими уловками.

Сначала все эти знаки раздражали. К концу третьего дня скитаний Мирра осознал, что ему плевать, что он не боится. Он слишком устал. Устал бегать. И думать. По идее, волчья суть должна была исторгать все мысли, но еще совсем недавно Мирра был человеком. И теперь человек внутри него старался сохранить четкость мышления, потому что расслабляться было нельзя. А так хотелось довериться инстинктам. Но если это произойдет, Мирра окажется обречён. Его преследователи здравомыслящи, поэтому Мирре следует брать с них пример.

Решив, что он убежал уже достаточно далеко для того, чтоб его не обнаружили по запаху – прием путанья следов и бега с подветренной стороны, - Мирра позволил себе остановиться. Сухость резала горло. Язык вывалился из пасти. Слышался только бешеный гул сердца и собственное дыхание. Лапы подкашивались. Хотелось завалиться на бок прямо посреди леса, но расслабляться было нельзя. Мирра перевел дыхание и огляделся в поисках безопасного места. Холмистая местность, покрытая пятисантиметровым слоем снега. Кое-где виднелись проталины, например, у стволов деревьев. Мирра проковылял до одного из них, того, что находился ближе, и прислонился боком. Перед глазами все расплывалось.

Он не ел без малого четыре дня. Некогда было охотиться. Сейчас же на охоту не было сил. Сейчас бы лечь спать, потому что не спал Мирра даже дольше, чем не ел. У него в голове все путалось. Спасение собственной шкуры уже не казалось такой уж прерогативой.

Мирра разлепил веки, которые сами собой стремились сомкнуться. Когда глаза закрывались, сознание затапливала мягкая блаженная темнота. Ей хотелось поддаться, и силы воли едва-едва хватало на то, что противиться этому сладкому томящему желанию отключиться. Тряхнув головой, Мирра еще раз огляделся.

Немного поодаль, футах в ста, виднелись скалистые образования. В них обычно формируются пещеры. Не достаточно большие для человека, но вполне пригодные для волка. Благо, с самоконтролем у Мирра был полный порядок. Он не входил в число тех, кто, теряя силы, тут же перекидывался, чтоб организм смог восстановить резервы. Такое могло бы произойти, если бы Мирра серьезно ранили и он истекал бы кровью. Ему пришлось бы сменить форму для того, чтоб исцелиться. Да, это сработало бы, но не тогда, когда он голоден и хочет спать, потому что несколько дней без отдыха носился по лесам от стаи волков, которые точно, совершенно точно хотят прикончить его.

Мирра забрался в одну из пещер. Настолько глубоко, насколько мог. Внутри было не так противно и холодно, как снаружи, однако пахло землей и какими-то кореньями, а еще старой отсыревшей травой. Почти как в могиле. Мирра не беспокоили такие мысли. Усталость оказалась настолько велика, что волнение о чем-то, вроде болезнно-саркастичных ассоциаций, просто не могло иметь места в вольем сознании.

Мирра наконец-то позволил себе скинуть с плеч напряжение. На это больше не было сил, тем более после того, как нашлось уютное убежище. Волк стал брать свое, человек – отступать. Все разумное постепенно утекло куда-то вглубь, спряталось, погреблось за сумрачной ширмой, которая отделяла одну сущность от другой. Перед тем, как окончательно потерять сознание, Мирра почувствовал благоговейную легкость. Он снова вспомнил, что ему нравится быть волком. Нравится эта простота. Нравится свобода, нравится быть частью-продолжением всего, что его окружает – ну, или почти всего: то, что создал человек, а именно города со всем вытекающим, волк не мог принять, он стремился отдалиться, слиться с природой, тем, чему волк должен и может доверять. Именно с чувством глубокого удовлетворения Мирра заснул.

========== Часть 2 ==========

Проснулся он оттого, что в ноздри как бы издалека пробивался запах другого волка. Оборотень это или простое животное – это не имело значения. Пещера, в которой пришлось провести один Бог знает сколько времени не принадлежала кому-то, иначе запах чужака сразу выдал бы ее обитателя. Впрочем, Мирра, когда он пришел сюда, был далек от состояния, в котором волка волнуют запахи других волков. Он потратил последние силы, чтоб добраться досюда.

Настороженный, Мирра вышел из пещеры и принюхался. И правда пахло волком. Запах с каждым мгновением становился все отчетливее. И звук. У оборотней очень хороший слух, они могу слышать, как в подвале скребутся мыши, когда сами находятся этаже на пятом. Особенно живой звук, остро возникающий в сознании, - звук жизни. Искусственные звуки – они менее распознаваемы. Они словно эхо, сбитое, нечеткое, со съеденными окончаниями.

По запаху и звуку стало понятно, что волк очень скоро настигнет Мирра. Он бежал, определённо бежал. Мирра бросился по касательной. Он не успел запомнить территорию, но инстинкты подсказывали, какой путь будет более верным. Мимо деревьев, по дуге от стрелы, которая была выпущена в Мирра. Интересно, как долго он спал? Неужели этого времени хватило, чтоб преследователи успели отыскать и нагнать его? Но Мирра не думал об этом. Теперь, когда волчья сущность взяла верх, Мирра вообще не думал. Он просто знал, что в беде и что ему не следует сталкиваться с другими волками. Вне зависимости от того, оборотень это или нет, враг или помощник. Мирра не доверял волкам. Больше, чем волкам, он не доверял только людям.

Звуки приближающегося хищника сменили направление. От оборотня пахло псиной и лесом, пахло холодом и диким желанием достигнуть цели, а еще чем-то знакомым. Так пахли волки из стаи Мирра. Значит, оторваться не удалось. Преследователь не сдастся. Он словно просчитывает шаги Мирра. Он идет наперерез. Мирра рванул в противоположную сторону, одновременно решая и проверить, действительно ли у этого оборотня такая быстрая реакция, и попробовать оторваться. План сработал, но лишь наполовину. Теперь Мирра точно знал, что оборотень действительно очень быстр, но оторваться от него не удавалось.

Сознание захлестнула паника. Волк заметался. Следовало вызволить человека из той глубокой темноты, куда тот спрятался. Нужно было логическое мышление, осмысление, планирование. Тот, другой, он определенно думает человеческой головой. Мирра следовало не уступать ему ни в чем. Таково было правило выживания Мирра: он должен понимать систему мышления противника, чтоб иметь возможность, если не выиграть, то хотя бы не проиграть.

Внезапно запах пропал. Сначала это как-то выпало из сознания: Мирра оказался слишком занят тем, что пытался вызволить человеческую сущность наружу, пусть не в тело, так в голову. Это удавалось с трудом, но думать, пусть и односложно, уже получалось. Получалось анализировать на простейшем уровне. Нужно было уцепился за эту возможность, стараясь удерживать человека на плаву, чтоб тот почувствовал себя увереннее и смог самостоятельно проявить себя. Люди – они такие эгоистичные, только дай им волю. Мирра, когда он становился человеком, был ужасно эгоистичен. Это ему и помогало выжить – человек никогда не уходил окончательно, всегда норовил вылезть наружу.