Окутанная тьмой (СИ)

— Неужели ты всё же решилась заглянуть к нему? — Лия подняла глаза, не понимая к чему такой насмешливый, почти издевательский тон, но серьёзный взгляд Люси не изменился — она продолжала прожигать сестру насквозь. В тот раз, когда Лия, будто обезумев, была готова силой заставить Люси убить её ради высокого титула, Хартфилия знала одну очень простую истину, из-за которой не могла проиграть. Эту истину принял на себя сегодня и Акихико — Лия поручилась за Отто, и, если бы погибла она, то и тело её возлюбленного было бы уничтожено, освобождая столь ценное для других место. Мёртвая Смерть — самое редкое явление, и Отто был здесь единственным в своём роде, кто ещё мирно существовал в этом мире, имея нетронутое тело. Люси помнила его слова — он видит их, слышит и может появляться — ей было интересно, если такие же возможности и у Кина.

— Я часто бываю здесь. Не понимаю, к чему такой тон, мелкий, — немного обиженно проговорила девушка, поправив свежие алые розы у головы парня. Люси внимательно следила за тем, с какой заботой Лия проводит ладонью по его волосам, бледным щекам, наклоняется ближе, оставляя на холодном лбу лёгкий отпечаток своей светлой помады.

— Врёшь же, Лия, и не стыдно? К чему эта показная забота? Я знаю, что ты пришла сюда впервые за несколько месяцев. Цветы вон там, в самом углу, давно зачахли и почернели, паутина кругом, да и сам Отто, в момент своего появления, ненароком обронил одну фразу — «Мне одиноко одному». Ты не приходишь сюда из-за чувства вины перед ним, да? Тогда почему даже не пытаешься найти способ воскресить его, вернуть в этот мир и попросить прощения нормально? — Люси сложила руки на груди, выжидающе смотря, как Лия почти облегчённо выдыхает, понимая, что более лгать не нужно — сестра её раскусила. Главной частью в этом вопросе было именно воскрешение, хотя и чувства сестры волновали Люси не меньше, но всё же. Хартфилии хотелось знать, возможно ли это вообще или же это просто глупая, почти правдивая выдумка, желание сохранить в безжалостных демонах хотя бы что-то человеческое.

— Ты права, мелкий, я вру, нагло, в глаза. Впервые за год пришла, Отто скучал здесь один, а я боялась приходить, просто заперлась наглухо в своём замке и жила тихо, мирно, пытаясь позабыть болезненное, мучительно прошлое. Теперь я понимаю, что оказалась не права, если я виновата перед ним, то я должна пытаться всеми силами искупить свою вину, а не бежать от неё прочь, строя из себя невинную овечку — я убила. И теперь, встретив его будто наяву, я осознала, наконец, как сильно скучаю по нему, но всё же, я не в силах сожалеть о своём выборе в далёком прошлом. Я спасла свою сестру, убив возлюбленного, — словно меж двух огней, но я выбрала семью, и Отто принял мой выбор, даже не сопротивлялся. Я и не представляю насколько сильным нужно быть, чтобы, когда тебя рубит на куски родной человек, улыбаться, — Лия закрыла лицо ладонями, беззвучно, обессиленно опустившись на колени перед мёртвым демоном, касаясь руками его ладони, теперь холодной и будто чужой. Люси не помнила, когда в последний раз Лия так плакала, истерила, понимая, что не могла поступить иначе — в детстве перед маленькой девочкой никогда не возникало таких сомнений. Но теперь, повзрослев, она решила судьбы двух важных людей, и была не в силах сожалеть об этом — любой вариант для неё казался правильным, но больше всё равно тянуло к родной сестре, и Лия поддалась.

— Успокойся и возьми себя в руки, Лия. Если Отто принял твой выбор, смирился с ним, принял с улыбкой, то почему ты не можешь принять его? — это было последнее, что бросила Люси и под тихий плач Лии, смешанный с горькими слезами, ушла, только её неторопливые шаги эхом раздавались вдалеке. Лия уверенно стёрла слёзы, ведь сестра оказалась права, она должна принять выбор Отто. — Уже закончила, Венди? — Люси застыла в двух шагах от камня, увидев, как Марвелл, повторяя что-то тихо, беззвучно, упала головой на грудь Кина, захлёбываясь собственными слезами. Неужели привести её сюда и позволить разбить чувство вины оказалась в итоге плохой идеей? Люси не хотелось в это верить и, подойдя ближе, она, расслабляя цепкие пальчики девочки, подняла её на ноги, поправляя слегка помятую рубашку на парне. — Не нужно, Венди. Он уже простил тебя, поверь мне. Кин не умеет долго злиться, он хороший — за это я и люблю его всем сердцем, — Венди, вцепившись в руку Люси обеими руками, затихла, но всё ещё не могла отвести взгляда от Кина.

Венди, устало поднявшись по ступеням лестницы, без наводки села рядом с Мирой, Эми и Аской, что так же терпеливо, в компании Ванессы и Зуко, ждали разрешения войти на улице, за небольшим столиком, попивая горячий чай, чтобы согреться. Люси благодарно взглянула на Миру, кивнула, пройдя внутрь здания — уже осталось недолго, и совсем скоро Седьмая будет кусками выплёвывать ошмётки своего желудка, давясь чёрной, пузырящейся кровью, мечась в предсмертных агониях. Волшебники встретили Хартфилию молчанием, лишь поднимая обеспокоенные глаза, но Люси старалась не отвлекаться на них, коротко взглянув на обожжённые ноги Седьмой. Обгоревшие чёрные кости лишь слегка были обтянуты свежей плотью, только-только начали проявляться сухожилия и связки.

— Ну что похоронила выродка?! — истерично выкрикивает девушка, медленно сходя с ума от невыносимой боли, и голос её срывается. Седьмой тяжело дышать, тяжело двигаться, а ног она, казалось, и вовсе не ощущала, — но кровь бурлила по венам, регенерируя, пытаясь залатать повреждения, но дело продвигалось медленно. Силы Седьмой были на исходе, Люси лишь недобро ухмыльнулась, подходя к ней вплотную.

— А вот это тебя более не касается. Смотри, чтобы после того, как я закончу с тобой, было, что от тебя хоронить, а самое главное кому. Твой брат, как и ты сейчас, у меня на прицеле, и не надейся, что я отступлю назад, — ядовито шептала Люси, глядя в испуганные чёрные глаза уверенно, хотя в большей части брала Седьмую на слабо. Люси так до сих пор и не знала, что или кого они искали, подключив так много падших, да и где Пятнадцатый тоже неизвестно — однако её слова подействовали. Ведь единственным человеком, который всегда значил для Седьмой весь мир и её жизнь являлся именно её брат — он был тем, кто никогда не предавал её, не отворачивался, протягивая руку. Седьмая любила его всей душой, и заявление этой суки подействовало на неё моментально, тут же снося крышу и оставшееся самообладание.

— Только тронь его, сука, слышишь?! Только тронь моего брата — я из могилы выползу! — она в истерике дёргала руки, уже вовсе не обращая внимания на сочащуюся по тугим верёвкам кровь. Она будто перестала быть собой, одержимая лишь одной мыслью — ничем не выдать их миссию и местонахождение брата. Он — самое важное для неё, самое дорогое в её ничего не стоящей жизни. Он — эпицентр её вселенной.

— Не быстрее, чем в твоём желудке начнут копошиться могильные черви. А я и без того найду твоего слабоумного братца, ведь именно ты мозг вашей шайки. Стоит только убрать тебя и всё — он тут же где-то просчитается, выдаст себя с потрохами, а мне останется только мучить его до потери пульса. Так что расслабься, сейчас меня больше интересует, что вы искали здесь всей своей бродячей сворой, да и что за детские тряпки были в ваших руках? — Седьмая промолчала, сжав зубы, она не собиралась идти навстречу своему главному, столь ненавистному врагу, но в этот же момент тонкие пальцы Люси крепко взяли её за горло, начав выжигать собственные отпечатки на покорно плавящейся коже. Из стиснутого горла один за другим вырывались сдавленные хрипы, будоража кровь в теле Люси, вызывая лишь одно желание — делать ей ещё больнее, чтобы орала в разы громче! — Считай, что я только начала — будешь молчать и я продолжу. Это ведь так больно и гадко, когда по костям сползает вся плоть, и ты прекращаешь чувствовать самого себя, верно? Мой тебе совет, начинай рассказывать, — алые глаза зловеще блеснули, и Седьмая, сдавленно захрипев, запоздало осознала какого Дьявола только что разбудила своими действиями и словами. Люси настоящий монстр, что не пожалеет, даже на глазах своих друзей, что такие же бесчувственные, как и она, расчленит её обычным кухонным ножом. — Говори, пожалуйста, или мне продолжить, — притворно-невинная улыбка на мгновение появилась на её лице, излучая нескончаемую фальшь, и рука Люси потянулась к предплечью. Седьмая, задрожав всем телом, замотала головой, не в силах выдавить из себя и слова — впервые ею был испытан такой безудержный страх, разрывая всё внутри. — Поверь, я не хочу с тобой ссориться. Слушай, если ты сейчас расскажешь мне всю правду, то, так и быть, я отпущу тебя и твоего брата. Я ведь не такая мразь, как вы, поэтому мне не нужна чужая кровь на руках. Валите с миром на все четыре стороны, только говори и не смей мне лгать, — на лице Люси ничего не изменилось, только неподдельная серьёзность, и Седьмая, сглотнув ком, ставший поперёк горла, не знала, верить ей или же нет. Прежде она и сама замечала, что эта девушка всё же чем-то отличается от других демонов, и, быть может, стоит ей поверить и обрести свободу?