Мое побережье (СИ)

Мы устаем от страхов, мы устаем от депрессии, мы устаем от избытка чувств. Мы устаем от усталости.

Хотим вернуться в прошлое, которое уже почти не помним, и, парадокс, отчаянно подгоняем будущее.

***

Лесли «оживила» наш маленький садик с розами под окнами, которые в свое время перетоптал противный бульдог не менее противного мальчишки Бена с соседней улицы, и клумбы с маленькими дикими розами начали наливаться пурпурным цветом.

Зеленая трава перестала казаться чем-то редким и новым, чтобы толкать друга локтем и указывать: смотри, первые ростки!

Волосы трепал теплый воздух, от которого больше не хотелось прятаться за воротом плаща и укрываться шарфами.

Лучи солнца пригревали сквозь ткань платья и вынуждали щуриться, стоило поднять голову и требовательно посмотреть на Тони.

— «Кто являлся руководителем лагеря антифедералистов в период ратификации конституции 1787 года?» — он углубился в мой тренировочный сборник с экзаменационными заданиями, время от времени лениво попивая остывший кофе из бумажного стаканчика.

В такую погоду никому не хотелось сидеть на обеде в душной столовой, и ребята стремились дружными кучками занять столики на свежем воздухе.

Я помнила, что двухпартийная система зародилась в период администрации Вашингтона, и ее создателями были Джефферсон и Гамильтон; помнила фразу, летающую в более поздние годы: «Мэдисон «обокрал» Гамильтона», осознав всю несостоятельность программы антифедералистов, и если опираться на то, что создателем партии федералистов был Александр Гамильтон, то…

— Томас Джефферсон, — я прищурилась в ожидании реакции.

Старк одобрительно кивнул:

— Да. «Определите социальные источники сервитута в североамериканских колониях Англии», — процитировал он очередной вопрос.

Хэппи рассеянно покосился в сторону заданий да отвернулся, возвращаясь к методичному жеванию своего обеда.

— Там есть варианты ответов?

Тони нахмурился, «бегая» глазами по тексту.

— Рабы, индейцы, уголовные преступники и обезземеленные крестьяне из Европы.

— Третье и четвертое.

Он обратился к последней странице с ответами, на которой держал заложенный палец.

— Так точно, мисс Поттс, — его добродушной улыбке не удалось унять моего внутреннего беспокойства.

Это всего лишь тестовая часть заданий. Дальше — хуже.

— Давай к вопросам с развернутыми ответами, — попросила я его, нервно ерзая на лавке. Тони покорно перелистнул страницу.

— «Выделите факторы, способствовавшие переориентации членов Континентального конгресса и общественного мнения с позиции автономии в рамках Британской империи», — показательно вздохнул, демонстрируя собственный скепсис в отношении сложно сформулированных, часто с целью еще больше запутать несчастного экзаменуемого, предложений, — «на позицию независимости США и полного отделения от Англии».

Я вторила ему, удрученно пряча лицо в ладонях.

Какой-то кошмар.

— Я провалюсь, — закусив губу, я скользила бесцельным взглядом по пальцам, сжимающим страницы, вполне физически ощущая абсолютное и размеренное «ничего» в голове. Не хватало только движущегося из одной стороны черепной коробки в другую перекати-поле и треска сверчков. — Как пить дать.

Старк недовольно цокнул, откладывая злосчастный сборник в сторону.

— Слушай, ты — умница, — склонив голову, он явно вознамерился поймать мой взгляд; да только смотреть в спокойные карие глаза, покуда тебя вот-вот разорвет от переизбытка отрицательных эмоций, отчаянно не хотелось. — Я серьезно. Ты — самый…

— Э, Джинни? Привет.

Раздавшийся над ухом кашель оборвал Тони на полуслове, а меня — вернул к той плоскости реалий, где понятия «экзамены» и «скоро» на определенный промежуток времени сдвигаются на второй план.

Тишину нарушил лишь шумный глоток, с коим Хэппи отпил сок.

На меня смотрел высокий, худощавый, с непропорционально длинными (или так казалось из-за его субтильности и ремня на талии?) конечностями парень с красной бабочкой, стягивающей на тонкой шее ворот заправленной в брюки с высокой посадкой синей клетчатой рубашки.

Лицо знакомое. Откуда — уже другой вопрос.

— Привет.

Наблюдая боковым зрением за Старком, который буквально впился глазами в несчастного, и опасаясь за благосостояние второго — в конце концов, далеко не каждый способен вынести его странную привычку бескомпромиссно пялиться на людей, а этот тип и вовсе не внушал доверия относительно крепкости своей сердечно-сосудистой системы, — я потянулась ногой в попытке пнуть Тони под столом, но расстояние оказалось неожиданно больше предполагаемого. Тогда, одним быстрым движением скинув туфель, я, незаметно для нарисовавшегося из ниоткуда паренька и сканирующих всю округу глазных яблок Хэппи, чуть сползла вниз, вытягивая ногу на полную длину и приподнимая ее выше.

Мистер с красной бабочкой начал говорить с запинками:

— Ты, может, не помнишь меня, я — Юджин, учусь с тобой в одном… — Носок уперся в обтянутое джинсовой тканью колено; я легонько его пнула и прикусила щеку изнутри, скрывая рвущуюся улыбку в секунду, когда карие глаза с искорками любопытства и удивления переключили внимание на меня.

— В классе биологии, да, — я его вспомнила: всегда сидел на первой парте и на вопрос учителя: «Вам была задана на дом таблица?» единственный из всего класса поднимал руку.

Внезапная усмешка, которую Старк попытался скрыть в кулаке, не предвещала ничего хорошего. И поняла я это слишком поздно.

Тони поймал под столом мою голень, пресекая попытку убрать ногу подальше от греха. Мягкий рывок — моя филейная часть скользит по лавке вперед, корпус уходит ниже, а колено неприятно стукается о твердую поверхность.

— Я… помню, — стопа прижимается к внутренней стороне бедра. Чересчур теплого. Слишком близко. Стоит Хогану неосторожно повернуть голову, как его глазам представится самая недвусмысленная картина, какую только можно вообразить. — Юджин, — голос с придыханием срывается на последнем слоге.

Пальцы медленно скользят вверх по тонкому капрону, очерчивают лодыжку, и, несмотря на тепло сегодняшнего дня, по коже бегут мурашки.

Кинуть недовольный предупреждающий взгляд нельзя — Хэппи заметит.

— …я подумал, если, ну, если ты, тебя еще никто не пригласил, может, ты захотела бы пойти на выпускной со м-мной? — он прожевал последние слова, слив их в единое целое.

Он что-то говорил до приглашения? Ай, не важно.

— Юджин, я бы с радостью, — господи, я — ужасный человек и сгорю в аду, — но меня уже пригласили, и я сказала да.

Пальцы на секунду замирают.

Пользуясь моментом, пока Старк не опомнился, я быстро выдергиваю ногу, и теперь единственной проблемой становится лишь поиск туфля в траве.

— Пригласили? — произносит он, хмуря брови, когда почти слившийся с цветом своей бабочки Юджин стремительно покидает наш столик, бубня под нос какие-то извинения или оправдания.

Я фыркнула, ныряя, наконец, носком в балетки.

— Конечно. В мечтах.

Взгляд напротив стал мягче: видимо, понял, что я просто дала бедному парню от ворот поворот.

Тони реплику оставил без комментариев, и остаток обеда прошел в разглагольствованиях Хэппи, внезапно воодушевившегося темой приближающегося последнего вечера в школьной жизни.

Лишь когда время отдыха подходит к концу, и я старательно утрамбовываю кучу толстых, исписанных тетрадей в сумку, он вдруг останавливается за моей спиной, нарушая все условные и безусловные границы личного пространства. И снова эти проклятые руки — по обе стороны от моего корпуса.

Ни вздохнуть, ни пошевельнуться.

Теплое дыхание опалило висок, отчего к щекам ощутимо прилил жар:

— А как насчет того, чтобы сходить с кем-то на выпускной в реальности?

Карандаш выскользнул из пальцев и покатился по столешнице, пока беззвучно не упал куда-то в траву.

Я честно старалась держать себя в руках, но предательский голос выдал все волнение:

— Было бы с кем, — и напускное равнодушие рассыпалось, как карточный домик.