Солнечный чародей (СИ)

И в этот раз Гарри тоже решил воспользоваться Картой, как самой надежной вещью в мире. Поттер не питал иллюзий насчет того, что магглорожденный, которого магический мир встретил хоть и враждебно, но встретил же, станет сидеть на одном месте и ходить по строго определенному для всех первокурсников маршруту. Тем более, что пары у них закончились еще до обеда. Так что использовать кусок пергамента, на котором присутствовал каждый обитатель школы, было умно.

А вот забираться в сердце подземелий было не слишком умно; Гарри решил, что обязательно скажет об этом Тому, когда доберется до него. Добираться пришлось через три говорливых портрета, одного Снейпа – весьма злого и испытывающего тягу к снятию баллов – и Кровавого Барона. У последнего даже удалось выяснить кратчайший путь до мальчишки.

Чем дальше Гарри шел, тем темнее становилось. Он даже не предполагал, что подземелья бывают действительно темными, несмотря на то, что успел побывать в каждом уголке Хогвартса за свои шесть лет обучения. И уж тем более Гарри не предполагал, что первогодка может делать в такой темноте.

Гарри в темноте прятался от Снейпа и варил оборотное зелье вместе с друзьями. Но Том не Гарри, верно?

Скоро впереди послышалось шуршание, совершенно безобидное и обнадеживающее: так шуршать мог только расправляющий мантию первокурсник, который точно не был таящимся во тьме чудовищем. Второе бы тоже не остановило Поттера, но потратить пришлось бы куда больше времени.

Карта показывала, что мальчишка был всего в шагах тридцати, и Гарри решил, что подкрадываться к ребенку, который действительно может в круциатус - не лучшая идея.

- Эй, я не знаю, кто там в темноте, но лучше Тому привести себя в надлежащий вид, потому что сейчас будет люмос.

Шуршание тут же прекратилась, а потом возобновилось с удвоенной силой. Гарри честно выждал пару секунд, а потом зажег огонек на конце палочки, который тут же осветил бледное лицо мальчишки. Мантия была накинута кое-как, галстук вообще что-то делал на полу, а еще мальчишка прижимал руки в груди. От напряженного мыслительного процесса Гарри даже прищурился, но потом решил, что лучше не думать о том, чем ребенок тут занимался. Меньше знаешь – крепче спишь.

- Опять ты? - уже совсем недружелюбно выпалил Том, щурясь от яркого света, и Гарри немного приглушил огонек.

- Да, это опять я, и я очень надеюсь, что ты готов к воспитательной беседе на полтора часа.

- Со мной не нужно проводить воспитательные беседы, просто оставь меня в покое!

- Я разве уже не сказал? Теперь ты в Хогвартсе, мы тут один за всех, и все против одного. Лучше тебе не быть тем одним, понял? – Гарри поймал себя на том, что нежничать с мальчишкой больше не было никакого желания; примерно так же он относился к профессору Трелони – вроде безобидная и не вредит, но быть с ней милым? это уж увольте.

Риддл отступил назад, хмурясь, и Гарри почувствовал слабый отголосок той боли, которую испытал пару часов назад. Было похоже, что мальчишка не особо контролирует это, но чтобы сказать наверняка – стоило спросить у него самого. А последнее, чем сейчас хотел заниматься Гарри – быть наседкой при слишком гордых первогодках.

- Ты мне угрожаешь? – наконец спросил Риддл, и Гарри с готовностью кивнул.

- Конечно, это же именно так и выглядит. Так что будь хорошим мальчиком, и ничего с тобой не случится.

«Хороший мальчик» сжал кулаки, но Гарри уж точно не собирался драться с ребенком. Беседа вообще пошла не по тому руслу, которое определял для себя гриффиндорец. Он хотел просто поговорить с ним, может, припугнуть; сбить с Риддла спесь, другими словами. Но никак не получать волну ненависти от мальчишки, к которому вроде как неплохо относился еще вчера. Гарри не любил такие резкие изменения в отношениях с кем-то.

- Ты кажешься мне сообразительным, так что обдумай мои слова, а завтра поговорим по душам, - поставил точку в разговоре Гарри, не обращая внимания на то, что она больше похожа на кривоватую запятую. – И не ходи по темным коридорам, здесь и шею свернуть недолго.

Комментарий к Глава 2

Мне действительно будет интересно прочитать ваши отзывы по поводу всего этого~

========== Глава 3 ==========

Учиться с Гарри Поттером невозможно. Он шумный, надоедливый, ему вечно достается все внимание, причем обычно – незаслуженно. Весь Хогвартс помнит историю, когда Гарри сбежал с урока зельеварения, проследил за профессором, убил его и вышел сухим из воды. Конечно, профессор Квирелл почти разрушил школу, пытался украсть Философский камень и напал на ребенка первым, но это не отменяет того, что хотя бы за убийство Гарри Поттер должен был получить всеобщее порицание. А получил он двести баллов, которые отошли в копилку Гриффиндора, и крутую шляпу от профессора Дамблдора.

Вспоминая эту вопиющую несправедливость, Драко невольно покрывался злыми мурашками.

Определенно, Поттер был всеобщей катастрофой. Если у него что-то не получалось – а не получалось у Поттера очень многое, например, вежливость и помешивание зелий в правильную сторону – то это на себе ощущала вся школа; если Поттеру приходила в голову какая-то глупая идея – последствия расхлебывал совсем не он.

Каким-то образом Гарри Поттер умудрялся втягивать всех, кто вокруг, а так же тех, кто вообще, казалось бы, никаким боком его не касаются. Малфоя-старшего, Снейпа, даже Барти Крауча-младшего, который вообще два года назад считался мертвым!

А теперь, когда Гарри Поттер стал старостой, страдать будут ученики. И что-то Драко подсказывало, что первокурсники – особенно.

Гарри Поттер был известен еще тем, что был единственным ребенком в семье. Это по-разному влияет на людей, на него же повлияло так, что теперь все потенциально интересные дети уравнивались в правах с шестикурсником и пользовались всеми преимуществами дружбы с Поттером.

Беллатриса, которая была официальной племянницей Драко по его матери, была настолько ярким примером, что это ослепляло всех, кто интересовался этим вопросом. Поттер уделял ей часы своей жизни, в это же время игнорируя всех остальных детей семьи Лейстренджей. Его любовь и внимание были строго избирательны, и если кому-то не повезет заинтересовать Поттера, то ему придется с этим смириться и попытаться получить удовольствие. Потому что просто так Поттер не отстанет.

«А этим мальчишкой он заинтересовался», пришлось признать Драко. «Что за дурной вкус».

Закончив первый обход в этом году, Драко отправился в гостиную, чтобы поскорее оказаться в мягком кресле. Он действительно устал, потому что Снейп именно ему поручил приглядывать за тем, чтобы Лейстрендж и Риддл не покалечили друг друга. Правда, Гойл и Лейстрендж умудрились попасть в Больничное крыло, но пока фамилия Гойл не имела ничего общего с фамилией Риддл – все было в относительном порядке.

- Драко!

Малфой едва не отправился к Мерлину, когда из темноты коридора на него вылетела Гермиона, уверенно – свирепо – сверкающая глазами.

- Грейнджер! Ты с ума сошла?

- Я спросила у себя это же полчаса назад, когда убегала от Филча, совершенно забыв о том, что стала старостой. Силу привычки не стоит недооценивать, - отозвалась девушка. – У меня к тебе просьба. Важная.

- Что не так с этим учебным годом? – пробормотал Малфой. – Нет, даже не думай, я не откажусь от идеи убить Поттера.

- От этой идеи тебе тоже придется отказаться, но пока проблема в Томе, а не в Гарри.

Да, определенно, в первокурснике была проблема. Драко и без просьб Гермионы считал, что он тут виноват в меньшей степени, потому что еще как минимум три магглорожденных первокурсника – один попал на Гриффиндор, два на Пуффендуй – ударялись в слезы в поезде, а когда старосты – им приходилось - спрашивали, в чем дело, в красках рассказывали, что Лейстрендж расистское чудовище.

Но и отрицать то, что Риддл магглорожденный, было слишком глупо. Поэтому и чувство превосходства Лейстренджа понятно. Эта ситуация вообще была очень спорной, как и все ситуации, в которых пытаются конфликтовать социальные свободы и традиции.