Ари (СИ)

— Только в том, что родилась, — тихий скрип сорвался с губ, рука Ари опустилась и нашла мою.

Саманта долго душила меня в объятьях, стоя на заднем дворе их двухэтажного дома, подальше от общего скопления народа, и содрогалась от рыданий всем телом. Гладила меня рукой волосам и была не в том состоянии, чтобы что-либо говорить. Эта хрупкая женщина была убита горем на все сто процентов. Она любила свою дочь, а теперь у неё осталась только я – не родная. И та, кто должна была быть на месте Норы.

Саманта - хороший человек. Добрый и внимательный. Трей – тоже не плох. Бывает излишне строгим и требовательным, уверен в себе, но при этом понятия не имеет, как чертовски просто обвести его вокруг пальца. Чем мы собственно с Норой и занимались на протяжении нескольких лет. А она – ещё более длительное время. Ведь её родители понятия не имели об её страсти к алкоголю, различным запрещённым препаратам и к… девочкам.

Может и хорошо, что не знали.

Однажды, когда мужской пол ещё не разочаровал её окончательно, Нора встречалась с каким-то парнем в старшей школе, а потом переспала с его другом (не один раз), и под окном её спальной красным баллончиком вывели надпись «ШЛЮХА». Не важно, что под моим окном было пусто. И Трей и Самана решили, что это про меня. Потому что в тот же вечер к нам домой заявился прокурор Болтон и, как ни в чём не бывало, заявил, что если я и дальше продолжу настаивать на обвинении в том, что его сын меня изнасиловал, то весь город сможет лицезреть видео, где хорошо видно, что я ни капельки не сопротивлялась. Ну или… тот момент, где я сопротивлялась просто удачно вырезали. А потом подействовали таблетки, и мне стало всё равно.

Вот так вот.

Какую дрянь подсыпали мне в колу до сих пор не ясно. Но разве это важно?

А ещё… думаете, видео так никто и не увидел?..

Саманта наконец прекратила душить меня в объятьях и передала здоровяку Трею. Тот коротко прижал мне к себе, обхватил за плечи и требовательно заглянул в глаза. Знаю, что он хочет сказать: «А я ведь говорил». «Переезд был плохой идеей». «Тот старый дом был плохим домом».

— Ты в порядке? — спросил он.

Зависнув на несколько секунд, кивнула, и Трей вновь прижал меня к себе.

Я не заслуживаю их доброты.

И я не могу спокойно и без чувства вины смотреть на белые, как простыни лица этих людей, смотреть в распухшие от слёз глаза, и врать о том, что в момент взрыва находилась в загородном доме своего приятеля.

Просто не могу.

Ари решил представиться сам. Саманта громко высморкалась в носовой платок и размытым взглядом оглядела Ари с ног до головы. Трей, не сразу, но ответил на его рукопожатие, после чего рука Ари с тем же действием протянулась Саманте и вот тут… Вот тут, я никогда не забуду лица этого парня, в момент, когда мама Норы схватила его за руку, притянула к себе и крепко обняла.

— Спасибо… — бормотала она, громко рыдая, — спасибо, что спас Тею… Спасибо, что благодаря тебе она уцелела. Спасибо, что так вовремя увёз её из той проклятой квартиры. Спасибо… Спасибо…

В прочем, Ари заслужил эти слова.

Трей глядел недоверчиво, если конечно, выражение на его убитом горем лице, всё ещё можно было так назвать.

— Мистер…

— Просто Ари, — перебил Трея мой «телохранитель» и наконец, освободился из объятий Саманты.

— Ари, — закивал Трей. — Тея только сегодня сказала нам, что приедет с каким-то другом. И я понятия не имею, кто ты такой и откуда чёрт возьми взялся… Но взялся ты очень вовремя, парень. И я хочу поговорить с тобой после похорон. Не против?

— Не против, — кивнул в ответ Ари. — И… мистер Холт, миссис Холт, искренне примите мои соболезнования. Я не успел познакомиться с Норой лично, но уверен, она была замечательным человеком.

Вот же лжец. Дайте ему Оскар.

Нора была панком. И сукой.

— Спасибо, Ари, — вновь разрыдалась Саманта. — Наша девочка была удивительной.

«И вы даже не представляете насколько».

Гроб был закрытым. То, что стало с телом Норы видели лишь её родители. После церемонии похорон, все присутствующие переместились в похоронный дом, который по договоренности предоставлял помещение для проведения поминальной трапезы. Туда-то меньше всего и хотелось ехать. Потому что ещё на кладбище без перебоев чувствовала на себе пристальные взгляды горожан. С большей частью пришедших даже поздороваться пришлось и принять соболезнования, ведь я отношусь к семье погибшей. А вот Ари был вынужден стоять в стороне. И даже не знаю кто удостаивался большего количества любопытных взглядов: я, или он.

Однако надо отдать моему «телохранителю» должное – он умеет вести себя на публике, а учитывая то, что находится на похоронах неизвестной ему девушки в неизвестном ему городе, я лично готова вручить ему этот самый Оскар за актёрскую игру.

Поминки проходили в стиле «фуршет» стоя. Несколько длинных столов ломились от предлагаемых закусок и выпивки. В просторном зале оформленном в тёмно-серых тонах свет не горел, а высокие, но узкие окна прикрывали лёгкие тюли. Мне нравилась атмосфера полумрака, так я чувствовала себя менее заметной. Хотя… все кому было надо, заметил меня уже давно. Например, Лорен – эталон стандартной для Спрингфилда красоты. А может и не только для этого города. Длинноногая блондинка с объёмным бюстом напоказ, несколькими слоями яркой косметики на лице, в коротком синем платье, совершенно неподходящем для похорон, в колготах в сетку и в сапогах на высоченной шпильке.

В Филадельфии Лорен наверняка приняли бы за проститутку. И даже если бы она была в курсе, скорее всего это бы только в лишний раз польстило её самооценке.

Розовый жевательный пузырь лопнул перед моим лицом и Лорен «сочувственно» улыбнулась.

— Мне так жаль Нору. Соболезную.

— Спасибо, — нехотя отозвалась я, для чего-то выискивая среди толпы Ари. Я не видела его с момента похорон. Даже не уверена, что он отправился вслед за нами в похоронный дом.

Придирчивый взгляд Лорен пробежался по моему телу. Лопнул очередной жевательный пузырь, и синие глаза с огромными накладными ресницами сузились:

— Дорогое платье.

— Что? — Нет, я, правда, не расслышала.

Лорен кивнула на мой наряд:

— Тот красавчик подарил?

— Ты о ком?

Лорен приглушённо рассмеялась, наклонилась к моему лицу и вкрадчиво зашептала:

— Мы не виделись с тобой больше двух лет, уродинка, но врать ты так и не научилась.

И вот опять этот эффект кукольно-деревянного тела сработал. Язык прирос к нёбу, кровь прилила к щекам, а предательское сердце застучало так громко, будто его вот-вот разорвёт на жалкие куски.

— Мы тебя часто вспоминаем, — продолжала глумиться Лорен, одной рукой обнимая меня за талию, а второй заправляя локоны за моё левое ухо. — Знаешь почему?

Я не двигалась. Не моргала. И даже не дышала. Вот оно моё прошлое. Лорен – одна из тех от кого я бежала.

Она заглянула ко мне в лицо и желчно улыбнулась:

— Потому что без уродинки здесь стало так скучно. Ты не представляешь. Просто сдохнуть от скуки можно.

«Так почему же ты не сдохла»?

— Но, — улыбка Лорен стала шире, — слышала, мистер Холт больше не собирается отпускать тебя из Спрингфилда. Что думаешь, а? — Весело повела бровями. — Вернёмся к старому! Будем веселиться… всё, как ты любишь!

Что-то твёрдое и обжигающее застряло в моём горле. И только когда перед глазами заплясали тёмные пятна, а лёгкие болезненно застонали, я поняла, что не дышу.

Лорен Роджерс – моя бывшая одноклассница. Законченная сука. Шлюха. Стерва. И просто дрянь. И это не необоснованные оскорбления. Это правда. Она возненавидела меня ещё со времён младшей школы и всё потому, что для её якобы эстетичного восприятия мира я оказалась непосильно уродливой. Однако, эта мразь совершенно не учитывает того факта, что богини - какой она себя считает, - после выпуска, который год подряд, не проваливаются на вступительных экзаменах в университет и не остаются работать официанткой в одном из блевотных баров Спрингфилда.