Солнечный чародей (СИ)

Поэтому даже после слов Гермионы о том, что она будет очень благодарна, если Драко не даст мальчика в обиду, он не мог сделать это в полной мере. В конце концов, Драко тоже считал, что магглорожденные несколько… в разы хуже, чем чистокровные волшебники. Кроме некоторых исключений, но обычно на одно столетие рождается лишь одна Гермиона Грейнджер.

В гостиную он пришел в смешанных чувствах, но без иллюзий на тему того, что кинется помогать мальчишке, как только станет свидетелем притеснений. В Слизерине все старались чтить негласный девиз: «Будь сильным или сдохни смирись с тем, что с тобой никто не считается».

Но гостиная решила изменить его планы: творился слишком подозрительный ажиотаж, а еще Лейстрендж выглядел виноватым, стоя рядом с Панси Паркинсон – старостой - и Риддлом.

- Что тут происходит? – толкнул Драко Блейза, сидевшего на спинке кресла.

- Тот что первокурсник извинился перед тем, кто второкурсник, а потом это повторилось в обратном порядке, - на автомате отозвался Забини, видимо, сказав эту фразу уже не первый раз.

- Стоп, что? Блейз, подробности!

Итальянец недовольно обернулся к Драко, но понял, что с этим человеком ему еще за одной партой сидеть, так что лучше сделать так, как он хочет.

- Я сижу спокойно, читаю, Лейстрендж на диване сидит, все тоже спокойно занимаются своими делами, потом открывается дверь, мы заинтересованно наблюдаем, как заходит Риддл, как осматривается, а потом подходит к Лейстренджу и говорит, что они все погорячились и он осознал свою вину в конфликте и не хочет повторения, и много еще таких миротворческих слов. Сначала Лейстрендж поухмылялся, а потом стал серьезным, дослушал и решил, что тоже хочет извиниться. Потом к ним подошла обалдевшая Панси и тут заявился ты.

- Благодарю, мистер Забини, - раздался из-за спины еще один голос, на этот раз Снейпа. – Рад, что ваша психологическая работа над ними дала результаты. Они должны были понять, что жить мирно гораздо лучше, чем воевать. В случае чего, всегда можно воспользоваться ядами. Пять баллов каждому старосте Слизерина.

Драко обернулся к Снейпу, раздумывая над тем, стоит ли говорить ему, что он вообще ни слова не сказал им за день, но его опередил Риддл, который как будто бы смог услышать их через всю гостиную.

- Было бы справедливо добавить столько же Гарри Поттеру, сэр. Он заставил задуматься меня над моим поведением. Я очень сожалею, что не сделал этого раньше.

Драко почувствовал, что силы его ярости хватит на взрыв всей планеты.

«Завтра» - понятие растяжимое, успокаивал себя Гарри.

Весь вечер он потратил на помощь Хагриду со стаей гиппогрифов, которые должны были участвовать в завтрашнем уроке. После – на выяснение, что же удалось выучить на собрании ОД, все оставшееся время ушло на то, чтобы осознать факт, что в то время, пока он решал проблемы слизеринцев, те заявились в Выручай-комнату и объявили, что тоже хотят нормально сдать экзамены, так что будут учиться вместе со всеми.

В связи с насыщенностью первого школьного дня – второго, если действительно «округлять» - было неудивительно, что Гарри проспал. И то, что Рон не разбудил его, тоже было неудивительно, в конце концов, Поттеру все-таки выделили отдельную спальню в связи с тем, что он стал старостой.

Привилегий у старост было не так уж и много: нервные срывы, постоянные прогулки с первокурсниками, которые очень сильно стараются забыть дорогу до классов, и отдельная спальня в башне своего же факультета – чтобы всякие личности не мешали учебе, которая у старост должна была быть еще и идеальной.

И если Гермиона пользовалась своей новой спальней вовсю – убрала все лишние кровати, повесила на стену доску, на которую крепила всякие пометки, будто играла в следователя из детективного сериала, даже где-то нашла огромный цветок, который назвала Джоном – то Гарри пока успел только понять, что спальня у него есть. А в ней еще пять кроватей, с которыми было непонятно что делать, и много пространства, которое было непонятно куда деть. Хоть все вещи из дома перетаскивай и оставайся жить в Хогвартсе навечно.

В любом случае, он проспал. Всего лишь на минут тридцать, но решил не бежать сломя голову, а спокойно принять душ, сходить на кухню за завтраком, все равно же опоздал. Флитвик, который в это время и должен был вдалбливать в головы детей жизненно важные сведения, был бы весьма разочарован поведением своего ученика, если бы не считал, что урок без Поттера на нем – самый продуктивный урок в истории его преподавания.

Успел Гарри к началу первой пары у профессора МакГонагалл – удачное стечение обстоятельств, потому что она не собиралась потакать дикой занятости Поттера-младшего.

- Ты почти не опоздал, - шепнул Поттеру Рон.

- Ты почти не забыл разбудить меня, - ответил тот.

- Разговоры оставьте за дверью, молодые люди, - вставила свое слово МакГонагалл, подходя сзади и решая, стоит ли для профилактики стукнуть гриффиндорцев чем-нибудь тяжелым.

И Гарри пришлось замолчать. Чтобы развлечься – в начале года МакГонагалл постоянно напоминала правила трансфигурации, соблюдая которые, ты не превратишься в раскуроченный труп – он оглядел однокурсников и наткнулся на взгляд Малфоя.

Особенный взгляд Малфоя, который одновременно выражал крайнюю ненависть, незамутненное восхищение и даже немного снисхождения. Чем Гарри его заслужил, было непонятно, но жутко интересно.

- Неужели Люциус наконец-то прочитал то письмо, которое я отправил ему в июне? А я думал, что оно совершенно затерялось в пачке тех писем, которые он получает ежедневно! – Гарри толкнул Рона, показывая на Драко.

Малфой тут же изобразил совершенную незаинтересованность.

- Какое письмо? Зачем ты вообще писал Люциусу Малфою? – отозвался Рон.

- Ну, Драко уже поднадоел с «мой отец об этом узнает», и я решил, что ему действительно пора узнать.

Отношения между Гарри Поттером и Люциусом Малфоем были особые. Глава Попечительского совета просто обязан знать в лицо главного нарушителя спокойствия и главную жертву одновременно.

Когда Квирелл чуть не убил Гарри на первом курсе, именно Поттеру пришлось провести с Малфоем наедине долгие полчаса, старательно отрицая то, что все случилось по вине Дамблдора. Люциус под конец метал взглядом молнии, но одна молния уже была у Гарри на лбу, так что он не волновался по этому поводу. На втором курсе Гарри чуть не съел Арагог, и на этот раз Поттеру пришлось отрицать причастность Хагрида. А на третьем курсе именно Гарри устроил истерику и уговорил Люциуса не убивать «милого и очень умного» Клювокрыла. А на четвертом и семья Гарри и Люциус собрались в доме Поттеров в Годриковой лощине, чтобы поругать Фаджа, Дамблдора и директоров остальных школ. Малфой уже слишком привязался к Поттеру, поэтому его скорая смерть на Турнире Трех Волшебников весьма бы огорчила аристократа.

Определенно, Гарри любил Люциуса Малфоя сильнее, чем его сына. Люциус Малфой старался отвечать взаимностью, насколько это позволяла его слизеринская душа.

И Гарри иногда писал Люциусу письма, в которых в красках описывал, в чем он лучше Драко. В эти моменты слизеринская душа Малфоя хотела его медленно и со вкусом придушить.

- Когда-нибудь я задумаюсь над тем, что ты слишком много времени проводишь с теми, кто старше тебя на полвека, - пообещал Рон, который был чем-то очень занят; Гарри был слишком заинтересован происхождением взгляда Драко, чтобы обратить на это внимание.

- Только с пятью. И один из них мой отец, не нужно мне тут твоих ехидных комментариев.

Поттер и правда проводил достаточно много времени с Сириусом, Ремусом, Джеймсом, Северусом и Люциусом. Но это можно было объяснить любовью к рыбам*.

- И все-таки, что с Драко не…

- Минус пять баллов с Гриффиндора, Поттер! Еще слово – и отработка у мистера Филча. Вам понятно?

Гарри прикусил язык, виновато смотря на МакГонагалл снизу вверх. До конца пар он прилежно сохранял тишину, даже подзабыв про Малфоя. Но как только профессор МакГонагалл решила, что всем можно идти, Драко Малфой решил, что Гарри идти как раз никуда нельзя.