Мы будем жить (СИ)

В комнату входит Дорея Поттер.

– Нет, конечно, Джим! Глупости! Я училась на Слизерине. – Дааа?! – Джеймс округляет глаза. – Ты?! – Не все пуффендуйцы добрые и трудолюбивые, не все когтевранцы заносчивые и гордые, не все гриффиндорцы верные и преданные, и, далеко не все слизеринцы подлецы, не умеющие любить, – мама садится рядом с отцом, тот обнимает ее за плечи, ласково целуя в щеку. – Мама права, – Карлус кивает жене. – Но если тебя, Джеймс, вдруг сошлют в подземелья, я буду… хм… немного разочарован… – он смеется. Джеймс вздергивает подборок. – Не будешь! «Гриффиндор славный тем, что там учатся храбрецы», – напевает Джеймс. – Я храбрый! – он, лукаво улыбаясь, косится на родителей. – А когда я поступлю в Хогвартс, где я там буду спать? И где я буду есть? Когда можно будет записаться в квиддичную команду? Роберт Фоули рассказывал, что в замке есть привидение с оторванной головой! Я всегда хотел подружиться с призраком! Он забирается на диван, втискивается между матерью и отцом, уютно прижимается щекой к материнской руке, продолжает сыпать вопросами, а родители рассказывают о школе, вспоминают преподавателей, друзей, папа описывает портрет Полной Дамы, утверждает, что ее всегда можно подговорить, чтобы она не рассказывала старостам, во сколько ты вернулся после отбоя… Дорея вскидывает брови и сердито тыкает мужа в бок. Нашел чему учить ребенка! Джеймс такой подвижный, такой любопытный, за ним дома-то не уследить, а уж в школе! – В Запретном Лесу живут кентавры, – не унимается Карлус. – Кентавры?! – Джеймс подскакивает. Март, 1968 Он лежит в постели, укутанный в два одеяла, горло замотано кусачим шерстяным шарфом, на ногах теплые вязаные носки, и шмыгает носом. Горло опухло так, что Джеймс едва может говорить, в груди хрипит, глаза слезятся, а лицо пылает. А всего-то побегал в легкой куртке под мартовским солнцем и промочил ноги, пуская кораблики! Джеймс заходится кашлем.

В комнату входит мама, целует Джеймса в лоб и огорченно вздыхает:

– Опять температура! Мама садится рядом, капает на чайную ложку зелье и подносит к губам Джеймса. – Давай, мой хороший, станет легче. – Горькое, – морщится Джеймс, но сил спорить нет, поэтому он покорно делает глоток. Мама приносит клюквенный морс, отпаивает Джеймса травяными чаями, готовит его любимые блюда, но Джеймс ест мало, только постоянно просит воды. По ночам, из-за сильно жара, он не может спать. Мама тоже не спит вместе с ним. Кладет на лоб мокрую салфетку, пахнущую чем-то кислым, гладит по волосам, держит за руку, читает вслух, поет колыбельные, словно он совсем маленький.

Воспаление легких получает осложнение, в дом приходит старенький целитель со смешными закрученными усами, прикладывает к груди Джеймса трубку, слушая дыхание. Мама стоит в дверях, страшно бледная и испуганная, а Джеймс почему-то чувствует себя перед ней ужасно виноватым. Целитель оставляет бумажки с рецептами, и папа, не смотря на позднее время, отправляется в Косой Переулок искать круглосуточную аптеку.

- Мам… – сипит Джеймс. – Не расстраивайся. Все нормально. У меня уже ничего не болит. Мам, почему ты плачешь? – волнуется он, заметив, что мама смахивает слезу с ресниц.

- Нет-нет, Джейми, нет, мама не плачет… – она нежно улыбается. – Закрывай глаза, тебе нужно постараться уснуть, – шепчет Дорея.

Джеймс спит, но все равно знает, что мама рядом и, наверное поэтому, а не от дурацкого зеленого зелья с запахом мяты, он и выздоравливает.

Октябрь, 1970 – Джеймс! – зовет отец. – Иди сюда.

Джеймс заглядывает в библиотеку, которую Карлус Поттер использует как кабинет. Сюда нельзя входить без разрешения, нельзя трогать документы на столе, а особенно рыться в ящиках, но Джеймс, разумеется, уже десятки раз обследовал библиотеку, когда папы не было дома – он постоянно забывает запирать дверь. Часть книг Поттеры убрали на верхние полки – подальше от любопытного носа любимого сына, чтобы он раньше времени не познакомился с атакующими заклинаниями и ядовитыми зельями, а некоторые, особо опасные фолианты папа прячет в большом сундуке. Джеймс уже несколько раз пытался этот сундук вскрыть, ковыряя замок шпилькой, но Карлус наложил запретные чары. Кроме книг в сундуке еще много интересных вещей и, заметив, что сейчас сундук открыт, Джеймс вытягивает шею.

Папа достает что-то легкое, полувоздушное и серебристое, протягивает сыну и предлагает:

– Примерь. Немного удивленный, Джеймс набрасывает мантию на плечи и теряет дар речи от восторга – руки и ноги исчезают. Пораженный, Джеймс вертится в разные стороны, накрывается мантией с головой, а Карлус улыбается. – Что это?! – восклицает Джеймс. – Мантия-невидимка. – Вау!!! Откуда она у тебя?! Почему ты мне ее раньше не показывал?! Карлус Поттер садится на край стола и снимает очки. – Эта мантия – реликвия нашей семьи, передается из поколения в поколение уже сотни лет. Я получил ее от твоего дедушки в свой семнадцатый день рождения. Она особенная! Можно заколдовать любую мантию, но меньше чем через час чары развеются, но эта сохраняет свои волшебные свойства со дня создания. – Кажется совсем новой, – Джеймс разглядывает ткань. – Как в сказке про Трех Братьев! Папа пододвигает стул, и Джеймс понимает, что нужно сесть. Карлус выглядит очень серьезным, и сердце начинает громко стучать в груди Джеймса от волнения. Он все еще крепко сжимает мантию в руках. – Послушай, Джим, я хочу, чтобы мантия была у тебя. – Сейчас? – у Джеймса начинает кружиться голова, он уже представляет себе сотни безграничных возможностей, которые перед ним откроются. – Да. Но, сынок, ты должен запомнить одну вещь: никогда, ни при каких обстоятельствах не передавай эту мантию чужому человеку, не дари, пусть даже своему лучшему другу, постарайся сохранить, чтобы ни случилось! Понимаешь? Это очень важно! – Обещаю! – у Джеймса даже голос меняется, так он серьезен. – Когда ты вырастешь, женишься, у тебя появятся дети, то, однажды, так же вручишь мантию своему сыну. Джеймс презрительно фыркает: – Я никогда не женюсь! Все девчонки такие глупые! Папа смеется. – И еще кое-что, – отец просящее складывает руки. – Не говори маме, хорошо? Если она узнает, что мантия уже у тебя, то превратит меня в ночной горшок. Пусть это будет наш секрет, договорились? – Если скажу, то я вонючий тролль! – в десять лет подобные слова кажутся страшной клятвой, которую Джеймс намерен сдержать. Июль, 1971 В то утро, Джеймс, сам не зная почему, просыпается очень рано. Хотя обычно ему нравится валяться в постели до полудня. Он натягивает шорты и майку, вспоминает, что вчера он с магловскими мальчишками, живущими неподалеку, катался на велосипеде, а сегодня идет с ними на реку ловить рыбу.

Мама и папа, бодрые и веселые, пьют кофе, как-то странно переглядываются и обмениваются улыбками.

– Доброе утро! – Джеймс забирается с ногами на табуретку. – Доброе утро, милый, – мама целует его в щеку. – Что ты будешь на завтрак? Эльф ставит перед ним тарелку с жареным беконом, творог и поджаренные тосты. Домовик смешно подпрыгивает, огромные глаза весело блестят, ему не терпится сообщить молодому хозяину новость, но миссис Дорея велела молчать… Папа листает газету, они с мамой обсуждают какой-то новый закон – Джеймсу это не интересно, он торопится поесть и убежать на улицу. Когда младший Поттер допивает чай, то вдруг замечает край конверта, торчащий из нагрудного кармана отца. – Па, а от кого письмо? Карлус вынимает конверт, вертит перед носом, близоруко щурясь. – А это не мое письмо, – он пожимает плечами. – Адресовано некому Джеймсу Поттеру и… Карлус не успевает договорить. Джеймс издает победный ликующий крик. Он уже успел заметить герб Хогвартса и изумрудные чернила – письма из школы, как же он мог забыть! – «Дорогой мистер Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в школе чародейства и волшебства...», – громко читает Джеймс. – Ура! Вилли, – он тормошит домашнего эльфа, – я еду! Еду в Хогвартс! Папа! Я поступлю на Гриффиндор! Как ты! Мам, собирайся, нужно купить волшебную палочку! Теперь я смогу колдовать! Родители сентиментально вздыхают. – Как он вырос! – шепчет Дорея. – Уже совсем взрослый! Как же я буду по нему скучать! Вместо ответа Карлус притягивает жену к себе, крепко обнимает, вспоминая о том моменте, когда впервые увидел на руках у любимой женщины крохотного мальчика – их долгожданного сына. Июнь, 1972 – Сириус меня спас, если бы не он, то не видать мне зачета по зельям! – рассказывает Джеймс. – Кому вообще нужен этот дурацкий предмет! А по всем остальным я получил хорошие оценки, – хвастается Джеймс. – Лучше только у Римуса и Эванс. Кстати, капитан сборной по квиддичу позвал меня на отборочные в сентябре! Сначала я хотел быть охотником, но ловцы ведь круче, да, папа? Я звал Сириуса, чтобы он тоже попробовал пройти в команду, но он не хочет. Как можно не любить квиддич! – возмущается он.