Колечко с бирюзой

– Но ведь это жестоко и бесчеловечно! – едва выговорила Наташа. – Вы же любили его?

– Конечно, любила и сейчас люблю. – Женщина оглядела Наташу с ног до головы. – Только куда мне с тобой тягаться? – вздохнула она. – Егор, правда, при разводе все деньги, что у него были, мне отдал. Я себе купила шубу норковую и так еще кое-что. А пить и курить я позже стала, когда в Москве по гостиницам работала... Но честно скажу тебе, подруга, с Егором в постели ни один из тех козлов, что я знала, не сравнится! – Она встала со стула, потянулась. – Хорошо с тобой сидеть, но надо к тетке ехать. Обе хазы Пеликана опечатали, так что ночевать негде.

– Но вы же выпили, тем более скоро ночь, оставайтесь...

– Ни за какие пироги! Не дай бог с Егором встретиться! – Людмила остановилась на пороге. – Это ведь я Пеликана сдала. Думала хоть так Егоркино внимание на себя обратить. Для Степанка и Гуд Монина я бы палец о палец не ударила. Но вот посмотрела на тебя и поняла, что здесь мне уже ничего не отломится. Уехал вокзал для Люськи Матросовой! – И, махнув на прощание рукой, она дурашливо запела:

Сиреневый туман над нами проплывает,

Над тамбуром горит прощальная звезда...

Наташа вышла следом за ней на крыльцо. Людмила открыла калитку и подмигнула ей:

– Не поминай, Наташка! Береги этого черта, а при случае, если не побоишься, скажи ему, что Люська, несмотря ни на что, его крепко любила! – И лихо затянула:

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,

Что с девушкою я прощаюсь навсегда...

* * *

С силой захлопнулась дверца автомобиля, и машина рванула с места. Наташа зябко поежилась. Надо возвращаться в дом. Очевидно, и сегодня ей придется ночевать одной. Но заснуть теперь вряд ли получится. Рассказ Людмилы не просто потряс ее до глубины души. Она была раздавлена, как будто ее вывернули наизнанку и забыли вернуть в прежнее состояние. Кровь стучала в висках, а голова раскалывалась от невыносимой тупой боли.

Звонок телефона вторгся в ее сознание, и Наташа неуверенно, как сомнамбула, прошла в гостиную и взяла трубку.

– Алло, – прорвался издалека голос Софьи. – Наташу пригласите, пожалуйста.

– Это я, Соня! – с трудом произнесла Наташа и опустилась на диван.

– Что с тобой случилось? – надрывалась подруга. – Мы уже больше недели не можем дозвониться до тебя!

– Ничего не случилось, и вообще я скоро выезжаю домой.

– Дай телеграмму, когда тебя встретить.

– Хорошо, – пробормотала Наташа, стараясь из последних сил не выронить трубку.

– Ты что, заболела? У тебя ненормальный голос, как у умирающего лебедя!

– Все нормально, не беспокойтесь! – И, не выдержав, Наташа зарыдала в трубку: – Сонька, я здесь Карташова встретила!

Эта новость, похоже, свалила подругу с ног, потому что в одно мгновение трубку перехватила Нина Ивановна. Однако она не успела даже поздороваться, как Сонька вновь зачастила в трубку:

– Он тебя узнал? Ты рассказала ему о детях?

– В том-то и дело, что не рассказала, он меня в упор не узнает.

– Вот же подлец! – опять подключилась Нина Ивановна, и, судя по всему, ей едва слышно вторила Евгения Михайловна. – Он женат?

– Нет. – Наташа продолжала плакать.

– Тогда чего ты ревешь?.. То как зверь она завоет, то заплачет как дитя!

– Мы с ним поругались, и он уехал. Думаю, до моего отъезда не появится.

– О времена, о нравы! – воскликнула подруга. – Завтра утром вылетаю к тебе и достану твоего Карташова даже из-под земли! И Егорку с Петькой захвачу для убедительности!

– Только посмей! – закричала Наташу в трубку. – Со своими делами я сама разберусь!

Пробормотав что-то сердитое на идише, Софья бросила трубку. Наташа облегченно вздохнула и отправилась в ванную. Но принять душ ей не удалось. Вновь зазвонил телефон. Завернувшись в полотенце, она подскочила к аппарату, лелея слабую надежду, что звонит Егор. Но это был опять Степанок, и Наташа поначалу не узнала его голос.

– Наташа, я знаю, что у вас недавно побывала Людмила Пеликанова. Не могли бы вы рассказать, о чем вы с ней говорили?

– Господи, – взмолилась Наташа, – неужели нельзя подождать до завтра, ведь уже двенадцатый час ночи? И к тому же разговор был личный, касался нас двоих. Да, – спохватилась она вдруг, – вы что, следите за мной?

– Не следим, а охраняем, – поправил ее начальник милиции, – учитывая вашу роль в прошедшей операции.

– Как все прошло, благополучно?

– Благополучно, ну так как насчет Людмилы?

– Я ведь прошу, подождите до завтра. Сил у меня нет на разговоры! Лучше скажите, как тот парень, в которого стрелял Пеликан?

– Жив-здоров ваш спаситель! – Наташе показалось, что подполковник крякнул от досады. – В отличие от Людмилы. Час назад ее машина сбила ограждение и свалилась с коммунального моста. И кажется, по собственному желанию хозяйки...

– Она жива?

– О чем вы говорите, Наташа? – сказал устало Степанок. – Иначе я бы вас не потревожил.

Глава 17

Егор стоял на пороге и смотрел на спящую в его постели женщину. Все-таки не уехала и, кажется, уютно чувствует себя на его подушке и под его одеялом. И улыбается во сне, видно, снится что-то приятное... Непохоже, чтобы его тут очень ждали. Но чем черт не шутит, по какой-то причине она ведь не выполнила свои угрозы и осталась. Егор глубокомысленно наморщил лоб и потер его ладонью. Попробуй разберись в женской психологии!

Он на цыпочках прокрался на кухню, открыл холодильник и присвистнул от удивления. Наталья, кажется, полностью перешла на компотно-пироговое питание. Егор налил себе большую кружку ледяного компота, отрезал кусок пирога и устроился на крыльце, вытянув натруженные ноги. В операции по захвату «гнезда» Пеликана он участвовал неофициально. То есть нигде не числился по бумагам. Однако то, что операция прошла гладко и все обошлось почти без шума и крови, если не считать нескольких разбитых о капот носов наиболее несговорчивых «соколят» Пеликана, Егор считал и своей заслугой.

И Наталья вела себя превосходно. Только для него стало неожиданностью, когда она выскочила из кустов и бросилась к нему. Дурочка, подумала, что Пеликан пустил ему кровь... Егор усмехнулся. Знала бы она, за кого так испугалась!

Лежа в засаде, он, против обыкновения, думал не о поставленной боевой задаче, а вспоминал прошедшую ночь. Растравила его душу эта женщина, посеяла смуту в душе! Отправляясь в Тихореченск, он, разумеется, не рассчитывал, что его жизнь изменится к лучшему. Но, встретившись с Натальей, понял, что с ним произошло нечто неожиданное.

Карташов неуверенно провел рукой по волосам, потрогал отросшую за эти дни щетину. Он не был убежден, что ему нравится его нынешнее состояние. И не был к нему готов. Новые надежды, прокравшиеся в сердце, настораживали и пугали его. Все хорошее в жизни так мимолетно, так эфемерно, и за минутами счастья всегда следует новый удар. И как следствие – беспросветная тоска и одиночество. К этому его приучила предыдущая жизнь, да и будущее не сулило ничего хорошего.

За его спиной скрипнула дверь, и объект его печальных размышлений появился на пороге. Егор глянул в припухшие ото сна глаза Наташи, отметил порозовевшие при виде него щеки, окинул взглядом всю ладно скроенную женскую фигурку в коротком ситцевом сарафане. Ему захотелось сказать ей, что вел он себя как последний осел и все слова, сказанные сгоряча, не стоят и ломаного гроша! И ему совсем не хочется видеть ее такой печальной.

– Ты не уехала? – спросил он, глупо улыбаясь, и, ухватившись за перила, вскочил на ноги.

– Это вызывает у кого-то сомнения? – Наташа опустила глаза и попыталась пройти мимо.

Егор взял ее за руку, осторожно притянул к себе: