Империя. Цинхай (СИ)

Дами, пообвыкшись, перестала сидеть затворницей в своих апартаментах, и когда Энди уходил по делам, принималась за активное сование носа повсюду в особняке, под видом знакомства с хозяйством. Это помогало наблюдать за происходящим, слушать разговоры охраны и горничных, невзначай посещать того или иного жителя их дворца-особняка. Сегодня она оказалась у двери в комнату Хангёна и, решив, что давно не вела с ним бесед (в столовой, где присутствовали все, трудно было налаживать контакты, да и считалось некрасивым перебивать Энди, который всегда с кем-нибудь о чём-нибудь говорил. В этой западной, мусульманской части Китая, до сих пор женщинам отводились вторые роли, и они чётко понимали, кто главный), постучалась. Ответа не последовало. Спит или не слышит? Дами попросила подождать сопровождавших её Марка и Джексона и, повернув ручку, вошла внутрь. Там было пусто, не до конца заправленная кровать выглядела покинутой второпях, потому что на ней лежали следы сборов: два не одобренных галстука, скинутая домашняя футболка. Хангён отъехал куда-то, ясно. Он один из немногих, кто вообще не считал нужным ставить в известность о своих передвижениях господ Лау. Он чувствовал себя не в гостях, а в собственной резиденции, или просто оплаченном отеле, таков уж Хангён, и с этим проще было смириться.

Дами ещё раз осмотрелась, прежде чем выйти, и заметила один из телефонов Хангёна, подключенный к розетке для подзарядки. У него был какой-то собственный бизнес, и была куча любовниц, поэтому большая часть времени суток у него уходила на деловые или любовные переговоры. На этот раз, видимо, накалившаяся от каких-нибудь горячих и пылких слов трубка не успела зарядиться, чтобы сопроводить владельца в пути. Дами осторожно подошла и, понимая, что сенсорные экраны не реагируют ни на какие перчатки, решилась нажать. Блокировки не стояло, что выдавало либо отсутствие секретов у Хангёна, либо его полную уверенность, что никто не посмеет лезть в его телефон, либо безалаберность. Но в последнюю верилось с трудом, потому что уж на кого, а на непредусмотрительного олуха Хангён никак похож не был. В WeChat горело одно непрочитанное сообщение. С кем ведёт переписки четвёртый сын? Прислушавшись к тишине за дверью, где безропотно должны были ждать Марк и Джексон, Дами принялась действовать быстрее, чтобы не вызвать недомолвок долгим нахождением в пустой спальне. Открыв WeChat, она увидела на аватарке мужчину, непрочитанное его сообщение гласило: «…в общем, решим потом». А вот под ним, прочитанным, была женская фотография, полчаса назад написавшая «жду», и последнее сообщение виднелось в ветке чата. Дами никак себя не должна была разоблачить, если откроет уже просмотренное, что она и сделала. Переписка с любовницей выдала себя сразу наличием сердечек и поцелуйчиков. Они договаривались о свидании, на которое и упорхнул Хангён, но одна из фраз заставила Дами вчитаться внимательнее: «Будь осторожен, прошу тебя, чтобы не вышло, как в тот раз». На что мужчина ответил: «Твоего ревнивого мужа нет сегодня во всём Хайбэй-Тибетском округе. Даже если это действительно он подстрелил меня, такого не повторится». Дами округлила глаза, испытывая одновременно облегчение и радость. Все переполошились, уверенные, что вражда между детьми Дзи-си заставляет их убивать друг друга, а здесь всего лишь ревнивый муж! Это же очередное доказательство, что не в таком уж и змеином гнезде она оказалась.

Дами, на всякий случай, прочла и более раннюю переписку пары, где они убеждённо обсуждали, что супруг неверной дамы что-то узнал и нанял киллера, что им надо бы впредь быть ещё осмотрительнее, ведь этот обманутый муж, ко всем бедам, партнёр Энди по торговле, и было бы некрасиво вбить клин между компаньонами таким вот путём. Хангён заверял, что не хочет быть причиной ссор друга отца с кем бы то ни было, женщина писала, что не собирается разводиться, поэтому нужно сделать всё возможное, чтобы их роман оставался тайной. Дами, на всякий случай запомнив имя изменщицы, положила телефон, тщательно отёрла его платком и вышла, сочинив на ходу сказку о том, что из окна этой комнаты красивый вид, на который она засмотрелась, а вот самого Хангёна почему-то нет. Словно сама себе, она пожала плечами. И всё-таки, как хорошо, если стрелял в него на самом деле ревнивый муж! А не кто-то из тех людей, которые живут под одной с ней крышей.

Перед ужином, Сандо подкараулил Николь, вышедшую из своей спальни и направляющуюся без энтузиазма в столовую. Она знала, что там не будет наёмника, а потому не радовалась перспективе проводить время в тех местах, где для неё нет ничего и никого интересного. Но встреча в коридоре оживила её, не ожидавшую встретиться с тем, кем была до безумия увлечена. Не мастер красивых речей и вообще разговоров с женщинами, Сандо коротко изрёк то, зачем пришёл:

- Я не приду сегодня ночью. – Вся счастливая палитра, нарисовавшая в душе Николь яркое и незабываемое событие любви, почернела, обрядившись в траур, а на смену ему сразу же вспыхнул гнев. Размахнувшись, она ударила Сандо ладонью по лицу, удержав слёзы и крик, но злобно прошипев:

- Ты же обещал! Ты обещал мне! Ты обманул, дождавшись, чтобы уехал Хенкон? Ненавижу! – Вольный брат, понявший, как некорректно выразился, вместо того, чтобы ответить такой же яростью, приложил руку к своей щеке, потёр её и засмеялся.

- Я хотел сказать, что моё дежурство начинается в полночь, я не могу бросить исполнение своих обязанностей и прибежать к тебе. – Николь ахнула и, поняв, как поспешила с выводами, положила свою ладонь поверх руки Сандо.

- Господи! Прости, пожалуйста, прости! Я… я…

- Дура, как обычно, - хмыкнул он, потешаясь над её осознанием собственной вины и желанием в её глазах, не только сексуальным, но и мечтающим доказать, что она умная, самостоятельная и всесильная.

- Зачем ты меня злишь?

- Ты забавно лаешь.

- Это я-то лаю? – прищурилась она. – А если укушу?

- Оставь на утро эту забаву, - шепнул он, наклонившись к ней и, обозрев до горизонта отсутствие свидетелей, быстро поцеловал её. Растерявшаяся девушка только и смогла, что выдохнуть:

- Я оставлю дверь открытой…

- Не стоит, это не то место, где можно позволить себе распахнутые двери.

- Кого мне бояться? – Но они оба знали это имя. Эдисон Чен. И прочли в глазах друг друга одну и ту же мысль.

- Пока Николаса нет, и пока я занят, запирайся.

- Но если я усну… ты же постучишься? Ты разбудишь меня? – зная, как часто не сходятся у них свидания, и получается не так, как она задумывает, встревожилась Николь.

- Разбужу, - поцеловал он её ещё раз и испарился. Николь едва не задохнулась от восторга, так и застыв с поднятой рукой, из-под которой ускользнула щека любимого человека.

Но решиться прийти под утро было совсем не просто. Всю ночь простояв стражем у супружеской спальни господ Лау, Сандо думал лишь об одном – он не научился доверять женщинам. Он не может избавиться от подозрений, даже увидев в глазах Николь обожание, он всё равно подозревает какие-то коварные планы. А если он переспит с ней, а она возьми, да обвини его в изнасиловании? Заорёт, прибежит стража, и Энди Лау без вопросов велит казнить и ликвидировать негодяя, посмевшего обесчестить дочь Дзи-си. Что, если Николас оставил ей такое задание? Пусть даже тот бывший вольный брат, и пока вёл себя по отношению к Сандо учтиво, неимоверно располагающе, но это же такой гадюшник, здесь все враги, здесь все ненавидят друг друга, и кошмар-то весь в том, что выглядит всё иначе, выглядит приличным и дружелюбным, но никакой любви и дружбы не может быть там, где убивают ради денег, где торгуют наркотиками и людьми, где травят и предают. А Синьцзян с Цинхаем всем этим славятся.

Сандо пытался найти выход из ситуации, но ум подсказал ему лишь одно: отдаться на волю времени. Он знал по себе, что не было тех чувств, которые могли бы прятаться вечно. Если Николь задумала его убрать, и в ней нет того, что она пытается показать, то рано или поздно её прорвёт, и всё, что может делать Сандо – это терпеливо ждать рядом. Тем более что ему не причиняет неудобств нахождение рядом с Николь. С каждым днём он всё с большим удовольствием готов касаться её, целовать, видеть, держать возле себя. Главное, чтобы никто не узнал об их романе, он не сделает чести ни ему, ни ей.