Гадюшник

Джанни Карудо притаился в кустах, у самого края сада. Красивая девушка. Его ожидает сплошное удовольствие. Он вернется сюда завтра ночью и, поигрывая ножом, разбудит ее. Карудо оставался на месте до тех самых пор, пока Сара, выключив свет, не вышла из гостиной. Должно быть, спальня в глубине дома, решил он.

Наутро Сара проснулась совершенно разбитой и буквально заставила себя пойти на работу. Усевшись во время обычного утреннего совещания напротив Данте Скарпирато, она понимающе улыбнулась ему. Стало быть, она ошибалась — к этой афере он не имеет никакого отношения, а после встречи в среду вечером она и вовсе чувствовала себя совершенно свободно в его присутствии.

При виде Сары, сидевшей от него буквально в нескольких футах, прекрасной, но недостижимой, Данте тоже заулыбался. Мелькнуло воспоминание, но он прогнал его, Так лучше. Он огляделся вокруг. В комнату вошли Эрнотт и Уилсон. Эрнотт как-то странно посмотрел на него. Скарпирато пожал плечами и открыл совещание.

Эрнотт нервно ерзал на стуле. Скарпирато выглядел вполне обычно, даже весело, и Эрнотту это явно не нравилось. Наверное, удобный момент выбирает. Видно, тоже, вроде Йенсен, хочет получить свою долю. Потому они так и переглядываются. Не иначе, в среду все обговорили. Интересно, что собираются предпринять Кесслер с Катаньей?

Совещание закончилось, но Сара осталась в комнате. Дождавшись, пока все выйдут, она плотно прикрыла дверь и позвонила президенту домой. Снова никто не ответил. Она набрала рабочий номер. И тут никого. Наконец в восемь утра появилась секретарша.

— Сара Йенсен. Соедините меня, пожалуйста, с президентом.

— Весьма сожалею, — секретарша говорила холодно, официальным тоном, — но господин президент в командировке за океаном.

— Дело срочное. Мне непременно нужно поговорить с ним. — Сара старалась не выдать волнения.

— Хорошо, если он позвонит, я передам, что вы его разыскиваете.

— А ему позвонить нельзя? Вдруг он сам не позвонит?

— Повторяю, мисс Йенсен, — в голосе секретарши послышалось легкое нетерпение, — если президент позвонит, я все передам ему.

— Боюсь, вы меня не поняли. — Сара почувствовала, что ее охватывает паника. — Мне нужно поговорить с президентом немедленно, сейчас.

— Послушайте, мисс Йенсен. — Теперь уже секретарша говорила с нескрываемым раздражением. — Президент в Нью-Йорке. Там сейчас три часа ночи. Так что, желаете вы того или нет, придется подождать.

Сара повесила трубку и задумчиво провела ладонью по обнаженной руке. Неожиданно она почувствовала себя очень одинокой.

Утро прошло спокойно. На рынках было тихо. Сара листала газеты, пытаясь не думать о Баррингтоне. Сидевший слева от Сары Эрнотт по-прежнему как-то странно поглядывал на нее. Но она чувствовала себя слишком усталой даже для того, чтобы спросить, в чем дело.

Здание банка «Кордийон э Си» расположено на замощенной булыжником улице в самом центре старой Женевы, в некогда частном доме. Единственное, что указывает на нынешнее его предназначение, — маленькая медная табличка с выгравированной буквой «С». И только посвященные знают, что за розовым фасадом находится один из самых богатых частных банков Швейцарии.

Большая часть помещений, особенно те, что доступны взору клиентов, обставлены по-домашнему, на стенах уютных залов и кабинетов развешаны превосходные картины. Сам же банк с его современным оборудованием остается скрытым. Компьютеры, факсовые аппараты, загадочные экраны, на которых мелькают цифры, понятные только маклерам, спрятаны за дверьми рабочих помещений, располагающихся на верхних этажах. Здесь, записывая что-то в гроссбухи и приглядывая за тайным ходом миллионов и миллионов в различной валюте, сидят за столами низшие чины — бухгалтеры и клерки. На одной из стен висят огромные часы, показывающие время в Женеве, Лондоне, Нью-Йорке и Токио, — тоже уступка современному стилю.

Петер Джеггли, двадцативосьмилетний служащий среднего разряда, бросил на них взгляд: здесь, в Женеве, двенадцать. Самое время выпить еще чашечку свежезаваренного кофе. Он прошел в небольшую кухню, спрятавшуюся в глубине помещения, и налил себе крепчайшего колумбийского. Отхлебывая уже по дороге, он вернулся к себе за стол и принялся перебирать бумаги — копии фондовых переводов, которые предстояло подшить в досье.

Словно не веря глазам своим, он нахмурился и произвел в уме быстрый подсчет. На счет ЛС 236190Х пришел перевод на общую сумму в три миллиона долларов. Операция была произведена накануне, в четверг, когда торги уже закончились. Сумма, а также некоторый сбой во времени и заставили младшего клерка переправить эти документы Джеггли.

Он отхлебнул кофе и задумчиво посмотрел в потолок. Может, все это вполне невинно. А может, просто произошла какая-то ошибка. Не надо торопиться с выводами. Сначала следует задать некоторые вопросы, а уж потом действовать. Да, именно так и надо поступить. Дождавшись, пока коллеги за соседними столами либо выйдут из комнаты, либо займутся телефонными разговорами, он поспешно набрал какой-то номер.

— Сара, это тебя, — крикнул через весь зал Саймон Уилсон. — Некто Краут.

Сара поспешно вернулась к себе на место и подняла трубку.

— Сара, это Петер Джеггли. Надо поговорить. — В его голосе явно слышалась некоторая озабоченность.

Сара сразу же поняла, в чем тут дело: ее незаконная сделка, гигантские, намного превышающие сумму на ее счету деньги, трехмилионная прибыль. «Кордийон» так или иначе придумал бы что-нибудь, чтобы поддержать ее кредитоспособность. Выходит, что она повела себя по отношению к своим банкирам не лучшим образом, да и подозрения могли зародиться. Неудивительно, что Джеггли говорит с такой серьезностью. Правда, швейцарские банкиры обычно сразу становятся близорукими, а то и вовсе закрывают глаза, когда речь заходит о сомнительных поступлениях. Но, наверное, этот случай все же не совсем обычный, решила Сара.

— Да, Петер, я тоже так думаю.

— Приезжай в Женеву, и чем быстрее, тем лучше. Я…

— Что-что — в Женеву? — перебила его Сара. — А тебе не кажется, что это будет выглядеть, так сказать, несколько мелодраматично?

— В данных обстоятельствах — нет, — напряженно проговорил он. — Да я бы не стал предлагать, если бы в этом не было необходимости.

Сара отняла трубку от уха. Все это чрезвычайно странно. Она знает Джеггли уже восемь лет — еще с Кембриджа. Вместе с Алексом они останавливались у него в Женеве, катались на лыжах, ходили в горы. Никогда прежде она не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Ей стало не по себе.

— Слушай, Петер, в любое другое время я бы приехала, но сейчас, право, не могу.

— Извини, Сара, но я вынужден настаивать, — решительно заявил Петер. — Когда приедешь, сама поймешь почему.

Сара задумчиво посмотрела в потолок.

— Хорошо. Буду, — сказала она наконец.

— В пять минут четвертого из Хитроу вылетает самолет швейцарской авиакомпании. Я встречу тебя в аэропорту.

В половине второго Джанни Карудо, не привлекая к себе внимания, появился в районе Карлайл-сквер. На нем были джинсовый костюм, светлая безрукавка, кроссовки и бейсбольная кепочка — словом, то, что носят все, никто тебя и не заметит.

Он двинулся по направлению к дому Сары. Не слишком медленно, не слишком быстро. Ничто не должно возбуждать подозрений. Он поднял взгляд на зашторенные окна. Хозяйки еще долго не будет дома — ему сказали, что она обычно кончает работу между четырьмя и семью. А он тем временем побродит вокруг, посмотрит на дом спереди и сзади, привыкнет к местности. А потом отойдет подальше, заметит время ее возвращения, убедится, одна она или, может, с гостями.

Любопытно, как все сложится. Может, она придет, переоденется и снова выйдет? Ладно, там видно будет. Все равно рано или поздно она вернется, а он будет ждать. Вообще-то он и сейчас уже готов был сделать свое дело — нож с шестифутовым лезвием приятно холодил бедро. Но лучше ночью, это самое удобное время. Ключи позванивали при ходьбе в кармане. Он сам их выбрал — замечательные отмычки, лучше не бывает, с такими с любым замком справишься в считанные секунды.