Падение во грех (СИ)

Я почувствовала слёзы в своих глазах. Боль пронзила самые далёкие уголки души. Я знала, что отцу меня никогда не понять… и всё же….

Глубоко вздохнув, я вновь заговорила, но так тихо, что слышал только отец. Я боялась, что если буду говорить чуть громче, мой голос сорвётся. Я не должна плакать… не должна плакать….

- Разве ты ещё не понимаешь? – сказала я тихим, хриплым голосом. – Всегда приходится чем-то жертвовать… посмотри вокруг! Те, кого ты запер в этой тюрьме тоже были чьими-то родными. И не забывай… – я опустила голову, волосы полностью скрыли моё лицо, прилипая к слезам и крови. – Что запер здесь собственную дочь….

Глаза отца сверкнули ещё большим гневом. Мои слова окончательно вывели его из себя, но думаю, слёзы тоже были причиной его вспышки… он всегда ненавидел слёзы, но сдерживался от того, чтобы ударить меня… но не сейчас.

Отец резко толкнул меня, так что я ударилась о каменную стену. Моё тело пронзила дикая боль, но я подавила даже стон, готовый вырваться из груди.

- Ты мне не дочь! – злобно вскричал отец. – Выродок! Лучше бы ты вообще не родилась!

И, смерив напоследок ненавидящим взглядом и меня, и Айона, отец вышел из камеры.

Я свернулась в клубочек на полу. Боль пронзила меня с новой силой. Нет, в теле боль почти унялась… но душа, казалось, разрывается на части. Словно ей никогда не приходилось испытывать подобного кошмара….

Слёз уже не было… слёз уже просто не было. И потому из груди вырвался странный, безумный смех.

Я смеялась громко, хрипло, надрывно… я задыхалась от этого смеха, на губах выступила кровь… но я не могла прекратить смеяться, хотя, казалось, воздуха в лёгких уже не осталось….

Боль сжимала сердце кровавыми тисками. Невыносимо! Не могу дышать!

Отец… как же мне больно, как же мне невыносимо выдерживать твой ненавидящий взгляд, слышать все эти слова, все проклятия… я подавляю свои чувства, но они всё равно вырываются наружу….

Как больно, когда тебя ненавидят… как больно, когда тебя ненавидят родные….

Как больно, когда ты видел правду мира… за это ты навсегда будешь проклят всеми, кто… всеми, кто любит тебя….

- Система ломает нас… – раздался голос Айона, словно наполняя собой всю камеру. – Используя любые ниточки. Любые слабые стороны, лишь бы прогнуть под себя. Чтобы убить дух свободы. Задушить чувство, которое она дарует. Но его нельзя забыть. Отказаться от того, что стало смыслом. Сломить невозможно, как и отнять Мечту.

Голос Айона словно вернул меня в реальность, вырывая из измерения бесконечной боли, в котором я прибывала. Мечта вновь огнём всколыхнулась в груди, но этот огонь с нанёс мне новые раны….

Я сжала кулаки, пытаясь справится с приступами безумного хохота… с приступами безумия, в которое столкнул меня собственный отец….

- Как же больно… – прошептала я, сжимая кулаки до такой степени, что почувствовала, как между пальцев течёт кровь. – Просто невозможно… я не могу… они… я люблю их… так больно….

Безумный смех перешёл в рыдания. Лица родных снова встали перед моими глазами. Близнецы… моя мама, которая уже умерла… я не привыкла скорбеть о мёртвых… но так невыносимо… так невыносимо видеть ненависть отца….

И я окончательно разрыдалась….

- Боль – это оружие – услышала я жёсткий голос Айона. – Способ сломать, сделать тебя слабой. Ты хочешь сломаться?

Я всхлипнула. На душу накатилась новая волна кошмара. Нет, только не сломаться… не подчиниться….

Оковы невыносимее любой боли… но…

Опять отчаяние волной накатывает на меня. Я поднимаю глаза, и вновь вижу каменные стены. В груди вновь появляется ледяной страх перед неизвестностью, перед тем, что мне готовят… ведь не просто же так меня лечат, не просто же так надо мной отменили все пытки… конечно, можно было надеяться, что Эрику удалось добиться моего освобождения… но я знала, что перед освобождением заключённых никогда не лечат, если кто эти и занимается, то родственники, их освободившие… и уже дома….

Глупо надеяться….

Мне никогда отсюда не выбраться… мне никогда не осуществить Мечту… это невозможно….

Когда со всех сторон тёмные стены, трудно поверить, что где-то есть небо….

- Я не хочу сломаться, – тихо сказала я. – Но… иногда мне кажется, что Система – вечна… что её невозможно победить… что любые попытки борьбы с ней – лишь капли в море….

Я слышу, как усмехается Айон. Чувствую его взгляд, насмешливый, гордый.

- Этого она и хочет, – жёстко говорит Грешник. – Поселить неуверенность, чтобы ты ломалась… медленно. Система терпелива, но упорна. И ты даёшь ей этот шанс, Ева.

Я издаю отчаянный всхлип, вновь оглядываю тёмную камеру. У нас нет ничего… нет надежды выбраться… мы теперь даже ничего не можем сделать… а то, что мы делали там, вне этой тюрьмы – лишь толкнуло нас в эти жуткие оковы….

- Мне кажется, что всё, что мы делаем… всё, что мы делали… просто не дало никакого толку… и никогда не даст, – прошептала я. В моём голосе звучала кошмарная боль.

Айон скептически усмехнулся, в очередной раз пронзив меня пристальным взглядом. Мне не нужно было видеть в темноте, чтобы понимать, чтобы чувствовать его взгляд… быть может… быть может всё это – наша связь?

- Результата часто приходится добиваться огромным трудом, – усмехнулся Грешник. – Упорством и силой воли. И часто достигнуть его удаётся не сразу….

Меня словно сжимают холодные тиски, словно что-то внутри заставляет подавить отчаяние… оно не исчезает, оно лишь подавляется… но всё же… всё же становится легче….

Хоть и по-прежнему страшно….

- Но что нам теперь делать? – прошептала я, поднимаясь с пола. – Ждать?

- Пока да, – ответил Айон. – Ожидание – это тоже не малый труд. Испытание для сердца, жаждущего действий. Жаждущего свободы.

Я сжала кулак, и опустила голову. Тьма окружала меня со всех сторон… тьма, подобная смерти… и потому… и потому стало так жутко, как не было никогда прежде….

- Но в этом ожидании… не пройдёт ли всё мимо? – прошептала я. – Что если… что если будет слишком поздно?

Айон усмехнулся, окинув меня насмешливым взглядом.

- Поздно, – понятие для тех, кто торопится – сказал он. – Спешка только вредит и сбивает с толку.

Я подняла на него отчаянные глаза. Сквозь тьму с трудом различался силуэт Грешника, его белые волосы… он – единственная моя надежда здесь. Единственная причина, по которой я ещё жива.

- Ну, а если я… умру, не успев исполнить Мечту? – дрожащим голосом проговорила я.

Айон вновь усмехнулся.

- До этого ещё много времени, – спокойно сказал он. – Хоть век людей и короток, но достаточно продолжителен, чтобы сломить преграды.

Я помотала головой, горько усмехнувшись. Здесь, в этой тюрьме, мне казалось, что смерть поджидает меня каждый день… каждый час, каждую секунду….

- Нельзя знать наверняка, когда смерть наступит, – печально сказала я. – Меня могут убить хоть завтра.

Айон опять усмехнулся. Мне казалось, что я увидела блеск в его глазах, хотя это было невозможно сквозь такую темноту….

- Не так-то просто лишить жизни того, кто отчаянно за неё цепляется, – гордо сказал Грешник. – Разве я не должен был умереть? – он вновь усмехнулся. – Но я всё ещё жив. И даже без источника астральной энергии я продолжаю жить, как бы Система не старалась задушить моё стремление к Мечте.

Я подняла глаза и сквозь темноту долго смотрела на Айон. С гордостью, с восхищением… с нежностью. А ведь и правда… он должен был умереть. Он должен бы был уже сломаться, покориться… но он не такой. Мечта продолжает жить в нём вопреки всем и всему. Мечта не даёт ему впасть в отчаяние. Он не знает, что такое отчаяние….

Он никогда не сдаётся….

Имя его – вечность….

Слабая улыбка тронула мои губы.

- Думаешь, у меня тоже получится? – прошептала я.

Айон усмехнулся.

- Разумеется, – сказал он, глядя на меня своим гордым взглядом. – Человек или демон, свобода равняет нас. И тот, кто стремится к ней, не может быть лучше или хуже, сильнее или слабее. Стоит лишь верить в неё всем духом и идти к ней, не смотря ни на что.