Мое побережье (СИ)

— «Гедель, Эшер, Бах» — первые его слова после затянувшегося неловкого молчания. — Читаешь о математике?

— Читаю «Ридерз Дайджест», это — маскировка, — я бегло прибирала лежащие не на своих местах вещи, стремясь создать иллюзию порядка, пока он был отвлечен.

— Ты загадочный человек, Пеппер Поттс, — не успела поймать его улыбку — Стивен отвернулся, возвращаясь к созерцанию полок. Лишь когда включала ноутбук, мысленно подбирая слова и переваривая в голове никому не нужную цепочку потенциальных грядущих событий, он снова заговорил: — А Старк не такой уж и плохой, как о нем говорят.

Оборачиваясь, я увидела Стива, обращенного к стоящей в рамке фотографии.

— Он хороший, — пожала плечами, забывая, что он моих движений видеть не может. — Нужно просто узнать его получше и хотя бы попытаться понять.

Испытующий вопросительный взгляд я предпочла проигнорировать.

Работа с Роджерсом, оказавшимся по натуре еще большим занудой, чем я, и, к тому же, жутким «ботаником» во всех его типичных проявлениях: с гладко причесанными волосами да в клетчатой рубашке, застегнутой без одной пуговицы под горло, отвлекала, пусть и ненадолго. Он, как выяснилось, был совершенно не приспособлен к библиотечной системе в режиме онлайн — мне же, в свою очередь, не составляло труда продемонстрировать, что это не только удобно, но и достаточно просто, а также способствует экономии значительной доли времени. Мы порядка двух часов просидели на сайтах Канзасского университета, где было сосредоточено множество разнообразных документов, начиная от песни про Мэрилин Монро и заканчивая событиями времен Вьетнамской войны, и залезли в раздел «культуры и искусства» «Истории США на рубеже XX-XXI веков», где в качестве релаксационной разгрузки мозга от обилия фактических изречений и записей листали статьи о Джеймсе Кэмероне, «Южном парке», музыкальной революции 90-х годов да просматривали видео-ролики под легендарным заголовком «Nirvana».

В компании Стивена было спокойно.

Погода за окном портилась.

***

— О, привет, Пеппер. Хорошее настроение?

Я грохнула о лавку в раздевалке тяжелой сумкой с учебниками и бросила рядом мешок с физкультурной формой, прилагая все усилия, чтобы не бросить на Аманду Грейсмит уничтожающий взгляд; в конце концов, она была одной из немногих, кто был доброжелателен со всеми знакомыми ей мальчиками и девочками на потоке, и явно не имела цели задеть легкой иронией.

Хорошее настроение. Ну, разумеется; каким оно еще будет, когда ты надеваешь пуховик, а на улице внезапно идет дождь?

— Наверное, — потянула за торчащий рукав широкую белую футболку на пару добрых размеров больше носимого мною, домашнюю, — все нормальные оказались в стирке, а собраться к занятиям я решила не ранее, чем утром, перед самым выходом из дома. На груди был изображен большой дельфин; у Хэппи была такая же, только черная — мы покупали их прошлым летом, в каникулярный период, когда в аквапарке устраивалось грандиозное представление, которое мы решили не пропускать ни при каких обстоятельствах.

Разговоры, кои уместней называть сплетнями, свергались масштабней, чем стихийные потоки с водопада Анхель. С годами я выработала хорошую привычку не вслушиваться в их содержание, однако знакомое имя всегда резало слух, против всяческой сильнейшей воли привлекая внимание.

— …значит, пора действовать и устраивать вечеринку, — самоуверенности в Габриэль Сальгадо было больше, чем в цифре, которую показывала стрелка на весах каждый раз, стоило ей на них встать. Нет, я не называла ее за спиной пончиком на ножках — злословить не в моем стиле, да и девушкой, имеющей проблемы с лишним весом, ее именовать было несколько неуместно. Но о том, что она явлалась особой «боевой выправки» и с размахом плеч, раза в полтора превышающим мой, умалчивать глупо.

— Действовать? Старк спит только с фотомоделями, остынь.

— А я вообще слышала, что у него кто-то появился. Она из Сиэтла, не местная.

Как и я, к огромному сожалению. Не люблю вникать в витающие в воздухе россказни, но когда слух наслаивается на слух и подкрепляется слухом, получается некая суть.

Даже видела — Хэппи упорно тыкал мне в нос телефоном с открытым профилем «Инстаграм» Старка, сбивчиво и риторически вопрошая: «Где он таких находит, а?». Я же ничего особенного в ней не приметила — не из чувства ущемленного достоинства, женскую красоту, от кого бы она ни исходила, я признавать умею. Но в этой все было типично: в свои семнадцать она выглядела, как Моника Белуччи в двадцать семь. Тот же пышный бюст, природное происхождение которого ставилось под сомнение, та же тонна косметики в однотипном стиле ее использования и те же пухлые губы, опять-таки, едва ли созданные Большим Братом, а не мастером в салоне.

Та же статность, грациозность и ухоженность. Стройность ног от ушей и белоснежность улыбки во все тридцать два.

Таким, как она, известна сотня случайных удачных поз для фотографий, а каждый шаг на высоких каблуках сопровождает шлейф целого ансамбля ароматов: начиная от дорого парфюма и примеси каких-то масел для рук и заканчивая запахом новой кожаной куртки.

Всегда одно и то же.

Хоть он и обнимал ее за талию перед зеркалом какого-то, судя по освещению и обстановке, клуба, а она позировала с его телефоном в руках, удушливой волны ревности я не испытала — лишь неприязнь вперемешку со старательно глушимой обидой. Конечно, ему было по карману купить такой, как выражался Хоган, «бриллиант». Но купить ей душу, которая не находила отражения во взгляде, он не в состоянии.

Страшно сомневаюсь, что он вдруг «изменится» и начнет строить «серьезные отношения» с данной особой, какой бы фантастически красивой она ни была. Слишком хорошо я знаю Тони.

В раздевалке началась шумиха: Габриэль, славившаяся своим горячим темпераментом, встряла в словестную перепалку с одной из девочек. Впрочем, в ее стиле было бы перевести дело в русло физических увечий — тот же Хэппи мне рассказывал, что у нее дома не все гладко: отец ушел к какой-то студентке, а мать, мол, пристрастилась к алкоголю и проводила ночи с сантехником; воистину, мальчишки — сплетники, хуже девочек. Меня сии подробности интересовали мало, и я особенно не вслушивалась. Держаться подальше от греха — главное уяснила.

У зеркала я предпочла не задерживаться — со своим телосложением и этой великоватой футболкой отражение демонстрировало ни больше ни меньше пародию на персонажей из «Трупа невесты».

Я возилась с волосами, собирая их по бокам и планируя заколоть на затылке, преодолевая короткое расстояние от раздевалки до зала и глядя под ноги. И потому, наверное, тихо ойкнула, не заметив выходящего из-за угла человека.

Заколка выпала из пальцев, а нос уперся в белый логотип «Led Zeppelin».

От неожиданности Старк, по всей видимости, даже не успел затормозить; по инерции схватил меня за плечи, не позволяя врезаться всем телом, отстраняя. Мгновение — и пальцы разжимаются, съезжают ниже, к предплечьям. В темных глазах, стоит поднять голову, мелькает осознание. Взгляд смягчается.

А я вдруг задерживаю дыхание, не имея ни малейшего понятия, как следует вести себя в подобных ситуациях дальше.

Не оформившиеся вопросы так и сыпались один за другим в эти почти черные радужки. Язык во рту шевельнулся, будто бы произнося имя с такими же вопрошающими интонациями, как в тот раз, за несколько секунд до спуска на тормозах, пока еще можно было остановиться. У него красивое имя. Наверное, так же думает и его нынешняя кукла, когда он…

Стыд, когда мозг подкинул самые неуместные, откровенные и предательские образы, на какие только был способен, вырвав яркие картинки из воспоминаний, задушил. Сердце сделало лишний удар, стоило взгляду скользнуть к сжатым губам, и я ощутила, почти с ужасом, как низ живота начинает тянуть.

Этот безумный, горячий рот. Ощущение его скользящего языка.

О, господи. Щеки тут же вспыхнули румянцем.

— Прости, — я слабо дернула кистями, и руки моментально разжались. Пока я нервно заправляла рассыпавшиеся пряди за уши и переваривала мысль о заколке, упавшей где-то рядом, Тони успел нагнуться и поднять ее. — Спасибо.