Империя. Цинхай (СИ)

- Ну, это же я на эту ночь спрашивала, а тут получается что вообще!.. – опять заплакала она.

- Господи, мы же разобрались, что между нами только секс, без всякого будущего, какое на хрен вообще? Какие дети?!

- Потом, когда-нибудь! Ну, я же это так сказала, что согласна, что ещё мне оставалось? – хлюпая, вытирала она щёки. – Ты что, правда, думаешь, что я вот сказала «хорошо» и перестала мечтать о том, что выйду за тебя замуж и устрою с тобой семью? Ну где ты видел девушек, которые спят, не думая о будущем, ты вроде был похож на сообразительного, чего ты такой глупый? – затряслась она, но все её слова, хоть и вызывающие в Сандо жалость и непонимание, до того его рассмешили, что он прижал её к себе и, смеясь тихо, стал гладить по голове.

- Надо же быть такой чудачкой! Николь, ты точно отсаженная на весь мозг.

- Я не хочу, чтобы ты не мог иметь детей! – застучала она по его груди маленькими кулачками. Взяв её на затылке за волосы, Сандо потянул за них, повернув к себе её лицо и заставив посмотреть в глаза. Присмирев в момент, китаянка замерла, прекратив барабанную дробь.

- Ты любишь меня что ли? – откровенно спросил золотой. Сжав губы, как при зубной боли, Николь мелко дрожала, немая от количества фраз, которые вертелись на языке. Но ещё до того, как она заговорила, Сандо воспользовался советом Джина и увидел в её глазах всё, что хотел услышать.

- Я без тебя и часа не могу прожить, Сандо. – Отпустив из кулака её пряди, вольный брат насупился, отворачиваясь. Несколько волос запуталось в его браслетах и сестра Николаса, сморщив нос, осторожно принялась выпутываться, освобождаясь без желания.

- Видит небо, я этого не хотел. – За окном послышался шум колёс и въезжающих во двор машин. Господа Цинхая с гостями вернулись домой. Наёмник отсоединил от себя Николь и спустился с кровати. – Сейчас будет моё дежурство, прости, но не могу остаться.

- А завтра? – с надеждой посмотрела дочь Отца Чана.

- Завтра… - вздохнув, Сандо натянул майку, застегнул штаны. – Начиная с завтра, и до тех пор, пока ты не сможешь без меня прожить.

- Значит, навсегда?

- Ты так уверена в себе?

- Я уверена в тебе. Можно остыть к мужчине, который надоест или разочарует, который недостаточно совершенен и приятен. Но как можно остыть к тебе?

- Может, тебя завтра разочарует секс со мной? – Вытерев последние слёзы, Николь засмеялась.

- Ну да, конечно, я же такая опытная и изощрённая в этом деле, что мне трудно угодить.

- С поведением же не угождали.

- Но ты же угодил.

- Я не специально, - сверкнул белыми зубами на смуглом лице Сандо, подмигнув и открыв дверь.

- Потому и угодил. Ты такой, какой есть. Не специально. Ты просто мужчина во всём. Правильный и настоящий.

- Я пойду?

- Только возвращайся.

- Закройся, а то мало ли… ходит тут один… - Николь слезла с кровати и, в одних трусиках, подбежала к Сандо и поцеловала его в губы.

- Не бойся, не впущу. – Наёмник ступил на порог, но девушка поймала его за запястье. Он обернулся. – Ревнуешь же?

- Ты хочешь узнать вкус моей ревности? Она очень острая, может обжечь.

- А любовь горячая? Такая, чтобы сгореть? Или согреться?

- Зависит от того, как далеко в огонь ты залезешь.

- Хочу в самое его сердце. – Сандо утомлённо улыбнулся, инстинктивно почесав через майку шрам на груди.

- Попадись ты мне до Утёса, может быть, ты бы в него проникла, пока оно было…

- Попадись ты мне до Утёса, ты бы меня не заинтересовал, - покривилась Николь, разомкнув пальцы на его запястье. – Иди на своё дежурство, наёмник. – Отпущенный, Сандо ещё раз сжал девушку в объятьях, и только после жаркого продолжительного поцелуя, пригвоздившего её к стенке, ушёл.

========== Полуготовность ==========

Сингапурские гости уехали, и спокойнее стало сразу многим: Джину без непредсказуемого и ненадёжного брата, Дами без того же самого Дэсона, в чьём лице бродили надзор и приказы Джиёна, Энди не нужно было больше корчить из себя радушного хозяина и заниматься развлечением посетителей, а Вики вздохнула, избавившись от домогательств. Загородный особняк превратился бы в тихое и защищённое семейное логово супругов Лау, если бы здесь не продолжал оставаться Эдисон, чьё наличие не могло быть однозначно дружеским, хотя таковым позиционировалось. Несмотря на многолетнюю крепкую дружбу с Дзи-си, Энди не слишком-то искренне и откровенно общался с его отпрысками, за исключением Эмбер и Генри, своих племянников, и Цянь, симпатия к которой будоражила нервные клетки Дами. Она замечала это, и старалась понять, чью сторону бы принял её муж, случись необходимость выбирать? Своего товарища с его потомством или жены? Ей нужно было постараться сделать всё, чтобы заменить для него всех, чтобы стать необходимой, надёжной, вызывающей доверие, любимой. Любовь Энди Лау! Когда она венчалась с ним, это не казалось желанным или недостижимым, об этом вовсе не думалось – пережить бы и вытерпеть ненавистный брак! Но вот, когда супруг в ежедневных своих манерах и поступках, в поведении и участии, во внешности, обладающей шармом, не был стариком, не был негодяем, не был злодеем, а был заботливым, умным, терпеливым и умеющим приходить к компромиссам ненавязчивым мужчиной, Дами ощущала в себе двойную тягу завладеть его сердцем: и для того, чтобы возвыситься и держать власть и собственную свободу в своих руках, и для того, чтобы в очередной раз утвердиться, как женщине. Разве не должен муж обожать свою жену?

После его подозрений, вызванных Эдисоном, сестра Дракона как можно естественней ластилась к нему, демонстрировала наивность и беззащитность, показывала, что не хочет оставаться одна, пыталась даже не думать о встречах с Джином. В прогулке по Синину она бесконечно держала под руку Энди, смотрела на него влюблёнными глазами – и изображать это удавалось ей особенно удачно, - сторонилась Дэсона, чем обличала нежелание иметь что-либо общее с сингапурской мафией, а заодно и скромное избегание посторонних мужчин.

Кроме того, что надо вскружить голову родному мужу, Дами задалась целью обеспечить себе поддержку прислуги и синеозёрных. Постепенно она взялась проникать и в окружение Энди. С горничными она была вежлива, замечала их смену причесок, хвалила, дарила надоевшие украшения, которые не были дешевыми, улыбалась им. Её телохранитель – Марк, был ей симпатичен и без притворства, воспитанный и благородный юноша, в связи с чем между ними налаживалась если не дружба, то приятное взаимопонимание. Фэй по её просьбе пообещала задержаться и пробыть подольше в Цинхае, проводя почти каждый вечер с госпожой Лау, с которой приятельские отношения теплели день ото дня. Кроме них всех была ещё одна личность, расположение которой Дами поставила в одну из первостепенных целей. Начальник личной охраны и главный телохранитель Энди – Уоллес Хо, интересный и спокойный мужчина лет тридцати пяти. Глаза его не выражали ничего, кроме внимательности и абсолютно одинакового восприятия всех вокруг. Но лишь иногда, изредка, Дами чувствовала, ужиная на балконе с супругом или прогуливаясь с ним в саду, как пара карих глаз ожидает от неё подвоха. Уоллес не доверял ей, это чувствовалось, это подсказывала женская интуиция, а обсуждал ли он с Энди свои мысли и подозрения – оставалось только догадываться.

Отбывшие драконы как рукой сняли недомогание Виктории, и она в первый же обед без них вышла к столу. Не найдя там того, кого хотела поблагодарить за невольное спасение, Цянь, поев, отправилась на поиски Джина, сменившегося на посту и где-то отдыхавшего. Нет, её поиск не должен был быть откровенным и намеренным. Подобно младшей сестре – Николь, она предпочитала бродить и случайно сталкиваться с тем, кто ей нужен, но если в случае с Николь всё быстро становилось очевидным, то Цянь разгадать было не так просто. Её неспешная, но деловитая походка той, что днём привыкла отдавать распоряжения и следить за хозяйством, никогда бы не дала заподозрить, что она праздно болтается, ища нужного ей мужчину. Однако за сутки «плохого самочувствия», вызванного Дэсоном, девушка слегка уступила свои позиции и, хоть без злобы и задних мыслей, обнаружила, что подготовка обеда и других мелочей уже была выполнена без её привычных повелений. Инспектированием занялась Дами, перенимая полноценные бразды правления, и несколько растерявшаяся от неожиданно освободившегося времени в связи с утерей функций Цянь, в лёгком тумане отправилась к любимому брату – Хангёну, не зная, чем ещё заняться. Тот расстроил её тем, что собрался вскоре возвращаться в Синьцзян.