Верь мне (СИ)

— Чего? — отозвался на её немой вопрос Рома.

— Рома, — Вика медлила, кусала губы, облизывала их, — Рома… А ведь Стаса уже который раз убить пытались… Его точно убьют. Они знают, где он.

— Твою мать! Я об этом не подумал! — выругался Роман, тормозя автомобиль у дома Вики. — Сейчас, погоди, один звонок.

Вика послушно кивнула. Но сидеть в душной машине не было сил. Слабыми руками она надавила на ручку. Вышла, оставив дверь приоткрытой. Облокотилась о машину и посмотрела на мрачное небо. Вроде бы, стало легче. Вика не старалась прислушиваться к разговору Ромы. Да и не нужно было: всё было и так понятно. Рома просил Жеку узнать о транспортабельности Стаса. Видимо, получив удовлетворительный ответ, Роман выскочил из машины. Подошёл к Вике, чьи глаза закрывались.

— Перевезут его в другую больницу, — улыбнулся. — А тебе поспать надо.

Вика послушно кивнула. Как назло, не работал лифт. Как они преодолели то расстояние в несколько этажей? Вика помнит смутно. Она смутно помнит, как Рома помог ей стянуть куртку. Как она медленно вылезла из сапог. Смутно помнит, как дошла до кровати и упала навзничь на неё. Сил раздеваться не было. Не было сил плакать. Хотелось спать. Чтобы уснуть, а вся эта кутерьма оказалась сном.

Вика плохо помнит, как Рома заботливо укрыл её покрывалом, положил рядом с ней подушку и, звоня кому-то, прикрыл дверь спальни. Последними словами, долетевшими до её уже нечуткого слуха, была фраза: «Доброй ночи, Пётр Сергеевич, не разбудил? Шилов моя фамилия. Помощь Ваша нужна…».

С трудом Вика заставила себя разомкнуть веки, когда в них нещадно палило солнце. Разомкнула, и тут же пожалело, ибо клонило обратно в сон, а голова трещала, как у алкоголика после хорошей пьянки. Вика тихонько застонала, хватаясь за голову. На часы смотреть совсем не хотелось. И без этого было понятно, что она опоздала на работу.

Закрыла глаза — блаженство. Полежав минут эдак пятнадцать, снова открыла их, понимая, что не уснёт. Перевернулась на живот, притягивая подушку к щеке. Повернулась, посмотрела на часы: так и есть, уже пятнадцать минут двенадцатого. «Господи… Как же долго я спала!» — зевнув, простонала Вика. Только потом заметила, что лежит она поперёк кровати, полностью одетая. Медленно села на кровати, придерживая голову и по кусочкам восстанавливая события вчерашнего вечера. Стрельба вспомнилась нехотя, как страшный сон, как видение. Вика посмотрела на руку — на ладони краснело пятно — ожог от горячей пули. «Значит, не сон…- мрачно подумала она, падая обратно на кровать: вставать было, откровенно говоря, лень. — Жила бы себе беззаботно, легко. Нет же: приключений захотелось!».

Голова трещала по швам. Как бы Вика ни массировала виски — бесполезно: головная боль не уходила. Тогда Вика сползла с кровати, глянула в зеркало и ужаснулась. Красные опухшие глаза, явные синяки от недосыпа, шелушащаяся кожа, взлохмаченные волосы — всё это придавало Вике отнюдь не привлекательный вид. Она болезненно поморщилась, осторожно встала. Вроде бы, больше не шатало, да и комната не плыла перед глазами. Прежде, чем выйти из спальни, Вика поспешила привести себя в порядок.

Из кухни тянуло чем-то аппетитным, так что в животе заурчало. Вика толкнула дверь и подчинилась приятному запаху. На кухне стоял Шилов и что-то готовил. Вика улыбнулась, наваливаясь на косяк.

— Доброе утро, — улыбнулся Роман, посмотрел на часы, — выспалась? — Вика кивнула. — Тогда давай садись завтракать и поедем.

— Постой, — нахмурилась. — Куда?

Шилов усмехнулся и покачал головой: до чего короткая память у женщин.

— Родителей встречать.

Вика тяжело вздохнула и взъерошила волосы: она совсем забыла, что сегодня прилетают родители. Ничуть не удивительно, что после всех событий ночи она забыла об этом. Рома усмехнулся, вернулся к готовке. Вдруг Вика вспомнила, что ничего не говорила Роману о приезде родителей. Она внимательно и долго смотрела на него, соображая. Потом закусила губу, обвела взглядом кухню, тихо спросила: «Роман, а ты откуда это знаешь?». Шилов обернулся и кивком головы указал на телефон. На маленьком окошке высветилось около десяти непринятых вызовов. А в сообщениях Вика нашла и время вылета, и время прибытия, и даже номер рейса.

— А, между прочим, читать чужие сообщения неприлично. Благородство испаряется на глазах…

— Да ладно тебе, просто хотел узнать про всех твоих ухажёров. Чтоб Стаса предупредить, если что.

Хмыкнув, Вика удалилась в душ. Потом, за завтраком, Рома сказал ей, что Стаса перевели в другую больницу. Какую именно — не сказал. Да Вика не особо и интересовалась. Её больше волновал тот факт, что из-за внезапного приезда родителей и стрельбы в больнице обрывается их крупная афера. Разговор об этом Вика заводить пока не решалась, но время неумолимо утекало. До приезда родителей оставалось не так уж и много времени. А вот после встречи с родителями Вика вряд ли сможет находиться в центре событий, как сейчас.

— Ром, — спросить Шилова Вика решилась уже в аэропорту, — а что дальше?

— Дальше? Дальше я буду ловить преступников, а ты будешь проводить время с родителями.

— Нет. С аферой как быть? И, кстати, ты не рассказал мне, откуда узнал про стрельбу в больнице и почему примчался так скоро.

Шилов, напряжённо выглядывающий всех посетителей аэропорта, махнул рукой, мол, долгая история. Но Вика понимала: или сейчас, или никогда. Поэтому начала выпытывать у Ромы информацию.

***

По инициативе Джексона Рома встретился с ним в рюмочной. Жека уже был в тотальном загуле, несмотря на то, что с утра работал.

— Короче, — принялся рассказывать Женя, — приволок я, значит, Митяя в отдел. Там Костик. Орать начал: где я, почему опоздал? Я ему в нос Митяя сую. Типа на меня напали. Ну, наш глубокоуважаемый начальничек удивился. Отправил меня в больницу. Побои снимать. Хех.

— Побои не у тебя снимать надо, Жека, — вздохнул Ромка, — и у тебя вообще мыслей нет, кто это?

— Ром, не надо меня нагружать лишними мыслями. Мне голова для другого нужна.

— Чтобы есть?

— Угу, — закусывая копчёной колбасой, отозвался Жека. — Ром, мир катится в жопу. Если даже мы друг другу не доверяем. Мы, менты. Которые всегда были против людей! — сообразив, что сболтнул что-то не то, Женя поспешил исправиться: — То есть, мы, против которых люди были всегда… Короче, не важно. Стас не доверяет новому следователю. Ждёт, когда дежурным окажется Юрка или Танька.

— Кажурина в прокуратуру вернулась? — проснулся задумавшийся Ромка.

— Ага, снова следователь. Только Стас всё равно с ней не так тесно общается. Всё больше с Юркой. И когда доблестный омон расстреляли, Стас порывался ехать с нами. Но его Гвардис зацепил с собой. Плохо тут, Ромка… Пло-хо.

Друзья помолчали. Шилову не лезла в рот ни водка, ни любезно предоставленное Джексоном пиво. Подозвал официанта. Попросил обычной воды. Холодной. Без газа. Джексон посмотрел на бывшего начальника огромными глазами. Крякнул.

— Да, стало быть, всё плохо. Ромело, ты чего?

— Ничего, Жек. Просто. Бессмысленно как-то всё. Зачем вернулся?

— Позвали же.

— Куда?

— Не туда, откуда уезжал, — хлопая ещё одну стопку, резво отозвался Жека и расхохотался. — Гвардис всё больше Костика таскает по совещаниям. А тут Стаса позвал.

Шилов кивнул. Сейчас его мысли были в совершенно другом месте. Странно: Стаса нужно было убрать. Причём, убрать как можно скорее. В голове эхом отзывались слова Юрки Голицина: «Стас знал что-то, потому что накопал он эту информацию давно. Реализовал только, когда я дежурным был». В связи с этим возникал целый ряд вопросов. На которые мог ответить только Скрябин. И, возможно, ответы на эти вопросы заставили бы Рому понять, кто на самом деле является преступником. Кому по-настоящему надо, чтобы Стас погиб.

Из мыслей Шилова вырвал телефонный звонок. Звонили Джексону. Жека поднял трубку и с вальяжным видом по слогам произнёс: «Ал-ло». Шилов лениво поднял взгляд и поразился, как резко вытянулось лицо Жени. Как резко он нахмурился, выслушивая чьи-то нотации. Потом положил трубку и тихо процедил: «Леднёв звонил. Обстреляли больницу МВД. Есть трупы». Рома поднял глаза, переваривая информацию, потом вдруг подорвался, хватая висевшую на стуле куртку: «Господи, Стас!». До Джексона тоже, кажется, дошёл смысл слов, сказанных Костей, потому что он вскочил вслед за Ромкой, бросая деньги в руки официанту, матеря весь белый свет и приговаривая: «В печёнку Бога, Вашу мать!».