Мое побережье (СИ)

Он не стал ходить вокруг да около, безапелляционно заявляя:

— Со мной.

Я подумаю. Поговорим об этом позже. Отвечу через неделю, если никто другой не пригласит. Ну же, Поттс!

— Идет, — тихо, шепотом.

Тряпочка.

Отстраняясь, он словно бы неосознанно, между делом, скользит ладонью по моему бедру, и я честно не хочу задумываться, что это для него значит.

***

Дорога к морю отняла достаточно ощутимый промежуток времени. Пусть, в отличие от зимы, трасса не была покрыта гололедом, но зато ближе к лету улицы взялось ознаменовывать такое явление, как пробки.

Для первого воскресенья мая погода стояла неожиданно жаркая.

Особенно в центре — легкому ветерку не удавалось пробиться среди многочисленных автомобилей и нагроможденных друг за другом построек, вынуждая наш застрявший в машине квартет изрядно замучиться на выезде из города.

Хэппи ворчал. Джеймс расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и закатал по локти рукава. Тони, хоть и не выглядел изнуренным природными условиями, видимо тихо бесился — темперамент не позволял подолгу стоять в очереди из транспортных средств, гипнотизируя взглядом светофор.

Я, устав без конца мельтешить коленями из стороны в сторону, пытаясь воссоздать хоть какое-то подобие сотрясания воздуха, плюнула на все и стянула капронки, сразу ощущая легкое дуновение свободы.

Солнце грело бледные коленки. Я развлекала себя чтением баннеров, пока внезапное прикосновение к коже едва не заставило подскочить.

Контраст прохладных пальцев и теплого тела.

Мельком взглянув в мою сторону, Тони одернул задравшийся подол платья. Щекам стало жарко. Я не успела раскрыть рот, дабы проронить очередную глупость: светофор озарился зеленым сигналом, и машина, наконец, сдвинулась с места.

Прибытие к пункту назначения точно мистическим образом поспособствовало открытию второго дыхания.

Морской бриз трепал одежду и волосы, а умиротворенный шелест волн ласкал слух.

Здесь много изменилось с уходом зимы.

За место сухих, колючих веток, небольшая холмистая территория вокруг дома покрылась островками растительности всех оттенков зеленого. Давно канувший в небытие снег открыл взору светло-желтые, почти белые песчаные просторы пляжа. Казалось, даже море налилось более синими оттенками, окрасилось глубокими, «живыми» тонами и заиграло яркими бликами ласкающего майского солнца.

Я не удержалась и направилась ближе к кромке воды, щурясь от задорной игры света и с идущей откуда-то из груди, почти детской радостью улыбаясь, когда опьяняющий бриз щекочуще очертил изгибы рук и раздул куполом подол платья с цветочным принтом. Недалеко раздавались голоса мальчишек — их встречал Джарвис, наверняка оповещающий о сути своих планов и озвучивающий аспекты, в кои вкладывал свой смысл «уборки» — беспечно полагать, что он задаст нам нечто серьезное и изнуряющее.

Проходя мимо торчащей прямиком вверх палки, некогда игравшей роль забора, в моей голове раздался призрачный смех Наташи, окунающей Стива лицом в сугроб. Балетки слегка тонули в светло-коричневой прибрежной «каше» каждый раз, когда я ступала на место, едва омытое водой, и оставляли за собой характерные размытые следы, окончательно исчезающие после нескольких слабых прибоев. Точно и не было здесь никого.

Аккуратно «словив» развевающееся платье, я присела на корточки и осторожно потянулась рукой вперед, касаясь ладонью прозрачной глади воды. Прохладная, конечно; «прогреется» побережье, как мне думалось, только ближе к июню.

— Купаться собралась? — удивительно, но голос Тони совсем не спугнул. Напротив: пляж казался мне немножко пустым, а теперь все встало на свои места. Последний паззл в мозаике.

— Только после тебя, — я ополоснула руку и сбрызнула капли на песок, разворачиваясь к нему.

— Уволь. Я не сумасшедший.

— Да что ты, — глупая улыбка, глупый ответный смешок. Шуточные «переговоры», которые даже до пародии на детский спор не дотягивали.

— Да то-то, — Тони тихо хмыкнул и поравнялся со мной, медленно прохаживаясь вдоль кромки воды.

Мы молчали с ощущением самого лучшего разговора в жизни. Такое позабытое чувство. Легкость, коей между нами не наблюдалось очень и очень давно.

…почти легкость.

Ветер трепал волосы Тони, отворачивал ворот рубашки, оголяя ключицы, и задирал ее полы так, что порой становилась заметна тонкая полоска загорелого живота. Ставшее частым гостем между нами напряжение все еще наличествовало, да только ощущалось как-то иначе, и я упрямо и безуспешно пыталась понять: как именно.

Может ли волнение по определению быть легким? Как этот ветер, пробегаться слабым щекотным чувством внизу живота, почти незаметно и коротко задевать нервные окончания, стоило Тони сделать шаг ближе ко мне и пробудить маленький разряд от соприкосновения кожи к коже.

— Нет во мне и толики безрассудства, — тем временем ухватился он за ускользающую тему, беззлобно упрямясь, а его слова разносились по воздуху, теряясь навсегда. — У меня все под контролем, знаешь ли. Все события идут в соответствии с четко вымеренной стратегией, — могу смело ручаться, что он почти не думал, о чем говорит; темп его речи звучал замедленно, словно мыслями Тони на самом деле находился далеко от этого побережья.

— Да? — предательское воображение тут же подкинуло эпизод в мотеле. Я мысленно приказала себе забыть картинку. — И что же у тебя по плану сейчас?

— Ну, — он на несколько секунд затих, прежде чем кинул на меня хитрый-хитрый взгляд. — Сейчас самое время освежиться, — руки обвили мою талию раньше, чем я успела вскрикнуть.

— Тони! — звонким протестам вторил его смех. Я вцепилась в его плечи и начала судорожно вглядываться в песок, опасаясь насквозь промочить туфли. Старк целенаправленно толкал меня к морю. — Прекрати немедленно, — пришлось встать на носочки и совсем уж нелепо переступать с ноги на ногу, находясь в том безвыходном положении, когда единственным вариантом оставалось только прижаться к нему. — Да чтоб тебя, — шикнула, честно попыталась обойти его. Безрезультатно. — Энт… Тони! — размашистый шаг по направлению к воде.

Я подалась к нему, обхватывая руками шею и отвлеченно чувствуя сквозь тонкие слои одежды чужое сердцебиение. Мне удивительным образом удавалось выворачивать голову на манер совы, едва ли не через плечо оглядываясь и контролируя последние сантиметры сомнительной суши.

— Серьезно, стой, не надо, — самое странное, подействовало это лучше любых угроз.

Вода омывала подошву в тех местах, где я носками соприкасалась с песком. Тонула. С хлюпающим звуком топталась на месте.

Разум посетила здравая мысль, что топить меня больше никто не собирается. Я повернула голову. И только в момент, когда я относительно расслабилась и тихо выдохнула ему в самое лицо, до меня действительно дошло, как же близко мы стоим.

Я не знала, что говорить. Да и стоит ли вообще.

Тони смотрел прямо, слишком открыто, в упор, точно чего-то хотел и не решался, либо смиренно ожидал, когда я сама определю дальнейший ход событий.

Зрачки расширены — темнота почти целиком съела кофейные переливы. Взгляд метался по щекам, от чего кожа была готова расплавиться. От этого бросало в непонятный, совершенно лишающий мыслей жар.

Пальцы у трепещущего от ветра воротничка слабо подрагивали.

Если он не отодвинется — все снова полетит в тартарары. Потому что я слишком слабая, чтобы противиться этим прикосновениям.

Один факт его близости накрывал с головой. Неровное, горячее дыхание. Крепкое тело и запах, который не мог перебить никакой бриз — слишком глубоко он въелся в мой мозг.

Я приоткрыла рот, собираясь попросить о чем-то, чего не понимала сама, и одновременно боясь сказать хоть слово. Боясь спугнуть его ладони, которые прожигали сквозь ткань платья, внезапно показавшиеся мне такими сильными.

Секунда — карие радужки тормозят точно на моих губах. Замирают, будто неосознанно. Легкие скрутило. Я едва успела прикусить успевший за каким-то бесом шевельнуться во рту язык и плотнее сжать губы, а в следующий момент Тони резко выдыхает и порывается отвернуться, да не успевает — мешает резко возникшая преграда в виде ладони.