Город надежды (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== 1. Вступление. ==========

Жаркое лето, влажное, разъедающее всякое желание выходить на улицу даже ночью. У окна в небольшой квартире сидит парень, безразлично оглядывает улицу и припаркованные вдоль домов блестящие машины.

На улице пусто, словно и птицы спрятались. Бездомных собак и кошек — минимальное количество. Дороги города чисты, тротуары искрятся, будто их вымыли с мылом. Вдоль каждого дома высажены деревья, кустарники и цветы.

Сталинок с каждым годом становится всё меньше, офисных, светящихся в темноте зданий, всё больше. Город растёт, процветает. Только люди живут в страхе…

*

Уже второй час слышу, как в соседней комнате ругаются мать с отцом. Это непривычно, ведь семья у нас дружная, крепкая. Была.

— Я никуда не пущу его! — повторяет мать. Периодически она срывается на крик, начинает реветь, отчего у меня щемит сердце. — Он никуда не пойдет! Олег, Олег, послушай! Мы обналичим всё, что есть! Я сейчас же продам всё, что можно вообще продать! — она вылетает из гостиной, я слышу её быстрые шаги в коридоре, и через секунду она в моей спальне. — Сынок, что ты грустишь? Не переживай, милый, я не пущу тебя никуда. Ты никуда не пойдешь завтра! Я не отдам тебя!

Она старается сохранять спокойствие, но я вижу её дрожащие руки. Мама открывает мой шкаф — в нём отдельная полка для документов и драгоценностей. Она выгребает всё, бумаги летят на пол. Среди них я вижу свой паспорт в обложке с анимацией диснеевского Винни-Пуха.

— Прекрати, Оля, — отец заходит неслышно, я даже не вижу его. Сквозь пелену слёз он мелькает в комнате, как привидение. — Оленька, всё будет хорошо, я уверен в этом! Да с чего ты вообще взяла, что Артём из этих…

Из ЭТИХ.

Он так пренебрежительно произносит это слово, становится противно.

Под «этими» он имеет в виду гомосексуалистов. Геев. Педиков, проще говоря.

Мама сидит на коленях, держа в руках шкатулку. Она смотрит на отца, слушает его, а потом оборачивается ко мне. Пытается в моих глазах разглядеть ответ на этот вопрос. Педик ли я? Я сотню раз — еще когда утвердили строительство города для гомиков — признавался родителям в том, что мне нравятся девочки. Я клялся и божился, что никогда и ни при каких условиях не посмотрю на парня. И родители верили мне.

А я врал.

И сейчас я сижу на письменном столе у окна и пытаюсь сдерживать слёзы. Мама поднимается, подходит ко мне и, нежно взяв рукой за подбородок, смотрит в глаза. Надежда в её взгляде тает мгновенно, и мама вновь заливается слезами. Бросив шкатулку на кровать, обнимает меня крепко-крепко. Я даю волю слезам, страху, отчаянию. Только и могу прошептать ей на ухо тихое «Прости!» Она мотает головой — мол, это не моя вина.

— Артём, — отец серьёзно смотрит на меня, поглаживая по плечу мать. — Я знаю, что всё будет хорошо.

Как же. Знает он. Никогда он ничего не знал, и сейчас эта дурацкая самоуверенность ни к чему хорошему не приведёт. Конечно, я не имею права на него злиться — сам мог бы рассказать всё родителям раньше. Но я злюсь. Очень злюсь на отца за это спокойствие.

— Артём, — он вновь повторяет моё имя. Интересно, нас будут называть по именам в том городе? И город ли вообще это? Тюрьма, не иначе. — Артём, ты пройдёшь этот тест. И я его пройду. Что нам переживать, мы же нормальные мужики, правда? — тут он оглядывает меня и добавляет. — Сейчас машинку достану, пусть мать пострижёт тебе волосы. Мало ли, внешность же тоже играет роль. Наденешь утром костюм с галстуком, ответишь на вопросы и попрощаешься навсегда с этими…

— Я не буду стричься, — говорю спокойно, но твёрдо, чтобы он понял меня.

— Волосы слишком длинные, — слышу в его голосе сердитые нотки. — Светлые к тому же…

— Оставь его! — шипит мать. — Не хочет, значит, не будет стричься!

Эта перепалка длится ещё несколько минут, оба покидают мою комнату, продолжают спорить в гостиной. Они стараются тише, но я всё слышу. Я слышу слишком много для того, чтобы понять, что уверенность отца начинает таять.

Утром просыпаюсь рано, за час до будильника. Внутри волнение — страшное и липкое, ничем его не снять. Умываюсь, одеваюсь, причесываюсь на автомате, без лишних движений и мыслей. Еда не лезет.

Из дома мы с отцом оба выходим голодные. Садимся в старую черную «мазду», едем до школы десять минут.

Там уже много народу, многие школьники со своими родителями. Вижу заплаканную мать Ваньки из параллельного 10 «Б», вижу Кирю, Лёху, Сашку. Одни парни, девочек нет совсем. Девочкам прощается многое, очевидно, и лесбийская любовь.

Стены школы украшены гирляндами, оставшимися с выпускного одиннадцатых классов. Яркий свет больших ламп на потолке в вестибюле. Проходим в спортзал. В нём расставлены парты, стулья, впереди два больших учительских стола — один большой класс, из которого не все выйдут через парадный вход.

Через полчаса здесь собираются все: ученики рассаживаются по местам, родители остаются позади в ожидании. За учительскими столами сидят трое мужчин. Они гнусно ухмыляются, поглядывают на нас, мальчишек, и в голове мелькает короткая связная цепь «хищник-добыча». Хочется плакать, но сдерживаю себя. Киря толкает меня в бок, видит моё настроение.

— А нам попрощаться дадут время? — спрашиваю я. Мой лучший друг, самый преданный мне человек после мамы. Он щурится, понимает, что я имею в виду, и тихонько мотает головой в стороны, словно стряхивая с себя догадки.

— Заткнись, Тём. Всё будет хорошо.

Ещё один. Хочу улыбнуться ему, сказать, что он — классный, позитивный чувак, но не могу.

Через пару секунд один из мужчин поднимается из-за стола и проходит вперёд — чтобы мы лучше слышали и видели его. Руки его сцеплены в замок, на лице — грубая ухмылка.

— Доброе утро всем присутствующим! — говорит он. Голос как будто электронный. — Сегодня каждый из вас пройдет тест на сексуальную ориентацию. Вопросы составлены так, что вы не сможете специально ничего подстроить, выбрать нужные, правильные ответы. После с каждым из вас проведет беседу наш психолог, — мужчина указывает на толстого лысого мужика, и меня бросает в дрожь от одного его вида. — Далее, когда будут известны результаты, мы огласим их.

Итак, суть заключается в чём: те, кто проходил тест, делились на три категории — геи, гетеро и би. Гетеросексуалы отправлялись домой кушать пряники, а бисексуалов ссылали в летние лагеря с девочками, надеясь на их исправление. Самая страшная участь предстояла стопроцентным педикам. Уж не знаю, каким это образом можно было с помощью тестов вычислить ориентацию, но эта мысль о разделении всегда приводила меня в бешенство. Что это за хуй такой, которому пришло это в голову? Ёбаный гомофоб.

— Мы называем этот город «Город надежды»! — продолжает он, выхаживая перед нами. — Школьники и студенты там могут продолжить своё обучение, взрослые, состоявшиеся люди — найти работу. Это такой же город, как и все остальные города в нашей стране, просто обособленный от остальных. Встречи с родственниками возможны раз в два месяца, но сами вы выезжать за пределы города не сможете.

Меня пугает это название — “Город надежды”. Что это за город такой? Я чувствую, рай или ад — одно из двух. Третьего не дано.

Мужик проходит на место и берёт со стола какую-то бумажку. Изучает её несколько минут, потом просит жирного психолога раздать нам тесты.

— У вас полчаса, поторопитесь! — говорит он, и присутствующие погружаются в изучение вопросов…

========== 2. Город надежды. ==========

Двадцать совершенно дурацких вопросов, ответить на которые не составит труда. Подвоха в них я не вижу никакого, и именно это напрягает больше всего. Те, кто успел пройти тесты, уже выстроились в небольшую очередь к свиноподобному психологу. Идти к нему желания нет вообще: он отвратительный на вид, а блестящая от пота лысина приводит в ужас. Не то чтобы я никогда лысых и потных мужчин не видел, просто… Что-то подсказывает, что мы с ним в этой жизни ещё столкнёмся, и встреча эта будет не особо приятной.